Ночь богов. Тропы незримых - Елизавета Дворецкая

На внутренней площадке святилища под открытым небом стояли идолы девяти богов, в середине – Лада и Велес, хозяева этих мест. Яровед провел Лютаву в длинную хоромину, где располагались столы и лавки для пиров, уже заново отмытые перед близким новогодним пиром.

В глубине виднелась дверь, ведущая в пристройку. Там жил сам Яровед, и туда он провел Лютаву. В клети горел огонь в очаге, устроенном прямо в земляном полу, как делали испокон веков. На лавке, покрытой медвежьей шкурой, сидела молодая женщина и пряла шерсть. Лютава поздоровалась с ней – это была Борута, жрица Лады, вместе с Яроведом составлявшая пару хранителей святилища. В ее лице, с немного грубоватыми чертами и густыми черными бровями, в мощной, широкоплечей фигуре отмечалось сходство с Бранемером – видимо, она приходилась ему сестрой. На первый взгляд, она не слишком отвечала представлениям о стройной и нежной богине Ладе, но Лютава-то знала, что одно из воплощений богини весеннего расцвета – медведица. Борута – одно из имен богини-медведицы – «живущая в бору». И вот тут сестра Бранемера подходила как нельзя лучше.

А Лютава, войдя, сразу глянула на еще одну дверь в глубине. За этой дверью, как она догадывалась, находился вход в подземный чертог, где пережидает зиму Лада Дешнянская – жрица, избранная в жертву Велесу. Такая же, какой была когда-то Семилада.

– Скажи-ка, отец, – начала Лютава. – Вот ты говорил, что гадал обо мне. Что тебе открылось?

– Да уж, не вы одни такие мудрые, и нам Навный мир открывается. – Волхв усмехнулся. – Знаю я, что стережет тебя твой дух-покровитель. А все потому, что суждено тебе родить витязя славного, и дух хочет сам тебе мужа указать. Уж какие замыслы о том ребенке у духа, мне неведомо. Но и у нас свои духи есть, чтобы с твоим духом потягаться! Возьмет тебя в жены Бранята – ему и сын твой достанется. Потому и отпустил я его воевать.

– Вот, значит, как?

Бранемер хочет бороться с ее духом, и Яровед готов ему в этом помогать. На самонадеянного дурака волхв не похож, значит, силы свои оценивает трезво и знает, на что рассчитывает. Но для Лютавы это мало что меняет. Все равно ей придется и нарушить долг по отношению к покровителю, и покинуть Лютомера…

Оставалось то, что они надумали.

– Позвольте мне с богиней поговорить, – попросила Лютава, поглядев на Яроведа и жрицу. – Пустите меня к ней. Я не потревожу. Судьба моя решается. И не моя одна.

Волхв и женщина переглянулись, потом Борута встала и нашла на поясе ключ.

– Ступай, отчего же? – произнесла она. – Ты сама дочь Лады, богиня не огневается.

Лютава встала вслед за ней и вдруг задрожала. Слова жрицы вызвали в ней ощущение, почти уверенность, что сейчас она увидит не просто Ладу, а свою мать. Ее, Семилады, не могло здесь быть, здесь своя Лада, и еще несколько месяцев назад она ходила по земле, как все простые женщины… Она и сейчас простая женщина, только принимающая в себя дух Лады, и зовут ее Благодара, но все же, все же…

Жрица вставила ключ в замок и легко открыла – ведь они с Яроведом отворяли эту дверь каждый день, прислуживая священной затворнице. Волхв взял лучину и кивком пригласил Лютаву за собой. Она с трудом сделала несколько шагов, дрожа всем телом. Она вступала в священное пространство, в Навный мир, в Велесово подземелье. Будучи более чувствительна к дыханию богов, чем простые люди, она с трудом заставила себя сделать эти шаги. Но там, за дверью, ее ждала единственная возможная сейчас помощь.

Яровед первым прошел за дверь, потом дождался, пока к нему подойдет Лютава, и передал ей лучину, а сам достал другой ключ. В земляном полу у них под ногами виднелась большая деревянная крышка, окованная не грубыми полосами железа, а литой бронзой с позолоченными узорами. При виде этой красоты, этой священной клетки, где томилась богиня-весна, плененная сумрачным подземным владыкой, Лютава задрожала сильнее. Этот трепет словно бы отделял ее душу от тела, безо всяких кудесов и заклинаний переводил в Навный мир. Осторожно ступая вслед за волхвом по лестнице, ведущей вниз, она не чувствовала ступенек под ногами и уже не знала, идет ли ее тело через Явный мир или только душа – через Навный. Обычно она различала оба мира, но сейчас они то ли непоправимо разошлись, то ли, наоборот, слились воедино, и она утратила ощущение грани.

Впереди снова замерцал свет. Они оказались в довольно просторном покое, где бревнами были выложены не только стены, но и пол и потолок. Пол и стены покрывали широкие медвежьи шкуры, сам покой поражал богатым убранством – на широкой резной лежанке все покровы из блестящего шелка были изукрашены сложной вышивкой, а сверху лежало кунье одеяло. Несколько резных ларей, светильники из литой позолоченной бронзы, золотая и серебряная посуда греческой работы – Лютава никогда не видела такого богатства, и ей казалось, что она и впрямь попала в небесное Золотое царство.

На скамье была укреплена прялка, и молодая женщина пряла шерсть. При виде гостей она оставила работу и встала. Дешнянская Лада оказалась настоящей красавицей. Одетая в цветные рубахи с шелковой отделкой, с богатыми ожерельями на груди, с перстнями и браслетами на руках, она выглядела истинной богиней. Ее длинные светлые волосы были распущены, как у невесты, и блестящим покровом одевали стройную фигуру. От ее красоты в этом таинственном богатом месте, озаренном непривычным светом заморских светильников, у всякого захватило бы дух. Именно так славяне представляют себе богиню Ладу, в своем долгом зимнем заточении ждущую новой весны. Об этом заточении рассказывались кощуны и пелись долгие песни. Многие парни и мужчины, слушая их, представляли темное подземелье, где заключена одна из самых красивых женщин племени, и мечтали о том, чтобы войти сюда и вывести ее на свет… Но нельзя – если Велес не получит свою невесту, он разгневается на род людской и на будущий год не будет ни урожая, ни удачи на охоте, ни рыбы – ничего.

Лютава знала, что Благодара тоже приходится Бранемеру сестрой, но лишь по отцу – она похожа на свою мать, красавицу из рода ладожских князей, похищенную когда-то князем Божемогом в далеких северных землях, на берегах Ильмень-озера. Здесь ее так и звали – Ильмена; красота ее в дешнянской земле вошла в сказание, и песнь об этом похищении неизменно пели на свадьбах.

– Здравствуй, богиня. – Яровед почтительно поклонился, и его священному почтению ничуть не мешало то, что Благодара-Лада приходилась ему двоюродной сестрой. – Прости, что потревожили тебя в неурочный час.

– Что ты, родной, да я вам рада! – Богиня улыбнулась. – Сам ведь знаешь, как мне тут скучно. Все одна да одна. А это кто с тобой?

– Это – Лютава, дочь Вершины, князя угренского, и Семилады, дочери Доброчина и Мудролюбы.

– Вот кто к нам пожаловал! – Лада оживилась. – Я знала твою мать.

Родовое имя гостьи и ее облик, указывающий на служительницу богов, уже немало сказал ей и объяснил, почему незнакомая девушка удостоилась такой редкой, невозможной для простых смертных чести – войти в подземное святилище. За самовольное проникновение сюда, приравненное к тяжкому оскорблению богов, простого человека немедленно присудили бы к смерти, но девушка, носящая родовое имя древних жриц и вхожая в Навный мир, имела право войти и в обитель божества.