Дело шести безумцев - Элла Чак

class="p1">Я затрясла головой, прогоняя бред.

– Кира, – поднялся Камиль, – мы так в Оймякон не попадем, – усадил он меня в свое кресло.

Подошла бортпроводница в сопровождении охраны. Камиль показал им свое удостоверение.

– Работаем над делом. Это срочно. У вас не будет двух мест рядом?

– Отлично! – билась я о плотно прижатую к туалетной стенке спинку кресла, которая не откидывалась. – Семь часов даже не поспать!

– Отставить истерику. Написал Воеводину о краже. Он проверит.

– Отставить! – передразнила я. – Кто-то красит губы той же помадой, что и мои мертвые сестры, и подкидывает мне отпечаток губ в подвал, пока я связана стяжками!

– Простите, – нагнулась к нам бортпроводница, – вы не могли бы «работать» над своим делом потише. Вы пугаете пассажиров.

– Пугаться надо, когда уравнение собственной смерти видишь на двери в хату! – обрадовала я ее.

– Пересадите их! – начали требовать пассажиры хвостовой части, и нас с Камилем отправили в бизнес, а потом и в первый класс.

– Учебник? – скептически покосился он. – Опять «Психология криминалиста»? Когда я уже перестану вестись на твою драматургию?

– Гениальная вещь! Первый курс – первый класс, – взяла я с серебряного подноса стеклянный фужер с латте, половину которого уже выпил Камиль.

– Рад, что у тебя улучшилось настроение.

– Мое настроение такое, Камиль, потому что Она и Он или Они, те, кто делают все это, скоро ошибутся. Могут тырить мою помаду и пыльцу, у меня еще есть, – коснулась я кулона на шее, – могут похищать и запирать меня в погребе и поить моим любимым кофе, могут токсин мне подсыпать, – смело выпила я латте почти залпом, – рано или поздно они промажут мимо цели. Метнут свой ножик, а он ударится рукоятью и отскочит. И тогда я подберу его. И тогда наступит моя очередь для ответного броска.

К счастью, я скоро уснула. Помню, что Камиль передал мне плед, а после – только темноту и мои кошмары. Снова журавль, застрявший в паутине. Снова девушка с моим лицом на прозекторском столе и раной на том самом месте, куда я клеила сотню пластырей.

– Ты опять… со своим пальцевым тай-чи… ты меня усыпил?

– Тебе был нужен сон.

– Как ты это делаешь?

– Нужно долго учиться. И скорость ударов должна быть равна одной секунде на все три. От четырех ударов – смерть. От пяти – воскрешение. Но это миф. Сердце и легкие запустить можно, но не мертвые нейроны. Я пробовал много раз. На трупах.

Бортпроводница, мимо которой мы медленно двигались на выход после приземления, стояла с зеленым лицом:

– Будем рады видеть вас снова на борту нашей авиакомпании…

– Ехать нам на поезде в обратную сторону, Камиль!

У меня никак не получалось вызвать такси. Все пассажиры с нашего рейса хлынули в зону прокатных машин, а кому не хватило или не было брони, успели расхватать свободные попутки. Отовсюду слышался гомон иностранной речи.

Мы с Камилем не понимали, что происходит.

– Может, фестиваль зимней рыбалки? – предположил он.

– Сейчас июнь.

– Ты заставила меня взять с собой унты и ледоступы, а тут плюс двенадцать, – обмахивался Камиль шапкой, стирая ею пот с висков.

– Ночью будет минус девять. Лабиринт изо льда, не забыл? – набирала я номер. – Алло! Айхал, это Кияра, помнишь меня?

– Чукурушка Кыйаара! – ответил водитель такси, который помогал мне прошлой осенью.

– Вот я и вернулась. Ты не знаешь, нас кто-нибудь отвезет до аэропорта Магана? Прямо сейчас.

– Сейчас? Я и сам тебя отвезу, Кыяра! Где ты?

– Слева от главного выхода.

– Через пять минут!

Из желтых жигулей вышел Айхал. Он был в шортах, футболке и кепке козырьком назад. Рассматривая нас, Айхал неудержимо хохотал.

– Кыяра, я научил тебя унты носить, но не летом-так!

– Пригодятся, – сняла я с плеч пуховик, – мы едем туда, где холодно.

– В Оймякон! Знаю-знаю!

– Знаешь? Откуда?

– Так все туда едут, – махнул он рукой на пробку из машин. – С прошлого декабря началось-то. Зимой меньше было. По весне больше. А сейчас самый сезон-так!

– Сезон чего? – пожал ему протянутую руку Камиль.

– Турызма, брат! Теперь в Оймяконе свой турызм!

– Айхал, – наморщила я лоб, – только не говори, что все они едут к… лабиринту?

– А куда еще? Все! Все хотят пройти его! Но они не могут-так. Придут, сделаю селфяшки, выпьют, купят сувениров да обратно! А у нас-то и отели битком, и в Оймяконе людно-то стало, у-у-у!

– А Сергей Воронцов? Он что? Разрешает все эти селфяшки и сувениры? Там же склеп его дочери.

Айхал помогал нам убирать рюкзаки и пуховики в багажник, выдав по паре упакованных в целлофан маек, на которых красовалась надпись «кып-кыһыл».

– Сувениры! Кум мой приторговывает, а то солнечный удар-так бахнет в голову!

– В плюс двенадцать? – поежилась я.

Айхал продолжал:

– В газетах пишут, все организовано-так по воле в небо ушедшей души. Она сама того хотела. И лабырынт тот сама и рисовала.

– Не говори, что ты читаешь блог Антона Коровина?

– Все! Все его тут читают!

– Что тут написано? – развернул Камиль футболку.

Айхал улыбнулся:

– Это означает «алый».

Пока ехали из аэропорта в очередной аэропорт, Айхал все нахваливал меня перед Камилем:

– Что творите вы там, в столицах-то своих! Видал я, видал, как ты бензобак пробивала! Ты известная личность, Кыяра! Повезло тебе, брат, с невестой-то такой!

– Мы коллеги, – дернулось плечо Камиля.

– Я его терапия и эмоциональный суппорт, а он мой Большой брат на минималках.

– Это как-то так? – не понял Айхал.

– Один умный старичок решил, что я вылечу Камиля от социопатии. Что он снова станет смотреть на женщин, начнет улыбаться и перестанет мечтать об убийстве!

– Шутишь! Все ты шутишь, Кыяра! Замуж пора, замуж, ай какая невеста пропадает в столицах-то ваших! – цокнул он языком, а я вспомнила ключ с красным бриллиантом-сердечком от Максима.

О том, как мы фантазировали назвать детей Илья и Сима, в честь самих себя (ну да, у нас же диагнозы нарциссизма), о нашем доме у озера, в котором провели первую ночь вдвоем, о собаках, кошках и хорьках, которые будут играть с детьми на газоне.

Я не знала, увижу ли теперь Максима. Вспомнив мольбы его отца не убивать оставшегося сына, я перевела взгляд на Камиля, думая: «Повезло, что ты из детдома. Никто не станет по тебе тосковать». И тут же внутри меня расхохоталась довольная Алла: «Золотая ты моя!»

На аэродроме Маган Айхал обрадовал:

– Мест на борт нету. Все выкуплено-так на две недели-то.

– А на машине? – предложил Камиль.

– Девятьсот с лихом километров, но кум вас отвезет! Вон он! Заплатите ему, а туристеры японские завтра полетят! –