Слово тролля - Александр Плахотин

– Жаль, – проронил Шер, – очень жаль, что старая вражда помешает нам присоединиться…

– Тебе “жаль”?! – поперхнулся Дырявый Мешок. – Боюсь показаться законченным хамом, но тебе-то что? С каких пор лесного человека стали волновать проблемы эльфов и людей! Сударь мой, поверьте на слово, если бы наши пути не перекрестились на дороге игры, то наша встреча на лесной дороге кончилась бы смертью одного из нас!

– Спасибо за откровенность, – сжал побелевшие губы Шер, – но позволь теперь и мне высказаться! Со времен создания миров на этой земле все враждует само с собой! Моря отвоевывают у суши клочки земли, небо уничтожает целые города, обрушивая сверху смерч и град. Я не верю в богов! Я верю в то, что все в этом мире враждебно друг другу! Все предназначено для того, чтобы убивать! Орк убивает эльфа, гоблин подстерегает гнома, человек объявил охоту на всех сразу! Одна раса объединяется с другой в борьбе против третьей, чтобы по окончании войны начать взаимное истребление. Клан против другого клана и с тем же “веселым” концом! Да, есть вражда! Первопричины? Ты, – он вдруг ткнул пальцем мне в грудь, – зовешься троллем. Можешь ли ты назвать причины, по которым бы ты или твой собрат перерезал бы глотку зеленой доходяге?

– Могу. Старая вражда. Когда наши племена объединялись, гоблины стали грабить наши поселения, угоняли стада. Мы защищались, вспыхнула война.

– И когда все это случилось?

– Лет четыреста назад.

– И с тех пор все так и продолжается?

– Да.

– Старая вражда! – сокрушенно улыбнулся Шер. – И так везде! Лукка, я слышал, ты помирил эльфов в Талат-Галене, это правда? – Я кивнул. – А правда ли, что они помирились после того, как вырезали целое стойбище орков? Получается, их объединила чужая кровь?

– Не совсем. Там все было немного по-другому. Заводилой всего этого безобразия был некий Лосдрауг, эльф между прочим. Не знаю как, но он умудрился завести друзей орков, но слушались они его, как родную маму! Своими глазами видел, кто бы сказал – не поверил! И вот этот Лосдрауг с помощью своих родичей и орков и держался в Талат-Галене. По чести сказать, орков он использовал втихаря. Зато, когда наступил момент большого разбора, легли все. И эльфы, и орки с гоблинами.

– Вот! – воскликнул, вскакивая, Шер. – Захотели победить, выжить – пошли на союз против общего врага! Может, вам и странно слышать все это из моих уст – уст лесного разбойника, но о чем сейчас речь? О выживании! Не устоит, падет Уилтаван, и все сдохнет, превратившись в живую мертвечину. И никто не выживет, не спрячется ни в глубоких пещерах, ни в чаще леса, ни за стенами городов! Все знают, как распространяется мор по земле? Это не мор! Выживут единицы, и боги не спустятся вниз, чтобы своими молниями сжечь восставших из Царства Отродья! Боги просто переселятся в другой мир. Их же много!

Шер подошел к гному.

– Дож – Дырявый Мешок, вот моя рука. Прими ее, как принял бы руку брата в День Смерти. Прими помощь того, кто хочет рядом с тобой, плечом к плечу, встать на пути грядущего! Во мне течет кровь человека и кровь орка. И я хочу пролить эту кровь, чтобы наутро наполнить чашу вина и выпить за твое здоровье, за здравие живых! Вот моя рука.

Гном смотрел на протянутую руку. И чем больше он на нее смотрел, тем больше тряслись его руки. Он поднял лицо, полное гнева и отчаяния.

– Никогда… никогда потомок Великого Кроила не будет делить хлеб, пить вино и проливать кровь с тем, кто берет свое начало от грязных свиней! Только в бою, только лицом к лицу я пролью с тобой кровь. Я сказал!

– Зря ты так, Дож! – сокрушался я по прибытии к Перекрестку Семи Дорог. – Парень хотел как лучше, помощь предлагал!

– Лукка, не рви сердце! Ни мне, ни себе! И так тошно! – Гном пнул попавшуюся под ноги примерзшую к земле деревяшку. – Ну, не мог я! Не мог! Как тебе растолковать, я не знаю, но я просто не мог!!!

– А ты потихоньку! Слово за словом, а там и до сути доберемся!

Гном остановился, оглядел меня всего так, словно в первый раз в жизни увидел, обложил почем зря и, продолжая сотрясать воздух, зашагал дальше на север. Когда я пришел в себя и догнал карлика, тот маленько остыл.

– Ты по ночам как, спишь нормально? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Завидую!.. А для меня каждая ночь как в гости к Отродью!

Мы шагали по заснеженной дороге, ведущей к Уилтавану. Если я не ошибался, то к вечеру мы должны были выйти к городу.

– Лет сорок-сорок пять назад гномы клана фишь, что с Голубых Гор, решили спуститься на равнину. Не то чтобы все жаждали этого переселения, просто так было нужно. В горах не хватало еды, начинался голод. Клан за кланом гномы разбредались с мест, где они прожили не одну тысячу лет. Кто ушел на Запад, кто присоединился к эльфам Юга. Мой клан жил почти у подножия гор. Через нас уходили фиши. Они звали нас с собой. Мы не пошли. Последнюю ночь на родине они провели в наших пещерах. Мы выкатили столетний эль и пиво. Пировали почти до утра. Среди фишей и наших было много родственников, и мы провожали их, как провожает в дальний путь отец сына. Спустя полгода мы получили от них весточку. Они устроились почти рядом, в лесах Ората, к юго-востоку от Кинблоу. Фиши писали, что построили свою деревню на берегу Виры, на окраине векового леса, недалеко от людской деревни с одной стороны и сразу двумя кланами лесных орков с другой. Они писали, что люди приходят к ним за железными инструментами, фиши были мастерами их ковать. Люди показали им лучшие земли, помогли с засевом полей. Охотники-орки отвели им охотничье угодье, снабдив всем необходимым на первое время. Фиши были приятно удивлены таким радушием. Одно дело люди, но другое – орки! Старейшины с облегчением вздохнули, что наконец настали времена, когда можно без боязни поворачиваться к не гномам спиной и не ждать ножа под ребро! Спустя год, когда с полей собрали урожай и вовсю уже царствовала осень, мы поехали в гости к фишам, снарядив целый караван товаров и подарков. В предвкушении праздника и объятий родственников мы выехали к Вире, туда, где стояла их деревня. Ее не было… Только скелеты сожженных домов да обглоданные кости по округе. Ребятня из людской деревни рассказала, что несколько месяцев назад из их села увидели, как загорелась деревня гномов. Прибежавших мужиков встретил град орочьих стрел. Орки, говорили мальчишки, пировали неделю с лишним. Потом нам отдали нашего родича. Люди нашли его на погорелье и втихую от свинорылых забрали с собой, приютив у себя. Он еле говорил и все время плакал. Но даже того, что он смог кое-как рассказать, было достаточно. Они пришли под вечер, как гости, попросили дать приют на ночь. А когда взошла вторая луна, они открыли ворота, и орда вошла в деревню фишей. Они разграбили амбары, сожгли дома. Тот гном уцелел случайно, просидев все эти дни в дупле дуба, боясь даже лишний раз вздохнуть, в то время, когда под этим самым деревом, на его корнях, четвертовали его друзей и близких. Вначале четвертовали, а потом пустили на еду.

Дож замолчал, на ходу доставая мех с вином. Мне нечего было сказать на все это. Гном оторвался от меха и, передав его мне, продолжил свой рассказ: