Не женское дело(Сборник) - Елена Горелик

— Что за посудины? — Галка добыла свою «подозрительную» трубу. Долго всматривалась, но линзы, блин…

На мостик поднялся Эшби.

— Позволь мне, — с иронией проговорил он. Достал свою знаменитую трубу. Какое-то время разглядывал гостей, считал паруса. — Да, птичка, это они.

— Те самые?

— Те самые. Линкор «Уэльс», фрегат «Саутгемптон» и фрегат «Эдинбург».

— Ты ведь служил на «Уэльсе»? — Галка улыбнулась.

— Да, и ещё не забыл, чем воняет в его трюме.

Галка обернулась. Там, за кормой «Гардарики», шли её корабли. «Диана» — бывший «Мэйфлауэр». «Афина» — в девичестве «Мэри». И «Акула», названия не сменившая. У англичан по пушкам преимущества вдвое. А как насчёт умения и желания подраться?

— Лево на борт, — скомандовала Галка. — Поворот оверштаг. Атакуем, — и добавила уже совсем не приказным тоном: — Джек, любимый, просигналь остальным.

Поворот оверштаг. Команда отдана. Корабль, скрипя и жалуясь, всё же меняет галс.

Мы прошли точку невозвращения, и это уже совсем другая история. Будет ли новый мир лучше того, что знаю я? Неизвестно. Одно знаю точно: перед нами раскрылась чистая страница. И я счастлива, что мне повезло вписать на неё первую строчку.

Прощайте, сэр Генри. Вам в этом мире места уже нет.

Огромная благодарность соавтору — Светлане Головко из Москвы — за неисправимый романтизм, любовь к Испании и к пиратской эпохе. Без ее участия эта книга выглядела бы сплошными реляциями о сражениях. Но теперь нашими совместными усилиями эта книга повествует о том, что пройденный путь — не приговор, не единственно возможный вариант. О том, что действительно могло бы быть нашей историей.

Эта книга — о людях, которые забыли о слове «невозможно» и пошли по лезвию ножа между пропастями…

…Дай бог, чтобы и дальше твой ум всегда находился в подчинении у сердца.

Леонид Соловьев. Очарованный принц

1

— Хочешь знать, за что я на самом деле ненавижу испанцев?

Вопросик настолько не вписывался в колею их предыдущего разговора, что Галка опешила. Хотя Дуарте — капитан Дуарте! — умел сделать и самую обычную беседу полной неожиданных поворотов.

— Здесь, если мне не изменяет зрение, пару минут назад обретался один сеньор, — сказала она. — Но он уже скоропостижно вышел… Я верно поняла — именно он навел тебя на такие грустные мысли?

— Тебя не проведешь, — хмыкнул Жозе. — Но раз уж я первым завел этот разговор, давай доведу его до конца, а ты уже делай свои выводы.

— Только прошу тебя, не переводи… э-э-э… курс на всех испанцев чохом. Говори о конкретных людях.

— Как хочешь, — сказал Дуарте. Заглянул в опустевший стакан, налил себе рома и выпил еще, хотя и так уже был «под подогревом». — У моего отца был компаньон. Как-то отец занял у него четыре тысячи реалов. Дело в порядке вещей, они друг у друга часто занимали деньги под разные сделки. Отец провернул свое предприятие, честь честью отдал долг, да вот незадача: не успел оформить возврат денег на бумаге. Заболел. И на следующий день умер. Через день умерла мать. А еще через день контору опечатали, имущество описали и продали якобы за долги. А когда оценщик объявил, что стоимость имущества не покрывает стоимости долга, — это Дуарте сказал с такой ядовитой иронией, что Галка мрачно усмехнулась, — с торгов продали меня. Единственного наследника, слишком хорошо знавшего подоплеку дела.

— А этот испанец?

— Сын компаньона моего отца. Было время, когда я называл его братом… Выпьем?

— Ты поаккуратнее с ромом, особенно в таких делах, — предупредила его Галка. — Думаешь, он тебя узнал?

— Не знаю, и это меня бесит.

Разговор состоялся две недели назад, но настроение Дуарте никак не желало улучшаться. Даже отплытие с Мартиники ничего не изменило. Португалец стал, мягко говоря, слишком часто заглядывать в бутылку, а сильно пьющий капитан на корабле — жди беды. Потому Галка попросту запретила ему пить до возвращения на Тортугу. В общем-то это мало что изменило. Дуарте все равно был мрачен, как грозовая туча, хоть и трезв. Когда брали на абордаж намеченную жертву — испанский галеон, перевозивший золото и серебро из Маракайбо в Санто-Доминго, — оставался отменно спокоен. Что на него вообще-то не очень было похоже. А на Тортуге сорвался, ушел в запой. Такого не могли припомнить даже те, кто горбатился с ним вместе на плантации. Как друзья ни старались его расшевелить, ничего не выходило. Но этим утром капитан «Дианы» явился трезвым, чисто выбритым и одетым с иголочки. Со стороны — так и вовсе настоящий испанский идальго.

— Я в порядке, капитан, — сказал он, заметив вопросительный взгляд Галки. — Все прошло, честное слово.

— Точно прошло? — Да, внешне все было замечательно, но Галка-то чувствовала в нем напряжение. Дуарте сейчас был как натянутая струна. Чиркни ножиком — и все.

— На какое-то время, — честно признался Жозе. — Не волнуйся, Алина, это не помешает мне в бою.

— Рвешься в следующий рейд? — хмыкнула Галка. Она сейчас как раз читала корреспонденцию, накопившуюся за время ее отсутствия в Кайонне. И среди писем было одно весьма интересное, грозившее обернуться неплохой прибылью. — Придется подождать, брат. Пока вы с Причардом брали галеон на абордаж, нас порядком издырявили эти клятые фрегаты охраны. Пока все корабли не будут в полной готовности, я из бухты не выйду.

— А я и не спешу. — Дуарте присел на резной стул — мебель на «Гардарике» была еще испанская, наследство от прежнего капитана. — Просто у меня возникла неплохая идея. Дай, думаю, поделюсь ею с тобой, вдруг понравится.

— Предлагаешь совместить приятное с полезным? — усмехнулась Галка. — То бишь личную месть с прибыльным рейдом? Что ж, это интересно.

— Дело в том, что контора… э-э-э… одного моего старого знакомого расположена в Картахене…

Вот с этого все и началось.

Я дрейфую, как корабль при полном штиле. Дрейфую по течению.

Что же изменилось во мне за эти два года?

Да, я освоилась в этом непростом веке хотя бы потому, что и в своей эпохе не жила, а выживала. Но там мне не приходилось для этого убивать. А здесь… Я — пиратский капитан. Я — заложница собственного положения. Потому что если я откажусь от рейдов, команда разбежится, и я в лучшем случае просто останусь голодной, никому не нужной. В худшем меня повесят на первом же суку. Испанцы — народ не только прижимистый, но и злопамятный. Вот и ношусь по Карибскому морю в поисках очередной жертвы. Моего имени боятся теперь не меньше, чем боялись имени Моргана. И иногда мне начинает казаться, что это месть сэра Генри. Проклятый пират наверняка смеется в аду, видя, как я стала его фактической наследницей… Это как лабиринт. И я пока не вижу выхода из него. Ариадна, ау! Дай мне свою путеводную ниточку…