Последний царь - Эдвард Радзинский

В Уфу Яковлев вызывает руководителя екатеринбургских большевиков, военного комиссара Филиппа Голощекина.

Предъявив мандат, Яковлев требует у Голощекина письменного распоряжения, подчиняющего ему всех тобольских екатеринбуржцев: главу Тобольского Совета – Павла Хохрякова, Авдеева и других. Что ж, Голощекин готов дать ему такую бумагу, но сначала он требует у Яковлева раскрыть цель своей миссии – ведь ВЦИК обещал перевезти Царскую Семью в Екатеринбург. Яковлев объясняет: Царская Семья и будет доставлена в Екатеринбург. Все, как обещал ВЦИК. Но об этом пока никто не должен знать. И особенно в Тобольске. Почему такая секретность? И на это у Яковлева есть достоверное объяснение: иначе омский отряд в Тобольске начнет бунтовать, и дело может дойти до открытого столкновения. Кроме того, могут взбунтоваться и бойцы старой охраны. У них давняя неприязнь к екатеринбургским большевикам из Тобольского Совета. Вот почему Яковлев просит приказа Голощекина о беспрекословном подчинении екатеринбуржцев.

Голощекин дает ему такое письменное распоряжение.

Все это была Игра. Конечно, у Голощекина, старого друга Свердлова, давно была информация об истинной цели секретной миссии Яковлева. И он хорошо к ней подготовился.

Что же поделывает «шпион», пока Яковлев вместе со своим отрядом направляется в Тобольск?

В середине марта, после того как Хохряков и Авдеев с отрядом вошли в город, он, видимо, возвращается в Пермь. Во всяком случае, 15 марта 1918 года Федор Лукоянов назначается главой Пермской ЧК. Но в конце апреля он вновь исчезает из города – «на подавление кулацких мятежей». На самом деле он, видимо, возвращается в Дом Свободы, ибо Голощекин объявляет – решительный момент приближается…

Меж тем в Доме Свободы текла обычная жизнь.

Из дневника: «7 апреля, суббота… В 9 часов была Всенощная. Пел отличный бас».

Как всегда, в эту субботу была Всенощная. В большой зале тускло горел электрический свет и светилась в полутьме икона Спасителя.

Аликс вошла в пустую залу, накрыла аналой своим вышиванием. И ушла. В 8 часов в залу вошел священник и четыре монахини из монастыря. Зажгли свечи… Долгоруков, Татищев, Боткин выстроились слева от аналоя, потом появились фрейлины бывшего двора, многочисленные «люди».

Наконец, открылась крохотная дверца в стене: вошла Семья. Запел хор и «отличный бас»: «Слава в Вышних Богу». Семья встала на колени, и все опустились вослед.

Так они встретили наступление любимого дня – 8 апреля – 24‑ю годовщину их помолвки. В эту ночь они, как всегда, вспоминали… Брат Эрни, Вильгельм, Джорджи, Элла… Где они сейчас? Бабка королева Виктория давно в могиле… И все-таки это было. Был поцелуй в Кобургском замке. И были они, молодой человек и девушка, безумно счастливые. Точнее, счастливые и безумные, ибо «хотя бы ты был, как орел, и поднялся высоко»…

И вот 8 апреля; в этот прекрасный день Николай узнал: ему не разрешалось более носить погоны. И не только ему – «Маленькому» тоже. Погоны – это была некая связующая нить: он носил погоны с вензелями отца, а его сын носил его вензеля.

Я представляю, с каким нетерпением Матвеев и «шпион» ждали в тот день, когда он уйдет на прогулку. И, видимо, состоялся уже обычный ритуал: Матвеев прогуливался в коридоре, сторожил, а «шпион» вошел в комнату.

На столе, как обычно, все было педантично разложено: карандаши, несколько часов из его коллекции и, наконец, дневник.

«Шпион» прочел: «8 апреля. Воскресение. 24 годовщина нашей помолвки! В одиннадцать с половиной была обедница, после нее Кобылинский показал мне телеграмму из Москвы, в которой подтверждается постановление отрядного комитета о снятии мною и Алексеем погон. Поэтому решил: на прогулки их не надевать, а носить только дома. Этого свинства я им не забуду!..»

И «шпион» окончательно понял: царь упрямо записывал в дневнике все. Даже допуская (он не мог не допускать!) возможность чтения дневника врагами. В этом было его презрение к ним.

Видимо, тогда «шпиону» и пришла в голову идея. Но осуществить ее в Тобольске он не успел, ибо уже на следующий день все изменилось.

Член Тобольского Совета – екатеринбургский большевик Авдеев апрельским утром 1918 года ехал из Тобольска в родной Екатеринбург. Авдеев был доволен: он вез с собой долгожданные документы. Это были сведения о монархическом заговоре зятя Распутина Соловьева, добытые «шпионом» (переписка царицы с Соловьевым и т. д.). И решение Тобольского Совета: ввиду угрозы побега «Николая Кровавого» из Тобольска просить Уральский Совет перевезти Царскую Семью в Екатеринбург.

На платформе, где Авдеев ждал своего поезда, он увидел выгружавшуюся из вагонов военную часть. Вид незнакомых вооруженных людей крайне обеспокоил екатеринбуржца. Он насчитал 15 кавалеристов и 20 пехотинцев. Это было время яростной вражды Омска с Уралом. Он подумал: «Не прибыл ли очередной омский отряд?» И решил разведать, что за солдатики.

Он подошел к вагону и попросил начальника. Его подвели к человеку в тулупе, надетом на матросскую блузу, и в папахе. Авдеев предъявил ему удостоверение Тобольского Совета. Человек прочел, очень оживился и объявил: «Вот вы-то мне и нужны». И показал екатеринбуржцу мандат за подписями Ленина и Свердлова. И еще – письменное распоряжение за подписью Голощекина, приказывавшее всем екатеринбургским большевикам в Тобольском Совете беспрекословно подчиняться Уполномоченному ВЦИК Яковлеву.

Пришлось возвращаться Авдееву в Тобольск вместе с этим отрядом.

Верхом на конях едут Авдеев и Яковлев. Яковлев расспрашивает Авдеева о Доме Свободы. Авдеев отвечает вяло: подробностей не знает, охрана в дом не допускает.

Проехав каких-то 20 верст, они замечают впереди цепи солдат. Сначала решили: белоказаки! К счастью, до стрельбы не дошло: в бинокль увидели красное знамя и красные ленточки на папахах. И поскакали навстречу друг другу всадники.

Оказалось, что это отряд, посланный из Екатеринбурга в Тобольск… за Романовыми!

Таков был первый сюрприз уральского военного комиссара Филиппа Голощекина. Яковлев с изумлением понимает: Екатеринбург его контролирует.

Теперь они едут вместе – два отряда. Яковлев скачет на коне в окружении двух уральских конников – Авдеева и командира отряда Бусяцкого.

И состоялся удивительный разговор (его записал в своих воспоминаниях один из «миасских разбойников»).

Бусяцкий предлагает Яковлеву план: когда тот повезет царя и Семью из Тобольска, на пути, в районе села Иевлево, отряд Бусяцкого устроит засаду, инсценирует нападение на отряд Яковлева, будто бы для освобождения царя и Семьи. И в перестрелке они покончат со всеми Романовыми. «Надо прикончить палача, а не возиться с ним», – говорит екатеринбуржец.

В ответ Яковлев молча показал Бусяцкому свой мандат: подчиняться во всем ему – Уполномоченному ВЦИК. Бусяцкий только усмехнулся. Всю дальнейшую дорогу они молчали.