Гипотеза любви - Али Хейзелвуд

Это было пугающе. Так хорошо, что даже страшно. Как легко было бы никогда не останавливаться. Позволить времени растягиваться и разгибаться, забыть обо всем и просто остаться в этом моменте навсегда.

Но Адам отстранился первым, удерживая ее взгляд и пытаясь взять себя в руки.

— Было хорошо, правда? — спросила Оливия с легкой задумчивой улыбкой.

Она сама не знала точно, о чем говорит. Может, об обнимавших ее руках. Может быть, о последнем поцелуе. Может быть, обо всем остальном. О солнцезащитном креме, о его нелепых ответах про любимый цвет, о тихих разговорах поздно ночью. Все это было так хорошо.

— Да. — Голос Адама звучал необычно низко. Когда он прижался губами к ее лбу в последний раз, она почувствовала, как ее любовь к нему разливается шире, чем река в половодье.

— Думаю, мне лучше уйти, — сказала она нежно, не глядя на него. Он отпустил ее без слов, и она ушла.

Услышав, как щелкнул за спиной дверной замок, она почувствовала себя так, будто падает с большой высоты.

Глава 19

Гипотеза: в минуту сомнений дружеский совет спасет мою задницу.

Оливия провела весь следующий день в отеле: спала, плакала и делала то, из-за чего и попала в эту переделку, — лгала. Она сказала Малькольму и Ань, что весь день проведет с друзьями из колледжа, опустила затемняющие шторы и зарылась в свою постель. Которая технически была постелью Адама. Оливия не позволяла себе слишком много думать об этом. Что-то внутри нее — весьма вероятно, это было ее сердце — разбилось на несколько больших кусков, даже не разбилось, а аккуратно разломилось пополам, а затем — снова пополам. Все, что она могла, — это сесть среди обломков своих чувств и упиться своим горем. Она спала весь день, и это помогло притупить боль. Оцепенение, как она быстро поняла, приносило облегчение.

Она солгала и на следующий день. Когда друзья позвали ее сходить с ними на конференцию, а потом погулять по Бостону, она сказала, что доктор Аслан внезапно попросила ее кое-что сделать. Потом Оливия глубоко вдохнула, чтобы собраться с силами.

После этого она отдернула занавески, разогнала кровь, совершив пятьдесят приседаний, пятьдесят прыжков и пятьдесят отжиманий, хотя тут схитрила, отжавшись с колен, затем приняла душ и почистила зубы впервые за тридцать шесть часов.

Это было нелегко. Увидев в зеркале футболку Адама «Биониндзя», она расплакалась, но напомнила себе, что сама сделала этот выбор. Она решила поставить благополучие Адама на первое место и не жалела об этом. Но будь она проклята, если позволит Тому, мать его, Бентону присвоить себе проект, над которым она работала годами. Проект, который значил для нее все. Может быть, ее жизнь и была всего лишь слезливой историей, но эта слезливая история принадлежала только ей.

Может, ее сердце и было разбито, но мозг оставался в порядке.

Адам сказал, что никто из преподавателей, кроме Тома, не удосужился ответить и, возможно, даже прочитать ее письма потому, что написала их аспирантка. Поэтому она последовала его совету: написала доктору Аслан и попросила ее представить Оливию всем исследователям, которым она писала раньше, плюс еще двоим, которые слушали ее доклад на секции и проявили интерес к ее работе. Доктор Аслан скоро собиралась выйти на пенсию и в некотором смысле прекратила научную работу, но оставалась полноправным преподавателем Стэнфорда. Ее рекомендация должна была иметь вес.

Затем Оливия долго гуглила информацию об этике научных исследований, плагиате и краже идей. Вопрос был немного туманный, учитывая, что Оливия довольно опрометчиво — как она теперь поняла — описала в подробностях все свои протоколы в отчете для Тома. Но как только она начала анализировать ситуацию с более ясной головой, то решила, что все не так ужасно, как казалось вначале. В конце концов, ее отчет был исчерпывающим и хорошо структурированным. Если кое-что доделать, она может превратить его в научную публикацию. Была надежда, что статья быстро пройдет экспертную оценку и результаты ее работы будут опубликованы под ее именем.

Она решила сосредоточиться на том, что, несмотря на оскорбления и грубость, Том — один из ведущих исследователей рака в США — заинтересовался ее исследованием настолько, что захотел украсть его. Оливия может воспринимать это как очень неудачно поданный комплимент.

Следующие несколько часов она провела, старательно избегая мыслей об Адаме и вместо этого изучая работу других ученых, которые теоретически могли бы дать ей финансирование в следующем году. Это было маловероятно, но ей надо было попытаться. Когда кто-то постучал в дверь, была уже середина дня, и в ее списке значились три новых имени. Оливия быстро оделась, чтобы открыть, думая, что пришла уборщица. Когда внутрь ворвались Ань и Малькольм, она прокляла себя за то, что не посмотрела в глазок. Она заслуживала смерти от топора серийного убийцы.

— Значит так, — сказала Ань, бросаясь на все еще не разобранную постель Оливии. — Ты забыла спросить, как прошло мое мероприятие. Убеди меня в двух предложениях, что я не должна на тебя злиться.

— Вот дерьмо! — Оливия прикрыла рот ладонью. — Извини, извини! Как все прошло?

— Идеально. — Глаза Ань сияли от счастья. — Было очень много народу, и всем понравилось. Мы подумываем о том, чтобы сделать это мероприятие ежегодным и открыть официальную организацию. Наставничество на равных! Только послушай: к каждому аспиранту прикрепляют двух студентов. Как только студенты поступают в аспирантуру, они получают еще двух студентов каждый. И через десять лет мы захватим весь этот гребаный мир!

Оливия смотрела на нее, потеряв дар речи.

— Это… ты потрясающая.

— Я потрясающая, правда? Ладно, теперь кайся. И-и-и-и, начали.

Оливия открыла рот, но долго не могла произнести ни слова.

— На самом деле, у меня нет оправданий. Я просто была занята… кое-чем, что доктор Аслан попросила закончить.

— Это бред. Ты в Бостоне. Ты должна отвисать в ирландском пабе и есть гигантские пончики, притворяясь, будто любишь «Рэд Сокс»7, а не работать. По поручению начальницы.

— Технически мы тут на рабочей конференции, — напомнила Оливия.

— Конференции-шмурференции. — Малькольм лег рядом с Ань.

— Пожалуйста, давайте сходим куда-нибудь втроем? — взмолилась Ань. — Давайте пройдем по Тропе Свободы! С мороженым. И пивом.

— Где Джереми?

— У себя на стенде. А мне скучно. — Ань лукаво улыбнулась.

Оливия была не в том настроении, чтобы общаться, или пить пиво, или гулять по Тропе Свободы, но в какой-то момент ей придется научиться продуктивно взаимодействовать с людьми, даже если ее сердце разбито.