Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев

Норма же была высока, и для выполнения её приходилось находиться в реке чуть ли не целый день. Эмми была постоянно простужена, вскоре у неё начались ревматические боли, а потом стало пошаливать сердце. С каждым днём девочка чувствовала себя всё хуже, и у неё не стало хватать сил, чтобы работать с прежним напряжением. Трижды её секли розгами, и однажды она сказала отцу, что больше не выдержит и лучше бы ей умереть.

Тогда Курт Винтерман и задумал совершить побег. Риск быть пойманными был чрезвычайно велик, но иного выхода не оставалось. Благоприятный момент выпал на другой же день – когда начался сильный дождь. Они все трое были на реке. Курт и Луиза занимались сетями, а Эмми в сотне метров от них мучилась возле берега со своей корзиной.

Никого из коммандос не было видно. Подав знак жене, Курт оставил сеть, и они направились к дочери. Ни слова не говоря, отец отбросил корзину, взял Эмми за руку и вывел на берег. Быстро одевшись, они побежали вниз по течению реки. Они надеялись, что дождь помешает собакам выйти на след.

– И вот мы здесь, – сказал он Игорю.

– Но всё же коммандос почти нагнали вас. Скажите спасибо Тарзану, сумевшему увести преследование в сторону. Слава богу, и нам не пришлось вступать в бой. Спасибо тебе, Тарзан! Не понимаешь?! Не понимает. Ну и чёрт с тобой.

Ещё сутки они оставались возле притока, ожидая, пока спадёт вода. Наконец река вошла в своё русло, и начались приготовления к переправе. Свернули палатку, навьючили лошадь, Игорь и Ник водрузили на себя рюкзаки. Казбека с восседавшей на нём Эмми подвели к броду.

– Я вот о чём всё думаю, Курт, – сказал Игорь, остановившись у кромки воды. – Что если нам вдвоём отправиться к вашему посёлку?

– Зачем? – недоумённо спросил Курт Винтерман.

– Затем, чтобы освободить ваших соплеменников!

– Освободить?! Но… это исключено!

– Почему?

– Ну-у, мы там просто погибнем!

– Неужели погибнем?

– Да. Там много вооружённых коммандос и…

– Ну и пусть много.

– Как это у вас легко выходит. Они нас пристрелят!

– Не пристрелят, если всё делать аккуратно. Меня интересует, какие сейчас настроения в посёлке…

– Какие могут быть настроения? Все давно доведены до предела терпения! От бунта людей останавливает только полная беспомощность перед дулами автоматов. При вашей поддержке, конечно, они могут подняться, но…

– Говоря об освобождении, я не имел в виду открытый бунт.

– А что тогда?

– Массовый побег.

– Массовый побег? Он тоже невозможен.

– Почему?

– Потому что коммандос бросятся в погоню, и дело закончится жестоким наказанием и опять-таки смертями. Настигнуть толпу людей им будет проще простого. Не забывайте – там есть и малые дети.

– Я не забываю. И всё-таки, мне кажется, нельзя оставлять Грюненсдорф в том положении, в каком он сейчас находится. Вы сами говорили: Йозеф умер от раны, двоих убили при попытке к бегству, одного застрелили для назидания, несколько человек умерли от непосильной работы, вашу дочь Гюнтер подвел к краю могилы, – последние слова он произнёс шёпотом, на ухо отцу семейства, чтобы не слышала Эмми. – Чего ждать ещё?

Курт Винтерман задумался.

– Понимаете, эти коммандос… В них исчезло всё человеческое. Они ни перед чем не остановятся. Они уничтожат всех, лишь бы восторжествовать самим.

– Давайте не допустим этого. Сколько километров до вашего посёлка?

– Сколько? Ну, до того как встретиться с вами, мы прошли километров тридцать-тридцать пять. Примерно столько же занял переход сюда. Вот и считайте.

– Сосчитал, – сказал Игорь и сбросил рюкзак со спины. – Ник, ты слышал наш разговор? Мы с Куртом идём к Грюненсдорфу. А ты отправляйся с Луизой и Эммой. Доставишь их на «Ирландию». Отвечаешь за них головой. На судне захвати побольше продовольствия и сразу сюда. Если успеешь раньше нас, жди по ту сторону переправы. Да, карабин и патроны к нему оставь нам. Тебе достаточно будет одного револьвера. И смотри, чтобы Казбек был в полном порядке.

Он помог Нику и Эмме, восседавшей на лошади, переправиться через приток Дуная. Затем вернулся за Луизой, подсадил её в седло и снова пошёл в воду.

Перед тем как сесть на лошадь, Луиза повернулась к мужу, и губы её страдальчески сморщились.

– Мой дорогой, мы будем ждать тебя!

– Не бойся за меня, я буду осторожен.

– Ну вот и всё, они в безопасности, – сказал Игорь, вновь оказавшись рядом с Куртом. Он взял карабин, оставленный Ником, и подал его своему новому напарнику.

– Держите! Знаете, как им пользоваться? Нет? Ладно. Сначала посмотрите, как он заряжается. Он заряжается вот так. Это понятно? Понятно. Держите карабин, прижимая приклад к плечу. Вот это – рамка прицела, это – мушка. Находите в перекрестии мушки противника, плавно нажимаете на спусковой крючок, и – враг повержен. Это понятно? Прежде чем стрелять, не забудьте снять карабин с предохранителя. Вот эта скоба и есть предохранитель. Пока верните её в прежнее положение, чтобы случайно не выстрелить. А теперь попробуйте повторить, как я вам показал. Ну-у, Курт, вы способный ученик! Учтите ещё: во время боя лучше не высовываться. Располагаться надо так, чтобы противник вас не видел, а вы его видели. Это понятно? Вот подсумок, в нём тридцать патронов; прицепите его к поясу.

Они двигались не вдоль реки, а через лес, сокращая путь, и часам к одиннадцати следующего дня уже были недалеко от Грюненсдорфа. Выбрав место для отдыха, закусили имевшимися у Игоря продуктами.

После еды оба сразу легли спать и проспали до вечера. При наступлении сумерек они приблизились к посёлку на расстояние двух полётов стрелы и залегли, вглядываясь в неясные очертания шалашей.

– Только бы не напороться на собак, – сказал Игорь.

– Ночью они обычно находятся за оградой жилого комплекса, – ответил Курт.

Когда стемнело, он поднялся и, маскируясь местностью, двинулся к посёлку.

* * *

По дороге к шхуне большую часть времени Ник рассказывал об истории возникновения Нью-Росса и затяжной войне с длинноволосыми. Обычно он говорил на немецком языке и лишь иногда, сам не замечая того, переходил на английский. Но Луиза и Эмми знали и этот язык. Когда добирались до места отдыха или ночлега, юноша неизменно подходил к Эмми и помогал ей спуститься с лошади. Перед тем как тронуться в путь, он опять же предлагал ей свою помощь и, подставив ладонь под её неказистый башмачок, сплетённый из лыка, легко усаживал девушку в седло. Он видел, как она слаба, и всегда был наготове, чтобы поддержать её. На стоянке Ник сразу же удалялся собирать валежник, предоставляя матери с дочерью возможность побыть одним.

– Какой благородный молодой человек, – говорила Луиза. – Как он предупредителен, сколько в нём такта.