Слово павшего - Дарья Гущина

Тряхнув головой, я открыла глаза и недоуменно посмотрела на ярко-красную полосу рассвета. Я все-таки уснула, хотя собиралась проанализировать полученную информацию. Печально… И то, что я видела во сне, тоже. За презрительным словом «изгнание» таилась гибель целой цивилизации, целого народа, великого и могущественного. Мира, который некому было защитить… Павшие воины всегда всех защищали, а вот о себе позаботиться не смогли, и никто не встал на их защиту, хотя народ у своих стражей в долгах как в шелках…

Я села, угрюмо посмотрев в окно. И этот мир я должна спасать и защищать?! А с какой стати? Скажите мне, товарищи, почему я должна подвергать опасности свою персону ради тех, кто, не разобравшись в ситуации, лишил меня моего настоящего дома? Ведь именно так! Иначе вместо туманного «вроде почему-то напали» я услышала бы и вескую причину нападения, и внятный рассказ, как оно происходило. И такую скандальную историю передавали бы из уст в уста потомкам в назидание и не прятали ее летописный вариант на дальних полках стеллажей Хранилища. А народ поступил очень странно – просто постарался забыть о существовании павших воинов, вычеркнул их из своей истории. Нет их, не было и не надо… Хотя на самом деле все как раз наоборот. Они были, они по-прежнему есть и их помощь миру нужна больше, чем жалкие потуги сомнительных спасителей-людей. Вы со мной согласны?

Во мне переплелись странные чувства. Жалость к людям и ненависть к ним же, искреннее желание вернуться сюда навсегда и детское упрямство: мол, не хотите, и не надо, и не буду помогать. А еще было безудержное стремление вспомнить прошлое, разобраться в нем и унылое отчаяние, потому как изменить я все равно ничего не смогу. Разве что, может быть, получится здесь остаться… А зачем мне этот мир без моего народа, без моего города да с подобным-то отношением к павшим? То-то и оно. И на ум сразу пришла печальная история Д’дар’рита, паука-спасителя… Нет, не хочу. И хотелось бы остаться, да ничего хорошего из оного не выйдет. Только… успеть бы прежде побывать в Тхалла-тее. И увидеть. И почувствовать. И вспомнить. Опять же – для себя. И в память об остальных изгнанниках, которым вряд ли повезет так, как мне.

Встав, я привычно потянулась, переоделась в дорожный костюм, собрала свои вещи и выбралась на подоконник. Золотисто-красное сияние, разлившееся по небу, приветливо улыбалось проснувшейся равнине, пробуждающемуся миру, расцветающему дню… К моему горлу подкатил комок, а внутри что-то болезненно и тоскливо сжалось. Мой мир… был когда-то… и есть сейчас. И сонный, запорошенный снегом сибирский город остался где-то далеко-далеко, в прошлой, уже прожитой и забытой жизни… Город, в который мне суждено вернуться, чтобы однажды навсегда забыть о существовании своего настоящего дома… который находится здесь, среди бесконечных равнин, старых дорог, небольших деревень и пушистых облаков Альвиона.

Я глубоко вздохнула, успокаивая рассердившееся нечто. Оно просто-таки излучало опасную ненависть и ярость. Возможно, у него есть на то причины, раз оно помнит куда больше моего. Но и я полностью разделяю его чувства. Ненавидишь только то, что по-настоящему любишь, и лишь тогда, когда не можешь, изменить отношения к себе. И когда боишься, что не сможешь, и когда это знаешь… И что же тогда остается?

Смириться и позволить использовать себя во благо родного отечества? Я криво улыбнулась. Ну-ну. Попробуйте. Рискните.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я подняла голову и оценила высоту Хранилища. До крыши – метров десять с хвостиком. Не так уж и много, но и не мало, а летать я не умею. Но за последней подсказкой своего двойника все равно полезу. Из любопытства. И из принципа. И чтобы заняться наконец хоть чем-нибудь, не то свихнусь от собственных угрюмых мыслей. Итак, решено. Я храбро уцепилась за плющ и, подолгу нащупывая на стене выступы, поползла на крышу башни. Пару раз едва не сорвалась и не ухнула вниз, но – это все мелочи. Нет, но как Райлит ловко по стенам умеет лазить, аж зависть берет! Неужели я, со своей врожденной неповоротливостью, когда-то так могла? Очень сомневаюсь. Все-таки мы слишком разные.

Очередной камень выскользнул из-под моей ноги и с грохотом упал на карниз, срикошетив от него, полетел к земле. Я невольно поежилась. Самой бы так глупо не сорваться, а то позору потом не оберешься. Хорошо хоть, плющ крепкий… Н-да. Вернее, был крепким. Опять я себя сглазила. Судорожно вцепившись в каменный выступ, я задумчиво проследила за бреющим полетом зеленой веточки. И куда только полезла, балда, да еще и с больным коленом? Куда-куда… На крышу. За свитком. И сама знаю, что балда, иначе не совала бы вечно нос куда не надо. Пыхтя и сопя с непривычки, я кое-как добралась до цели и неуклюже перевалилась через карниз, мешком рухнув на каменный пол полуразвалившейся крыши. Упала и, тяжело дыша, осмотрелась. Ну и?..

Ну и, разумеется, кроме сильного ветра и отличного вида сверху ничего не обнаружила. Значит, будем искать… Восстановив дыхание, я с полчаса ползала на карачках по крыше, старательно ощупывая каждый кирпичик, который казался мне подозрительным. В смысле, странно выпирающим, а таковых оказалось немало. Поросшие толстым слоем вездесущего мха, потрескавшиеся и неровные, они буквально вываливались из гнезд, а крыша-то была немаленькая… Перемазавшись, как последний трубочист, поминутно откидывая назад падающую на глаза челку, я упрямо не оставляла попыток отыскать привет из прошлого. И в конце концов получила за старания неожиданную награду.

Из очередной «дырки» на меня в упор глянул острый носок сапога. Я удивленно подняла брови. А это еще откуда? Обдирая руки, я быстро разобрала импровизированный завал, извлекла из небольшого углубления сапог и принялась с интересом его разглядывать. Грязный – неимоверно. Подошва – плоская. Носок, как упоминалось выше, чуть заостренный. Размер вроде мой… Да нет, точно мой. Не удержавшись, я померила найденную вещь. Я же говорила, мой размер! Только их помыть надо, а потом – обувать, иначе носков не напасешься… Впрочем, я не в том положении, чтобы привередничать. И так сойдет.

Вслед за одним сапогом нашелся второй, а потом еще и подозрительно знакомые штаны… куртка и безрукавка. И тоже – крайне знакомые и невероятно грязные. Это я точно не надену, и не только из брезгливости: я в них просто не влезу, а если мне это и удастся – все равно будет стыдно на глаза людям показаться… Все, сажусь на диету. Сложив свои находки в кучу, я оглядела крышу. Такое ощущение, что площадку вымостили столь шаткими камнями исключительно ради сокрытия одежды… «Когда отыщешь то, что тебе нужно, и вспомнишь, зачем пришла в Хранилище»… И за этим тоже – спасибо памяти – и за свитком. Вытащив из-под следующего кирпича потрепанный, сложенный втрое листок, я благоговейно его развернула, положила на колени и разгладила, вчитываясь в витиеватые руны. Вот он, ключ ко входу в город.

– Откуда вы взялись?!

– С неба!

Из кинофильма «Необыкновенные приключения итальянцев в России»

Я удирала из Хранилища так быстро, словно за мной гнались три тысячи чертей. И – нет, вы не угадали, если подумали, будто я и там что-то натворила, – все куда проще: я хотела увидеть Тхалла-тей. Причем сильно, отчаянно, до безумия. И потому – не стала медлить и раздумывать, даже не помню, как с крыши слезла. Подхватила сумку и, не попрощавшись со смотрителем, пулей вылетела на крыльцо. Небесный город казался мне ключом ко многим тайнам, очередным образом способным повлиять на пробуждающуюся память. И именно туда рвалось мое сердце и все мое существо, – в родной дом. Клянусь, подобное у меня случилось первый раз в жизни, но ведь все когда-нибудь бывает в первый раз…