Талисман для князя. Щит рода - Мелина Боярова

– Рада знакомству, – я натянуто улыбнулась, рассматривая четыре десятка новых лиц.

Меня в ответ изучали с настороженностью, но больше с любопытством, конечно. На первый взгляд, все белые и пушистые, но… поживем – увидим.

Первый учебный день прошел познавательно. Познакомилась с ребятами и учителями, получила «отлично» по математике, решив у доски десяток задачек. Суховцев, что преподавал историю, не преминул потоптаться по моему самолюбию, специально задавая вопросы, ответы на которые я не знала. Впрочем, он и с другими учениками не церемонился, разве что с дворянскими отпрысками проявлял учтивость. Таких у нас в классе набиралось двенадцать человек. Держались обособленно, выделяясь заносчивостью и легким презрением по отношению к остальным. Впрочем, черту не переходили, детки купцов, промышленников или горожан в будущем могли стать партнерами, союзниками или надежной опорой. Ну, это мои поверхностные выводы. Возможно, узнав ребят получше, мнение изменится в ту или иную сторону. Ко мне пока что присматривались, были вежливы и предупредительны.

Кстати, меня посадили за одну парту с тем самым лопоухим мальчишкой, Гришкой Арепьевым. Твердый хорошист и активист, участник школьных театральных постановок и поэтических вечеров, силен в истории и литературе. Не нужно быть гением, чтобы понять, для чего нас объединили. У парнишки проблемы с математикой. В идеале мы должны были подтянуть друг друга по отстающим предметам. Отец Арепьева – земледелец и заводчик скота, владелец маслобойни и крупного мясокомбината, поставлял на рынки и в магазины мясо, крупы, молоко и молочную продукцию. Наследнику нужны практические навыки, чтобы в будущем встать во главе обширных предприятий, а у него никакого интереса к точным наукам не пробудилось.

Подразумевалось, что я своим примером окажу влияние на непоседу. Вот только, кто сказал, что это влияние будет тем, на которое рассчитывали учителя? Я не видела проблемы, если ребенок занимается тем, к чему лежит душа. Гришка – творческая личность, фонтанирующая романтическими идеями, а его запирали в рамки общества и заставляли учить скучные формулы. Ну я и сыпала ему рифмованными правилами, вроде «Пифагоровы штаны во все стороны равны». Или же знаменитое «биссектриса – это крыса, которая ходит по углам и делит угол пополам». Просто же! А запоминается на раз. Мальчишка живо ухватил идею, сходу начал рифмовать и переделывать скучные формулировки в веселые четверостишия. Смешно было наблюдать, как Гришка переминается у доски с ноги на ногу, а сам бормочет стишки под нос.

– Гьигоий Антонович, – профессор Кашин удивленно воззрился на задачку, которую решил Арепьев, – вы опъедегенно достигьи успеха! Твегдое «отгично» и даже с пгюсом! Ниночка Тогпеева оказывает на вас искгючитегьно погожитегьное вгияние.

Гришкин метод сработал и с другими учениками, кто пожелал подтянуть знания по «царице наук». Неделю я обучалась вместе со своими ребятами, а после выборочно посещала уроки со старшеклассниками. В четвертом общая математика преподавалась на уровне слабенькой школьной программы. Далее начиналось углубленное профильное изучение, необходимое для технарей. Какие-то уроки у всех ребят были общими, вроде истории, слова Божия или же этикета. В остальном ученики делились на классы по гуманитарному и практическому направлениям и посещали дополнительные занятия по профильным предметам.

Пару месяцев я не высыпалась толком, нагоняя учебную программу. Еще тренировки ежедневные и этикет, от которого уже тошнило. Однако ж Виталина Валерьевна не давала послаблений, строго требовала ежедневных посещений ее факультатива и отработки домашних заданий. Радовало, что не одна я отдувалась, Ванька пыхтел наравне. Оно и проще вдвоем проигрывать ситуации, когда требовалось проявить умение вести себя в обществе. Егорку также изводили правилами и учили манерам, но на уровне чуть попроще, для простолюдинов. Это заметно сказалось на его речи и правильном построении фраз.

Купец Лазарев, как и обещал, предоставил нам новенький паромобиль. На нем впервые опробовали немагические системы безопасности. Они прошли проверку в реальных условиях, что зафиксировала патентная комиссия и выдала нам лицензионное разрешение на установку ремней и детских кресел. Почти сразу же лицензию выкупил завод-производитель. С каждого авто с таким устройством нам полагалось полпроцента. Не так много, учитывая, что паромобили – штучный товар, но это только начало.

Алим заключил предварительный договор с магической почтовой службой на обслуживание. Попутно подбирал варианты для покупки помещения под радиостанцию и подыскивал талантливую молодежь, которая будет вести передачи и искать новости. Я посоветовала обратить внимание на театральные кружки. Первым кандидатом на роль ведущего был одноклассник Гришка Арепьев. Он выразительно декламировал стихи, играл в школьных спектаклях и вообще обладал всеми необходимыми качествами будущей звезды. Осталось убедить его отца, что роль степенного владельца заводов, коней и пароходов Гришке не к лицу. Пусть лучше подыщет толкового управляющего или супругу с деловой хваткой. Хотя, нет, насчет жены лучше не заикаться, а то насоветую на свою голову.

Владислав Андреевич Толпеев после отчаянного бунта вел себя тихо. Игната побаивался, имея перед глазами пример, как ловко брат управляется с мечом и упражняется в магии. Алим тоже проявил жесткость, когда возникала необходимость. В очередной раз, когда граф потребовал (!) развлечений, помощник приказал слугам более не обслуживать этого человека. Содержание он ему выписал, как и было оговорено вначале, а кормить-поить-одевать за свой счет более не собирался. Снял квартиру в гостевом доме и выселил туда старика. Не без присмотра, конечно. Пара бойцов из охраны издалека приглядывала за Толпеевым. Тот по первой обрадовался, что избавился от надзора, помчался в игорный дом. Однако же с его хозяином уже побеседовал Игнат, так что старого графа даже на порог не пустили. Тогда Владислав Андреевич по старой памяти завалился в кабак, сначала приличный, а когда деньги кончились, то в самый дешевый. Охрана, после того, как он напился до беспамятства, тихонько вынесла бесчувственное тело и доставила на квартиру. Вот на следующий день после застолья и наступил час расплаты и раскаяния в грехах. Брат не поленился лично посетить хозяев забегаловок и прочих заведений, где его сиятельство обслуживался в долг. Так что бедного графа, мучающегося похмельем, никто не облагодетельствовал бесплатным угощением. Потом, как мозги прочистились, старик осознал, что кушать ему нечего, а деньги, выданные на месяц, пропил до копеечки. Знакомые знать его не желали, да и никому он стал не нужен. Добротную одежду выменял на пойло, а в дешевых обносках в нем не признавали прежнего графа, еще и бока намяли за хамство и непотребное поведение. Вернулся блудный старикашка обратно, в теплый флигелек, где и еда вкусная найдется, и относиться будут с почтением.

Елизавета наша тоже постепенно преобразилась, должность главной экономки обязывала. Мы не скрывали особенного отношения к ее отцу и приемному брату. Все трое обедали с нами за одним столом и участвовали в обсуждении хозяйственных дел. А еще, помимо управления домом, на Лизу легла забота о Юленьке. Малышка крепко привязалась к Игнату и называла его папой. Девчушка вообще стала всеобщей любимицей. Старик Толпеев и тот млел, когда мелкая забиралась к нему на коленки и что-то лепетала на своем языке. Быть может, она бередила отцовские чувства, ведь родных внуков граф так и не понянчил? Но кто виноват, если родная дочь знать его не желала и отказывала в общении с детьми? Плохим примером Толпеев оказался и для собственных сыновей, которых свели в могилу пагубные пристрастия. Так что с Юленькой Владислав Андреевич общался только в нашем присутствии, большей частью по выходным или праздникам, когда его приглашали отобедать. В такие минуты Лиза коршуном вилась неподалеку, переживая за малышку. Ну и Игнат, само собой, служил грозным напоминанием, что эта девушка непростая прислуга и лапать ее нельзя. А то случались прецеденты, когда граф распускал руки, думая, что ему все дозволено. Как раз из-за этого Алим и взбесился, потому что Лизка молча рыдала в подушку, а Евдокия сразу нажаловалась хозяину. Собственно, после этого Толпеев и вылетел из поместья.