Большая книга ужасов 2014 (сборник) - Елена Усачева

Я стала спускаться вниз, к спирали. Потому что Крысолов ждал меня там.

Я думала, что никто не знает, что под городом существует такая вот дыра. Что, если вдруг случится землетрясение, сюда, в эту дыру, запросто провалится цементный завод со стадионом. И тогда Крысолов выйдет наружу, он выйдет в мир. А может, он, напротив, погибнет от солнечного света.

Я шагала по грубо вырезанным в камне ступеням и весело насвистывала. Насвистывала я как раз ту самую песенку, которую бормотал Жук: «Идет смерть по улице». Песенка эта почему-то действовала на меня ободряюще.

И вдруг я услышала. Вернее, почувствовала. Легкие колебания воздуха, совсем как тогда, когда Дэн и Жук полезли в эту трубу. Воздух подрагивал, тонко и медленно, будто где-то недалеко кто-то играл на ксилофоне.

Я вспомнила, как тогда Дэн и Жук быстро нырнули в эту самую трубу, совершенно меня не слушая, и я поняла, что эти вот зубодробительные колебания воздуха и есть песня Крысолова. Песня, которой он приманивал детей…

…Доктор потом мне объяснил, почему я слышала голоса, которыми Крысолов разговаривал со мной. Я всего не поняла, но то, что поняла, расскажу. Эти голоса, сказал доктор, он мог посылать прямо в мозг, а те звуки, которыми он заманивал людей в свои пещеры, мозг не мог воспринять. Их надо было слышать именно ушами.

Тут доктор проговорился, а я сделала вид, что не поняла.

— Именно такими модуляциями сирена парализует волю своей жертвы, — сказал он задумчиво, как бы сам себе. — А еще считается, что они могут этими звуками изменять пространство…

И грустно так вздохнул.

А я ведь много книжек читала, «Мифы Древней Греции» тоже читала. А там сирены присутствуют, часто встречаются. И я догадалась, что доктор и вся эта его компания уже давно ищут этих самых сирен. Может, убить хотят, а скорее всего поймать и использовать. В качестве оружия. Ведь если сделать такие передатчики, вот с этими самыми модуляциями, то можно всем мозги накрутить ой-ей-ей как! А если еще и пространство можно изменять!

Я сразу вспомнила, что говорил Жук, когда на него набросились эти пятна. Что эти древние существа могли управлять водой, ветром и даже камнями.

— Да-да, — сказала я, изображая дурочку. — Там этими самыми модуляциями все стены исписаны, места свободного нет.

Доктор улыбнулся и добавил, что это он просто так мне все объясняет, а на самом деле ничего этого ни со мной, ни с Жуком, ни с Дэном не происходило, и я должна это запомнить раз и навсегда. Я сказала, что обязательно это запомню. Еще доктор сказал, что я не должна никому ничего рассказывать, а то меня надолго поместят в сумасшедший дом. Я сказала, чтобы доктор не волновался, я себе не враг. Доктор засмеялся и сказал, что я очень умная и взрослая девочка, и тут же попросил меня, чтобы я зарисовала, как выглядит пятно и как выглядит Крысолов.

Я спросила, зачем ему это надо, а он ответил: чтобы быстрее меня вылечить. Если хочешь избавиться от страха, посмотри ему в глаза, сказал доктор. Я нарисовала, как смогла. Доктор пригласил художника, и он кое-что добавил. Только я видела, что художник хочет специально превратить это в игру. Он, чтобы развеселить меня и показать всю несерьезность ситуации, все время добавлял к моим рисункам какие-нибудь забавные штрихи. То пятно в крапинку нарисует, то глаза у него на таких антеннах изобразит, а Крысолову так и вообще прицепил такой здоровый нос, как у пьяницы. И даже хвост пририсовал. Но я-то понимала, что он все это специально делает, а сам запоминает, как они на самом деле выглядят. Я ему даже подыгрывала и сказала, что пятно похоже на ежика, а Крысолов — на Дуремара из «Золотого ключика». Художник очень смеялся.

А потом доктор попросил меня нарисовать тот камень. Тем же вечером я начала потихоньку записывать эти свои приключения в тетрадь. Тетрадь я утащила у одной медсестры, и она, эта тетрадь, была в черной обложке. А потом оказалось, что в эту тетрадь на самом деле должны были вписывать всех, кто умер в больнице».

— Я кино такое видел, — сказал Малина. — Они там тоже идут по лесу, идут и постепенно пропадают. А потом находят в лесу дом, и уже там последних двух убивают.

— Кто убивает? — спросил Борев. — Привидение?

— Не, там вообще непонятно кто. Кто-то их там убивает — и все.

Корзун молчал весь день. Он и сейчас лежал в гамаке и молчал.

— Забавно, — сказал Борев. — Сегодня одна девчонка ногу сломала.

Борев чувствовал себя не очень хорошо. Ушиб на коленке не проходил, напротив, даже потихоньку увеличивался. Сегодня с утра Борев привязал к ноге лист подорожника, но не помогло. Опухоль не спадала, и колено ныло, отчего Борев пребывал в меланхолическом настроении.

— Что же тут забавного? — спросил Корзун.

— Так, — улыбнулся Борев. — Забавно…

— Вы тут психи все, — сказал Корзун. — Видели, кстати, вчера? Целый грузовик увезли.

— Видели, — нехотя сказали все. Почти все.

Один только Борев ничего не сказал. Ему весь день хотелось спать, и после обеда он не пошел смотреть кино, потихоньку смылся и всю вторую половину дня дремал в палатке один. Думал.

— Говорят, эпидемия, — сказал Корзун.

— Эпизоотия, — поправил Малина, собиравшийся стать врачом. — Эпидемия — это когда люди помирают. А когда крысы дохнут, это эпизоотия.

— А у нас и люди помирают, — зашептал Корзун. — С Фогелем-то что? Подавился пчелой?

— Такое бывает иногда, — сказал Малина. — Бывает. От пчел каждый год куча народу гибнет. А Фогель сладкое любил и жадный был, всегда себе сиропа по полстакана наливал. Вот туда оса и залетела. А он по жадности не увидел.

— Негритенка укусил шмелик, он лежит, совсем не дышит, — загадочно сказал новенький.

— Это ты о чем? — подозрительно спросил Корзун.

Новенький промолчал.

— Ну, хорошо, — согласился Корзун. — Пусть пчела. А тот, из третьего отряда, ну пусть у него корь… А крыс-то что, тоже пчелы перекусали? Целый грузовик, да? Или у них корь?

— Это тоже вполне объясняется, — сказал Малина. — С крысами. Обожрались чего-нибудь, вот и передохли. Тут другое плохо…

— Чего это плохо? — проснулся Борев.

— Плохо вот что, — объяснил Малина. — Нас тут могут на карантин задержать. На пару недель.

— О-па! — выдохнул Корзун. — Еще две недели тут торчать?

Борев зевнул.

— У меня через неделю тренировки начинаются… — вздохнул Корзун.

— Вот тут и потренируешься, — захихикал Малина.

— Заткнись! — крикнул Корзун.

Малина замолчал. Какое-то время было тихо.

— Это все из-за этой книжки, — сказал Корзун. — Она во всем виновата…

— Фигня, — снова зевнул Борев. — Чего вы так напрягаетесь? Все в порядке. А история интересная. Я таких раньше никогда и не слышал…