Игрушки дома Баллантайн - Анна Семироль

«Господи, помоги нам», — беззвучно шепчет сэр Уильям, делает глубокий вдох и идет к Элизабет и Брендону. Встает между ними и солдатами. Прислушивается. Издалека доносится многоголосый шум, слышатся выкрики. Где-то там, за воротами фабрики, бушует человеческое море.

— Господа… — начинает Раттлер и умолкает. Переводит дыхание, растирает ладонью левую сторону груди. И продолжает, чеканя каждое слово: — Господа, я не буду зачитывать приговор, каждое слово которого — грязнейшая ложь. Полковник Стивенс прав: я иду против слова императора. Я обращаюсь к каждому из вас, держащих сейчас оружие. Капрал Сэмюэль Брукс. Капрал Джонатан Мак-Адам. Сержант Брюс Лэрд. Капрал Натаниэль Бенсон. Сержант Эндрю Рафлз. Старший сержант Виктор Бэррингтон. Сержант Энтони Далтон. Капрал Джеймс Аддерли. Сержант Томас Кеннет. Сержант Джон Лонгман. Сержант Пол Уэбстер. Посмотрите на тех, кого вам приказано уничтожить. Это не преступники. Не мошенники, не воры, не заговорщики и не шпионы. Это девочка шестнадцати лет, отказавшаяся создавать армию мертвых. Это перерожденный парнишка, который должен был разработать прибор, управляющий армией кукол. И настроить управление для императора лично. Эти дети — последний рубеж на пути к повторению Судной Ночи. И если воинская честь и совесть для вас — не пустые слова, не стреляйте. Всю ответственность за этот поступок я беру на себя.

— Взвод! — перебивает его Стивенс. — Властью, данной Его Императорским Величеством, принимаю командование процедурой расстрела на себя! Приказ императора — исполнить! Готовься!

Мгновение растягивается в вечность. Тяжело гремит сердце, и каждый удар отдается рвущей болью в груди. Посвистывает пар, теснящийся в горле невысказанными словами. Тревожно и сильно толкается в чреве ребенок, заставляя впиваться ногтями в ладони и просить: «Тише, тише…» Семь человек одновременно вскидывают винтовки к плечу. Трое остаются неподвижными.

— Аддерли! Брукс! Бэррингтон! Выполняйте приказ! — орет Стивенс, багровея.

Старший сержант Виктор Бэррингтон кладет винтовку в весеннюю грязь, подходит и становится рядом с Раттлером, закрывая собой Элизабет и Брендона.

— Спасибо за Стефана, господин генерал, — негромко говорит он, щуря синие, как у сына, глаза.

Еще одна винтовка падает на землю. И еще одна. Аддерли и Брукс присоединяются к Бэррингтону.

— Замечательно! — театрально воздевает руки Стивенс. — Взвод! Слушай мою команду!

— А заткнись, сделай милость! — доносится откуда-то сверху.

Стивенс замирает, оглядывается. Солдаты тоже задирают головы, щурятся от яркого солнца.

— Хорошо стоите, господа. Как раз против света. Вы окружены и в данный момент находитесь под прицелом шестерых хороших стрелков. У вас минута, чтобы принять решение и сложить оружие. Дальше мои люди откроют ворота.

— Блеф! — фыркает Стивенс и пятится под прикрытие стены. Сухо рявкает выстрел, пуля уходит в землю аккурат у его сапог, взметнув фонтанчик грязи.

— Стоять и руки за голову, Стивенс. И не надейтесь, что вызванный вами полк примчится сюда и вас спасет. Они даже не знают, что вы их ждете. Звонок ушел не на ту линию, полковник.

Один за другим солдаты складывают оружие. Из оконного проема на втором этаже выгоревшего цеха спускается молодой мужчина в форме военно-воздушных сил империи. Отдает честь главнокомандующему, берет на мушку Стивенса.

— Сэр Уильям, забирайте ваших подопечных и скорее уходите. Сейчас тут станет слишком людно. Коппер вас встретит за воротами, — быстро говорит летчик. — Территория зачищена, караульных мы сняли. В трехэтажном корпусе кто-то мог остаться, обходите осторожнее.

— Спасибо, — только и может сказать генерал.

К нему подходят Элизабет и Брендон, у обоих непонимающий и испуганный вид.

— Сэр Уильям… Что теперь? — шепчет Элизабет.

Генерал подхватывает ее на руки и быстрым шагом идет туда, где слышится шум толпы. Брендону приходится почти бежать, чтобы не отстать от него.

— Слушайте меня, — на выдохе говорит Раттлер. — Смешайтесь с толпой. Брендон, не отпускай девочку. Ни на секунду. Держи крепче. Вас выведут. Ты узнаешь…

Он запинается, останавливается. Лицо медленно бледнеет, на висках выступают капли пота.

— Господин Раттлер? — испуганно зовет Элизабет.

Крысобой бережно передает ее Брендону, морщится от боли, машет рукой:

— Идите же, глупые дети!

Навстречу им спешат люди. Впереди, обгоняя взрослых, несется в пальто нараспашку Стефан Бэррингтон, улыбается, машет руками. Раттлер стоит, растирая горящую грудь ладонью, вглядывается в людской поток. Видит Хлою, старого дворецкого Бишопа, красавицу Агнешку Флетчер с сыновьями. Секунды — и толпа смыкается вокруг Брендона и Элизабет, подкатывает к генералу. Люди что-то кричат, но Раттлер не слышит.

В десятке ярдов от себя в толпе генерал видит Долорес. Девушка тянется к нему сквозь людской поток, зовет беззвучно, расталкивает народ локтями, пробираясь к отцу. Генерал делает вперед шаг, еще один.

— Ло, малышка моя… — улыбаясь, шепчет он.

— Крысобой, — окликают его сзади.

Он оборачивается. Перед глазами мелькает незнакомое лицо, заросшее густой неопрятной щетиной. Лезвие ножа словно гладит горло. Раттлер успевает сделать вдох и оседает в раскисший снег, пятная его кровью.

— За нью-кройдонских перерожденных, палач!

Последнее, что видит Уильям Раттлер, — дочь, склоняющуюся над ним, ужас, стремительно сменяющий радость в ее глазах. «Папа!..» Взгляд генерала мечется по лицу Долорес, останавливается… гаснет.

Бушующее людское море смыкается над ними.

Несколько дней спустя, всерьез озабоченный волной народного возмущения, Его Императорское Величество подписывает указ, признающий перерожденных полноправными гражданами империи. Тому способствует угроза военного переворота, наметившаяся после гибели верховного главнокомандующего Раттлера. Войска наотрез отказываются подчиняться приказам полковника Майкла Стивенса, требуя отдать того под трибунал.

Стивенса оставляют в той же должности, главнокомандующим назначают прежнего заместителя Уильяма Раттлера — человека умного и достойного.

В начале апреля подполковника Коппера понижают в звании до майора. Как капитан «Мнемозины», он дает экипажу увольнение на четыре дня и отправляет с размахом гулять в лучших кабаках города. Сам Коппер навещает могилу Уильяма Раттлера и берет билет на поезд в Гринстоун — маленький городок на берегу океана к северо-западу от Нью-Кройдона.

Он приезжает рано утром и долго бродит среди невысоких домов. Смотрит, как просыпается Гринстоун, как открываются магазины, аптеки, кафе, как наполняет весенние улицы суета и оживление. Коппер ловит робкие взгляды девушек и улыбается.