Последний политик. Внутри Белого дома Джо Байдена и борьба за будущее Америки - Franklin Foer

канал связи между военными, который можно было бы использовать для преодоления любой путаницы, которая может случайно привести к ядерному Армагеддону. Правительствам нужна была линия связи - не ради диалога, это было невозможно, а чтобы дать другой стороне понять свои опасения, чтобы иметь возможность отступить от катастрофы.

 

-

Зеленский и сам опасался беды. 3 марта российская армия начала атаку на крупнейшую в Европе атомную электростанцию в Запорожье. Украинский президент позвонил Байдену и сообщил, что у него есть все основания полагать, что русские заминировали объект, намереваясь вызвать плавление. Пережив Чернобыль, украинцы хорошо понимали и глубоко боялись последствий повторения той катастрофы. Если информация Зеленского была верной, он описывал террористический акт, который отзовется в поколениях.

Салливан начал собирать экспертов по ядерным вопросам со всего правительства, чтобы выяснить, нет ли шагов, которые администрация могла бы предпринять, чтобы предотвратить распад . Он обратил внимание на инженера Джилла Хруби, который руководил Национальным управлением ядерной безопасности и стал его основным источником консультаций. Вместе с Андреем Ермаком и американскими дипломатами в Польше они помогли приобрести резервные генераторы и дизельное топливо для них, а затем разместили их в нескольких минутах езды на поезде от объекта. Салливан сообщил украинцам имена американских экспертов, которые могли бы помочь решить проблемы с датчиками, определяющими уровень радиации на станции. В течение сорока восьми часов в ситуационном центре считали, что Украина стоит на пороге катастрофы, которая втянет Соединенные Штаты в конфликт еще глубже. Лишь с течением дней стало ясно, что худшего не произойдет, а если и произойдет, то у украинцев теперь есть все шансы справиться с этим.

Но не было никаких сомнений в том, что они болтаются на краю пропасти.

 

39

.

Битва за Киев

 

Русские десантники перебрались за забор, окружающий авиабазу "Антонов", и начали пробираться через лес под Киевом в окрестные села. Именно так должен был разворачиваться план Владимира Путина по захвату Украины. Появление элитных российских подразделений на окраинах города должно было ошеломить защитников Киева. Это позволило бы российским войскам броситься на захват столицы и почти без труда одержать победу.

Поначалу этот план выглядел мастерским ударом. Но когда русские оказались в нескольких минутах езды от офиса президентской администрации, он начал рушиться. В течение нескольких месяцев верховный главнокомандующий Украины генерал Валерий Залужный не мог полностью усвоить американские предупреждения о том, что авиабаза Антонов играет центральную роль в амбициях русских. Теперь, когда он увидел доказательства своей ошибки, он быстро ее исправил.

В первый же вечер войны он приказал бомбардировщикам пролететь над взлетно-посадочной полосой Антонова и разрушить ее. Он направил 72-ю механизированную бригаду, элитное подразделение, гораздо более квалифицированное, чем новобранцы, которые отступили с аэродрома в первые часы войны, для захвата объекта.

Это было невозможно, по крайней мере, пока. Но украинцы занимали позицию достаточно близко к Антонову, чтобы обстреливать российские вертолеты, когда они приближались к аэродрому с подкреплением. По оценкам Пентагона, около трехсот российских солдат были расстреляны с воздуха. Следующая волна российских Ил-76, приближавшихся к Антонову, развернулась, чтобы избежать подобной участи.

Изменив свою стратегию, украинцы определили условия того, что впоследствии станет известно как Киевская битва. Русские солдаты были высажены в ближайших пригородах Киева, в местах с такими названиями, как Ирпень, Буча и Хостомель. Они занимали дома в селах, реквизировали водку в шкафах, грабили гостиные и насиловали женщин.

Но русские столкнулись с теми же препятствиями, которые всегда мешали армиям захватчиков. Они спотыкались на чужой местности, сражаясь с противником, обладающим такой волей к борьбе, с которой они никогда не могли сравниться. Украинцы уничтожали местную инфраструктуру, чтобы спасти нацию. Войска взрывали дороги, мосты и железнодорожные пути - все, что могло помешать продвижению русских. После того как украинцы взорвали плотину, сдерживающую реку Ирпень, российские десантники сбросили тактическое снаряжение и поплыли спасать свои жизни. Людям Залужного удалось ликвидировать большинство дорог, ведущих в Киев, и ожесточенно сражаться с русскими в оставшихся точках входа.

Это был тонкий, как бритва, запас независимого существования Украины, способность сдерживать русских на баррикадах из стали и мешков с песком, которые стали новыми воротами Киева.

С каждым днем невероятная мысль об украинской победе становилась все более вероятной. Укрепилась новая украинская идентичность: нация отважных недотеп, чье коварство позволило им выстоять в нападении Голиафа. После недели войны они заблокировали продвижение русских на Киев. Но это была лишь передышка.

 

-

Импульс к проявлению солидарности был человеческим порывом, политическим императивом и мучительной головоломкой для администрации Байдена. И она была усугублена главой внешней политики Европейского союза Жозепом Боррелем. 27 февраля он предложил профинансировать покупку истребителей МиГ-29 , которые можно было бы отправить на Украину. Это был вариант, который рассматривали европейские министры, но только вариант. И то, что Боррель публично озвучил это предложение, застало их врасплох.

В первые дни войны украинские летчики-истребители были центральными персонажами формирующегося национального нарратива: они были смельчаками, которые не могли проиграть ни одного поединка. В основном это была выдумка пропагандистов, та самая небылица, которая рождается на войне. Один летчик, прозванный киевским призраком, якобы сбил сорок самолетов.

Эти пилоты не летали на самых современных самолетах. Их обучали владению МиГ-29, двухмоторным артефактом советских времен. Союзники Украины располагали ограниченным запасом этих самолетов, которые в основном находились на базах ВВС Польши.

В пылу сражения Украина не могла рационально оценить свои потребности. Но она знала, что ей нужно больше огневой мощи, и если Боррелл хотел дать Украине больше, то он должен был оказать давление на западный альянс, чтобы тот выполнил его предложение. Зеленский рьяно добивался, чтобы это произошло, уговаривая своих союзников: "Это не пинг-понг! Речь идет о человеческих жизнях! Мы просим еще раз: Решайте проблему быстрее. Не перекладывайте ответственность, присылайте нам самолеты".

Благодаря этой кампании давления правительствам стран Запада становилось все труднее отступать от обещания Борреля. Поляки и администрация Байдена начали переговоры, чтобы выполнить его. Польша передаст Украине МиГи, а Соединенные Штаты передадут Польше F-16, пополнив польские ВВС достаточно мощным флотом, чтобы противостоять русским, если до этого когда-нибудь дойдет.

Но внутри администрации Байдена - и в голове Байдена - существовали соперничающие голоса, толкавшие его в разные стороны. Тони Блинкен горячо выступал за содействие в поставке МиГов. Он чувствовал себя более глубоко привязанным к украинскому делу, чем кто-либо в администрации. По отцовской линии его семья вела свои корни из этой страны. Его прадед Меир был известным поэтом на идиш в Киеве; его дед родился там