Связанные прошлым - Кора Рейли

на территории Луки, но это очень трудно.

Если мы и хотели заполучить Гроула, то только с помощью этих сумасбродных байкеров.

— На самом деле это не для моего отца, — сказала Вэл. — Он чувствует себя более комфортно, разговаривая с политиками, чем с байкерами.

Она и Инес играли в настольную игру с детьми за обеденным столом, а мы, мужчины, расположились на диванах, обсуждая возможные решения. Было бесполезно пытаться скрыть все от детей. После нескольких недель жизни в условиях чрезвычайного положения они привыкли к этому.

Прозвенел звонок.

Пьетро нахмурился и посмотрел на часы.

— Я заказала одежду, — сказала Инес.

Пьетро велел ей пока не ходить по магазинам. Я тоже попросил Вэл оставаться дома как можно дольше. Как только мы вернемся в Чикаго и я установлю новые меры безопасности, она сможет вернуться к своей обычной рутине.

Сэмюэль закатил глаза, но тут же вскочил на ноги. Охранники все равно не подпустили бы к двери никого, кто не прошел бы первичный досмотр.

— Я хочу покататься на велосипеде! — воскликнул Леонас.

— Это слишком опасно, — сказала Вэл.

— Я собираюсь стать Капо. Это еще опаснее!

Несмотря на сложившуюся ситуацию, на моих губах появилась улыбка, и даже Пьетро рассмеялся. Данило, как всегда, выглядел сурово. Большую часть этих дней он был погружен в свои мысли, вероятно, представляя сценарии нынешней ситуации с Серафиной. Делить свое внимание между Индианаполисом и Миннеаполисом становилось все труднее с каждым днем. Я старался во что бы то ни стало избегать мыслей о том, что сейчас переживает Серафина. Они не привели ни к чему, кроме отчаянию и ярости. Ни то, ни другое не было полезным.

В гостиную вошел Сэмюэл с бледным лицом. В руках он держал сверток.

— Это только что доставили. Посылка от Римо Фальконе.

Его голос дрожал, и когда он оторвал взгляд от свертка, в его глазах сверкнул ужас.

Инес всхлипнула и прикрыла рот ладонью.

Данило вскочил на ноги, и я тоже поднялся, только Пьетро, казалось, застыл на своем месте.

— Как вы думаете, он прислал нам кусочек Серафины? — спросил Леонас.

Я подошел к столу, схватил его за руку и рывком поставил на ноги. Он поморщился.

— Наверх, — прорычал я.

Глаза Леонаса вспыхнули от шока. Я отпустил его, и он помчался наверх.

— И вы тоже, — сказала Валентина Анне и Софии, которые не колебались ни секунды.

— Открой его, — прошептала Инес, вскакивая на ноги и опрокидывая стакан.

Она бросилась к Сэмюэлю, словно хотела вырвать у него сверток и посмотреть, что там внутри. Я не мог этого допустить. Не раньше, чем я узнаю, что там. Инес была сильной женщиной, но некоторые вещи были просто за пределами того, что она могла вынести.

Я перекинул мою руку вокруг ее талии, останавливая ее. Она отчаянно сопротивлялась.

— Отпусти меня, Данте! Отпусти меня!

— Инес, успокойся, — настаивал я.

Она сверкнула глазами.

— Ты бы успокоился, если бы на месте Серафины была Анна? Если бы там оказался ее палец или ухо? Не смей больше говорить мне, чтобы я успокоилась, слышишь?

Инес всегда была уравновешенной, спокойной женщиной. Она никогда не кричала на меня. Пьетро наконец поднялся на ноги и обошел стол, прижимая Инес к себе.

— Инес, позволь нам….

— Нет! — прошипела Инес и оторвалась от Пьетро.

Она, шатаясь, подошла к Сэмюэлю, который даже не пытался сопротивляться, когда она вырвала сверток из его рук и разорвала его. Из пакета выпала белая простыня. Она упала на пол мягкими волнами, демонстрируя кровавое пятно.

Инес издала сдавленный звук. На мгновение мы все замерли. Не было никакой ошибки в том, что означала эта кровь.

Сэмюэль наклонился, поднял листок бумаги, прикрепленный к простыне, и начал читать тихим, дрожащим голосом:

Дорогой Данте, Данило, Пьетро и Сэмюэль,

Уверен, что вы собрались в это непростое время вместе. Это позволяет мне преподнести свой подарок всем вам. Делиться значит заботиться, верно?

Я всегда думал, что традиция кровавых простыней Фамильи была нелепым пережитком прошлого, но должен сказать, что поменял своё мнение. В этом есть что-то очень приятное, в представлении доказательства своей победы своим противникам. Вы будете счастливы услышать, что я дал Луке знать, как позаимствовал традицию его Фамильи, чтобы отправить вам очень наглядное послание. Он передает вам привет.

На тот случай, если ваши измученные беспокойством мозги не смогут расшифровать эту простынь, позвольте мне изложить вам по буквам. Эта прекрасная девственно-белая простыня свидетельствует о том, что Серафина лишилась девственности.

Пьетро, должен сказать, чтобы ты запустил фейерверк. Она боролась со мной зубами и ногтями, защищая свою честь. Это делало мои притязания на твою прекрасную дочь еще более развлекательными.

Голос Сэмюэля перешел в хрип. Инес упала на колени и заплакала. Слезы текли по лицу Вэл, ее пальцы дрожали у рта, полные ужаса глаза смотрели на меня.

Данило уставился на простыню, его лицо застыло, руки безвольно повисли рядом.

Пьетро стоял спиной к нам, его плечи дрожали. Мои мускулы сжались в состоянии шока и гнева, настолько глубокого, что угрожали разрушить стены, которые я строил десятилетиями.

Сэмюэль продолжил читать, его голос был прерывистым и мучительным.

Интересно, что ты сейчас чувствуешь, Данило, зная, что я взял то, что тебе было обещано?

А ты, Сэмюэль, зная, что я осквернил твоего близнеца? Что она жестоко страдала из-за того, что ты посмел ступить на мою территорию. Надеюсь, урок усвоен?

А как насчет тебя, Данте? Что ты чувствуешь сейчас, когда не смог защитить одного из своих, потому что был слишком горд, чтобы признать свое поражение? Надеюсь, твоя гордость стоит того, чтобы увидеть доказательство, как Серафина страдала от моих рук, или я должен сказать члена?

Может, твоя гордость и не является твоим падением, но это точно падение твоей семьи, Холодная Рыба.

С уважением,

Римо

(P.S. один раз не в счёт, верно? Может, я смогу послать вам второй комплект простыней.)

Данило бросился к простыне и достал из брюк зажигалку, пытаясь поджечь ее. Я схватил его за руки, но он отчаянно сопротивлялся. Наконец он вырвался и, спотыкаясь, побрел к кабинету Пьетро. Карла иногда говорила о чистилище, когда мы обсуждали ее веру. Я всегда считал идею ада нелепой. Но сегодня я испытал свое собственное личное чистилище, и повёл свою семью в огонь вместе со мной.

Часть 6

Валентина

Инес вскочила на ноги. Ее движения были отрывистыми, будто она