Дочь темного мага - Анетта Андреевна Политова

в Дарэле есть такая же особенность, он владеет несколькими стихиями сразу. Насколько тебе уже известно, он — маг огня, причём, один из сильнейших магов, которых я знаю на сегодняшний день, но стихия земли ему также подвластна, только он был изначально рожден с ними. Так вот, твоя особенность в сочетании с артефактом позволила тебе приобрести вторую стихию — магию огня, — от услышанного глаза округлились не только у Милы. — Гарольд, как такое возможно? Это немыслимо! Все дети уже появляются на свет с определенной стихией, в основном одной, это факт, — господин Оушен не мог поверить своим ушам. — Так я и говорю, что особенность мисс Боллир и есть одна из причин, по которой в ней открылась магия огня, — мужчина старался говорить ровным тоном, но он, казалось, и сам не до конца смог поверить своим собственным домыслам. — Только стихия, обладающая большей силой, и есть определяющая силу мага. У тебя, Дарэл, стихия огня сильнее земли, поэтому, ты и считается магом огня, а ты, Милалика, скорее всего, так и останешься магом земли. Атмосфера накалялась. Глава безопасности стал ходить по комнате из угла в угол, метаться, словно зверь в клетке. Мила вжалась в стену, мечтая с ней слиться, а лучше и вовсе раствориться в кирпичной кладке. — Невероятно! Чудеса какие-то… Я такого не встречал еще, — взволнованно проговорил профессор. — Не то, что бы я вам тут сказки рассказывал… — возмутился Мисар. — В самом деле, упоминания о таких приобретениях встречаются в древних сказаниях, которые, между прочим, хранятся в библиотеке империи. Это и было отчасти одной из причин наложение запрета… — и тут он осёкся и резко остановил свой рассказ. Но оговорки Милалике хватило, чтобы кровь моментально сошла с её и без того уже бледного лица. Как бы там ни было, это всё касалось лично её, поэтому девушка жаждала объяснений. — Запрета чего? — зацепилась за фразу она, но маги вновь переглянулись между собой, и господин Оушен укоризненно посмотрел на преподавателя. "Похоже, ответа уже не будет", — сообразила адептка. — Кстати, это еще не все, — словно, только что, никто ничего не спрашивал, господин Мисар продолжил свой рассказ. — Знак, который изображен на плече у юной леди — это "Драген". — Что еще за драген? — тон у брюнета был недовольным, наверное, он боялся услышать продолжение. — Драген, по-другому "дракон" — это древний знак, великий символ, как разрушителя, так и творца, — пояснил маг. Он на мгновение замолчал, подбирая нужные слова. — Суть в том, что это все очень сложно… Вероятно, магическая чаша показала, что сила нашей ведьмы может быть, как губительной, так и созидательной. Милалика старалась дышать, как можно тише. Мужчины разговорились, казалось на время и вовсе забыли, что она здесь, что собственно ей было как раз на руку — можно побольше услышать нужной информации. — То есть ты хочешь сказать, что отбирать у девушки силы никак нельзя? Я правильно тебя понял, Гарольд? — господин Оушен был явно не согласен с мнением своего коллеги. — подумай, это очень важно. — Да, Дарэл, нельзя. Но это мое мнение, решать тебе. Ты же у нас глава безопасности империи, — преподаватель посмотрел с грустью на свою затаившую дыхание ученицу. Она же была повергнута в состояние шока. Миле захотелось расплакаться, но, увы, она не смогла выдавить из себя и слезинки. В голове вертелось лишь одно решение проблемы всемирного масштаба — её казнят. Сам Дарэл Оушен, собственными руками лишит головы, как лишил некогда сердца. — Но принимая решение, друг, не забудь, что мисс Боллир может быть и творцом, — попытался заступиться за студентку Мисар. — Тем более, что стихия ее пока не развита и, судя по всему, вступила в противоречия с другой. — Но ты же сам понимаешь, Гарольд, что она теперь ходячее оружие, замедленного действия! А вот и слезы на бледных девичьих щеках. Мила сжалась, едва держась на ватных ногах. Всё ясно, её песенка спета! А ведь, она ещё так молода! — А если у того, кто пробудил в ней силу, хватит мозгов воспользоваться девчонкой? Катастрофы не избежать. Наступит новый мир, где места нам, светлым магам просто не будет, — настаивал на своем безопасник. Ведьмочка же просто смотрела на него во все глаза, понимая, что от неё и его чувств к ней теперь уже ничего не зависит. Судьба нестандартной, но очень сильной тёмной волшебницы предрешена заведомо до её рождения. — Понимаю, Дарэл, я все понимаю, — тяжко вздохнул учитель, видя плачевное состояние своей студентки. Всё это страшно, но Мила не собиралась так просто сдаваться. — А можно ли забрать только одну стихию? — решила предложить она хоть какое-то третье решение, чтобы ни им, ни ей. Как говорится, из двух зол надо выбирать меньшее. — Нет, такой вариант даже не рассматривается. Изъять можно только полностью магию, так как одна стихия переплетается с другой в теле носителя, и разъединить их уже невозможно, ни по доброй воле, ни насильно, — расстроил хозяйку теперь уже двух стихий господин Мисар. — "Чувства в огне спасут твой мир", — пробормотала Мила слова, некогда произнесенные гадалкой, тогда на ярмарке. — Что ты там шепчешь, Мила? — грозно спросил глава безопасности империи. — Часть пророчества, что мне тогда поведала прорицательница на городском празднике, — спокойно пояснила она, уже смирившись со своей участью. — "Чувства в огне спасут твой мир", — повторила Милалика еще раз, но громко. Так, чтобы все услышали. — И что же твой мир? — уставившись на девушку, вопросил Дарэл. Она заломила руки от отчаяния. Как же он не понимает, что сам и есть её мир? Ей хотелось закричать, что мир — это он и родные люди, всё то, что её постоянно окружает. Но невысказанный ответ так и повис в тишине комнаты. — Я принял решение! — сухо сообщил профессор, после пятиминутной тишины. Милалика вздрогнула, словно от удара. Она и преподаватель стояли в ожидании приговора главы безопасности империи и вот сейчас они его услышат.

ГЛАВА 15

— Не томите, господин Дарэл Оушен. Я приму ваше решение, каким бы оно страшным для меня ни было, — не дрогнувшим голосом проговорила студентка. Откуда у нее эта решимость? Мила сама не знала, словно второе дыхание открылось, не иначе. Сердце девушки билось через раз, словно боялось, что помешает своей носительнице расслышать нечто важное. Живешь, живешь себе, никого не трогаешь, а тут раз — оказывается, что ты — смертельное оружие и от тебя надо избавиться, чтобы не дай Свет не выстрелило. Как же страшно осознавать, что ты родилась не такой, как все. Плюс ко всему