Спаси меня, воин - Селена Касс

Здесь она научилась большему, чем за прошлые годы своей жалкой жизни. Пользуясь природной внимательностью, она следила за Дженис и прилежно перенимала новые знания в видении хозяйства, заботой о доме и других членах клана. К собственному удивлению, она чувствовала себя нужной и полностью удовлетворенной. Нет, страх, и настороженность, с которыми она привыкла жить, никуда не пропали. Лилис просто старалась выполнять данное себе обещание. Ее ребенок должен стать частью клана Маккей. Не она, а он.

Лилис уже придумала, какой оставит ему подарок. То, что у нее пока не очень хорошо получалось, но то, что она загорелась сделать, после того, как Дженис отдала ей корзинку с вышивальными принадлежностями и кусок ткани. На нем Лилис тренировалась работать иглой и нитью. И если она хорошо умела делать прямые стежки нужные чтобы накрепко прошить швы одежды, то изящные и красивые у нее почти не получались, выходя косыми и нелепыми. Но она не собиралась бросать начатое. Вот уж нет. Будет ли она рядом со своим ребенком или нет, но она хотела оставить ему хоть одну памятную вещь. Напоминание о матери. Того чего у нее самой не было. Красивую вышитую рубашку. И она постарается сделать это, даже исколов пальцы в кровь острой иглой.

А еще она научилась печь вкусный хлеб. Не такой подгоревший, какой у нее получался прежде, а мягкий и пышный. Она видела лицо Маркаса, когда он впервые попробовал ароматный ломоть. Знал ли он, кто трудился над хлебом в тот вечер или нет, но он не скорчился от отвращения. Наоборот, потянулся к еще одному куску, продолжая разговаривать с Дугалдом.

Вот и сейчас, Лилис раскатывала тесто на столе, собираясь приготовить хлеб к ужину, Мэррион старалась заниматься тем же самым. Ее руки плохо слушались, но она трудилась с привычным для себя упорством. Хмурясь и чрезвычайно сильно стараясь, в чем и была ее ошибка. Ее руки были грубы и тяжелы. Лилис собиралась тихо сказать ей об этом, так чтобы Дженис, которая занималась мясом и кашей этого не услышал. Но у нее ничего не вышло. Женщина сняла тушеное мясо с огня, переставила его на стол остывать и сама подошла к Лилис, заглядывая ей через плечо.

— У тебя ловко, получается, — заметила Дженис, — Ты молодец. Тебе, Мэррион стоит поучиться у Лилис. Теперь мне кажется, приказ Маркаса действительно пойдет тебе на пользу. По крайней мере, ты лишилась своего меча и это радует. И, кажется, ему суждено покрыться пылью.

Лилис не нужно было смотреть на Мэррион, чтобы почувствовать, как она поморщилась. Это было тем, что Лилис заметила некоторое время назад и с каждым днем, проведенным рядом с этими женщинами, все больше убеждалась в своих подозрениях. Дженис не любила дочь ровно так же сильно, как любила сына, Дугалда. В этом не было никакой ошибки. Да, Лилис плохо разбиралась в любви, но хорошо знала, что такое одиночество. Несмотря на свою браваду, Мэррион была такой же одинокой, как и она. При живой и пышущей здоровьем матери. Это было жестокое осознание.

— Я верну свой меч, можешь не переживать, матушка, — язвительно сказала Мэррион, бросая кусок теста на стол. — и брата тоже.

Эта лепнина мало походила на будущий хлеб, но Лилис видела, что девушка старалась из-за всех сил. И это снова и снова возвращало ее к мысли, что Маркас не должен был так жестоко поступать с сестрой. Вырвать ее из привычного мира, в котором сам же и воспитал. Лилис с детства привыкла обслуживать себя сама, но не Мэррион. Вот почему ей так трудно приходилось там, где Лилис получала удовольствие.

— Мэррион еще молода, — внезапно сказала Лилис, прямо посмотрев на Дженис, — Она всему научится, но немного позже.

Дженис удивленно заморгала, а потом недовольно поморщилась. Лилис не стала обращать на это внимание и вернулась к очередному куску теста, подготавливая его для выпекания. Чем больше сделает она, тем меньше придется этим заниматься Мэррион.

Но тут, к ее удивлению, Мэррион не отступила, а принялась раскатывать другой кусок теста.

Кухонная дверь громко хлопнула, когда Дженис вышла. Девушки остались в одиночестве, продолжая заниматься работой, но чувствуя явное напряжение, повисшее между ними. Так было всегда.

— Не думай, что я скажу тебе спасибо, — надменно проговорила Мэррион, не поднимая взгляд со стола, — Это все мне не нужно. Я не собираюсь заниматься хозяйством как мама, потому что не выйду замуж. Маркас обещал мне, — при упоминании имени брата, она тяжело вздохнула и с еще большей силой набросилась на тесто, разминая его слишком грубо и эмоционально.

Лилис убрала сформированный хлеб в печь и вернулась к столу. Как только Мэррион закончит, можно будет выйти из кухни. Жара от растопленной печи уже начинала мучить ее, заставляя все чаще испытывать странное головокружение, от которого хотелось поскорее избавиться. Нужно глотнуть немного свежего воздуха.

— Не нужно меня благодарить, — опираясь ладонями о стол, пробормотала Лилис. Она почувствовала, как по лбу скатились капли пота, а ноги задрожали, — мне это ни к чему, да и тебе ничем не поможет.

Мэррион усмехнулась. Действуя, так же как и Лилис мгновение назад, она убрала хлеб в печь и отряхнула руки, небрежно избавляясь от остатков муки, налипшей на пальцы. Кажется, она даже чертыхнулась, когда не получилось полностью отчистить кожу от липких комочков.

— Ополосни руки теплой водой, — спокойно посоветовала Лилис.

Иногда она ловила себя на мысли, что Мэррион нравилась ей своим по-детски вздорным характером. Может в этом и есть смысл настоящего безмятежного детства: позволить себе быть прямой и откровенной. Конечно, Лилис понимала, что может ошибаться. Ей пришлось рано повзрослеть, чтобы научиться хоть как-то себя защищать. Мэррион наивно полагала, что силы сосредотачивались на оружие, которым она, несомненно, умела пользоваться. Но Лилис знала, что это не все. Она не сумела бы поднять меч в сторону Гордона, но она нашла в себе силы выжить. А этого многого стоило. Какое счастье, что Мэррион этого не знала и никогда не узнает.

Мэррион после короткого промедления, все же послушалась. Обмыв руки, она вытерла их сухой чистой тряпкой, а потом посмотрела на задумчивую Лилис. Эта девушка удивляла своим поведением. Почему она так сказала ее матери? В ее голосе не слышалось лжи или же намерения угодить одной из них. Она просто сказала то, что думала, без всякого умысла. Как часто сама Мэррион делала так?

Мэррион сдвинулась в сторону, наблюдая за тем, как Лилис прибирается на столе. Она ни за что не призналась бы в этом ни одной живой душе, но Лилис оказалась совсем не такой, как она о ней думала. Спокойная, сдержанная и молчаливая. Все те качества, которыми она сама не обладала. И еще в ней было кое-что, что очень удивило Мэррион. Несмотря на то, что она натворила на реке, в тот день Лилис не прогнала ее из дома и не отказала ей. Хотя могла бы. Любая другая женщина на ее месте поступила бы именно так, особенно после того, как вождь открыто выказал ей свою защиту. Лилис этим не воспользовалась. Вместе этого она поступила глупо и неразумно. Никто не встал бы между Маркасом и тем, кого он считал достойным наказания. Даже ее мать не пожелала вступиться за нее. А Лилис сделала это.