Илион - Дэн Симмонс

Любителя сонетов захлестнула внезапная волна горькой утраты и одиночества. За целых три юпитерианских декады, то есть более чем за три марсианских века, он успел обрести всего три настоящих привязанности. Первая из них, верная «Смуглая леди», была просто полуразумной машиной, но именно для нее моравека и создавали: капитан и судно безупречно дополняли друг друга. Теперь она погибла. Следующим стал напарник по исследованиям Уртцвайль. Убит пятнадцать юпитерианских лет назад. И вот – Орфу.

Манмут оказался за сотни миллионов километров от родной планеты, без единого друга, без особых знаний, нетренированным, совершенно не подготовленным к миссии, возложенной теперь на его плечи. И как же он преодолеет пять тысяч кликов, заберется на Олимп, запустит непонятный Прибор? А если и выйдет – что дальше? Умный, начальственный Корос располагал сведениями о необходимой последовательности действий, но простой «водитель» подлодки?

«А, чтоб тебя, прекрати распускать слюни!» – мысленно прикрикнул на себя моравек. И снова покосился на марсиан. Ему почудилось, что создания выглядят подавленными, даже печальными. Ерунда. Они нимало не огорчились при виде гибели сородича. Так могут ли такие существа посочувствовать утрате думающей машины, с которой даже незнакомы?

Европеец понимал: рано или поздно придется снова вступить с ними в контакт: просовывать руку, хватать чужое сердце… убить… Нет, с этим можно и подождать. Чем позже, тем лучше.

Моравек поднялся, вернулся к исполинскому крабу и принялся отсоединять батареи.

– Эй! – возмутился Орфу. – Повар, я требую добавки.

От неожиданности Манмут отпрянул и сел на песок.

– Святые небеса! Ты жив?

– «Жив», как любой из нашего рода.

– Разрази тебя гром! – Моравеку хотелось рыдать и смеяться, но более всего – заколотить руками по измочаленному панцирю. – А что же не отзывался-то? Я тут зову, зову, зову…

– С ума сошел? Я же был в спячке. С тех самых пор, как на «Леди» кончились воздух и энергия. Как можно говорить, когда ты в спячке?

– Что за бред? Ни разу не слышал об этой дурацкой… спячке!

– А у вас на Европе в нее не впадают?

– Как видишь.

– Ну, что тебе сказать? Тяжеловато нам, высоковакуумным, приходится в космосе. Особенно если тебя некому отремонтировать и перезарядить. Вот и отключаешься до лучших времен. Так бывает. Нечасто, но все же.

– И надолго вы обычно впадаете в… это самое состояние? – Гнев Манмута постепенно уступал место облегчению.

– Да не очень надолго. Часиков на пятьсот.

Знаток Шекспира нащупал камень, сжал его в ладони – и швырнул в краба. Раздался грохот.

– Ты что-нибудь слышал? – спросил иониец.

Европеец тяжело вздохнул, уселся подле друга и начал описывать для него происходящее.

Орфу наконец удалось убедить приятеля в необходимости потолковать с человечками. Хотя идея о бессердечном убийстве одного из крохотных созданий претила обоим – ионийцу, чью жизнь они спасли, даже больше, – однако миссия напрямую зависела от того, как скоро они наладят общение. Манмут рискнул поговорить вслух, чертил на песке линию побережья и вулкан Олимп, затем использовал язык жестов и напоследок прибегнул к той крайней мере, которая остается всем необразованным иностранцам, – принялся кричать в надежде на понимание. Существа молча глазели на него и не отвечали. Наконец одно из них само вышло вперед, взяло моравека за руку и приложило к своей груди.

– Это обязательно? – спросил европеец товарища.

– Ты должен, – отозвался Орфу.

Манмут поморщился, ощутив, как ладонь проникает в податливую плоть. Затем его пальцы нащупали теплый пульсирующий шарик в жидком сиропе зеленого тельца.

ЧЕМ

МЫ

МОЖЕМ

ПОМОЧЬ?

Моравека одолевала тысяча вопросов. Хорошо хоть, Орфу помог расставить приоритеты.

– Перво-наперво подлодка. Ее нужно убрать из виду, пока не пролетела вражеская колесница.

Перемежая слова мысленными картинками, европеец передал собеседнику основную идею – переместить затонувшее судно примерно километром западнее и затолкать в скальную пещеру на мысе.

ДА.

Несколько дюжин МЗЧ отправились выполнять просьбу, не дожидаясь, пока пришелец извлечет руку из груди их собрата. Для начала они глубоко вкопали в песок металлические стержни, установили блоки и вновь натянули канаты до судна. Переводчик спокойно ждал.

– Я бы хотел узнать о каменных головах, – обратился Манмут к ионийцу. – И кто они такие, и зачем им эти статуи?

– Узнаешь, но не раньше, чем разберемся, как попасть на Олимп.

Моравек опять вздохнул и четко представил себе орбитальные изображения Олимпа. Помогут ли человечки двум инопланетянам перебраться через плоскогорья Тэмпе Терра или проехать четыре тысячи километров на восток вдоль побережья Фетиды, а потом к югу вдоль берега Альба Патера?

ЭТО

НЕВОЗМОЖНО.

– В каком смысле? – поинтересовался Орфу, получив ответ. – Невозможно одолеть маршрут или они не имеют права нам помогать?

Манмуту, который только что с облегчением перевел дух, пришлось запросить пояснений.

ВЫ

НЕ

СУМЕЕТЕ

ПРОНИКНУТЬ

НА

ВОСТОК

ТАЙНО,

ИБО

ЖИТЕЛИ

ОЛИМПА

ЗАМЕТЯТ

ВАС

И

УБЬЮТ.

– Может, есть другой путь? – осведомился иониец. – Например, через Долину Казея.

НЕТ.

ВЫ

ОТПРАВИТЕСЬ

К

ЛАБИРИНТУ

НОЧИ

НА

ФЕЛЮГЕ.

– А что это? – удивился краб. – На слух похоже на итальянский десерт.

– Двухмачтовое судно с треугольными латинскими парусами, – уточнил европеец, чье образование включало все известные сведения о покорителях земных вод. – Бороздило просторы Средиземного моря тысячелетия назад.

– Спроси, когда отплываем.

– Когда отплываем? – послушно переслал Манмут, чувствуя свои слова как тонкие вибрации, что пощипывают пальцы и покалывают мозг.

КАМЕННАЯ

БАРКА

ПРИБЫВАЕТ

УТРОМ

ВМЕСТЕ

С

ФЕЛЮГОЙ.