Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

главный ингредиент всех кучеярских походных блюд — соленое баранье сало, обваленное в перце.

Подумав, Регарди тоже сел на быстро остывающий песок. Наблюдая за Магдой, которая искренне веселилась, прыгая вокруг ямы, от которой не осталось и следа, Арлинг невольно поежился. Он слышал о гипнозе. Фадуна владела им безупречно и, похоже, неосознанно. Драганы с наемниками прыгали за ней следом и распевали хором тарабарщину, среди которой выделялась фраза «Бум совсем скоро!».

Отметив, что про этот Бум надо будет ее поспрашивать, Регарди вздохнул и обратился к напряженно молчавшим ученикам. Он не знал, почему выбрал именно эти слова, но они родились в голове в тот момент, и Арлинг понял, что ему хочется их произнести для этих людей:

— Я знаю немного, но то, что я знаю, знаю хорошо. Я поделюсь с вами всем, если вы решили идти со мной. Говорят, что человеческое сердце любит того, кто делает для него добро, и ненавидят, кто причинил зло. Я не верю в абсолютное зло. И плохое — оно тоже относительно. Змеиный яд для человека смерть, а для змеи жизнь. Этот мир подобен цветку хапигусу, что растет в горах Исфахана. Он красив снаружи и пуст внутри. Нам много дано для жизни, но еще больше мы творим сами. С вами случилась беда, но, если мы останемся вместе, я помогу вам. Этот мир наполнен лучами солнца и луны, но часто мы пытаемся их разглядеть, сунув голову в колодец. Я не стану для вас вторым иманом, но, возможно, буду старшим братом, который всегда рядом.

Арлинг наклонился отработанным движением, позволив стреле пролететь над головой, а в следующую секунду, пригибаясь к песку и забыв про осторожность, бежал туда, где Фадуна еще пела про большой Бум.

Атаковали лагерь внезапно, Регарди мог сколько угодно корить себя за невнимательность, но ему было непростительно не услышать звон мечей, притороченных к седлам, и не почуять лошадиный пот, которым теперь смердел весь лагерь. Чужаки двигались по кругу, следуя канонам разбойничьих набегов, обстреливая на скаку замешкавшихся людей. Схватив Магду, Арлинг подмял ее под себя и пополз с ней к тюкам с провиантом и поклажей. К вещам драганов они свалили свои, соорудив приличную гору. Вытащив из середины один из мешков, Регарди сунул туда Магду и крепко схватил за плечи, не зная, поймет ли она, если он просто велит ей оставаться на месте. Раньше все попытки обездвижить Фадуну и заставить ее делать то, что он хочет, оказывались безуспешными.

Магда застыла, уйдя в себя, Арлинг же какое-то время беспомощно слушал, как вокруг умирают люди. Двое драганов и один из наемников отдавали последнее дыхание Сикелии, распростершись у догорающего костра, а Нехебкай насмешливо шептал в его голове: «Все чужаки умрут! И ты тоже, если не определишься. Я тоже могу сказать, сколько ударов осталось у твоего сердца».

Наконец, Арлинг решился и, привалив к Магде мешок с провиантом, метнулся к мертвецам. Стрела, на древко которой он сразу наткнулся пальцами, была хорошо знакома. Простая, без изысков, с листовидным зазубренным наконечником, телом из морского кедра и натуральным пером — таким пользовались все кучеярские наемники. Значит, на них напали свои. Вспомнился давно забытый разговор с первыми драганами о «людях Тарджи». Тереза Монтеро оставалась собой и в Сикелии — ей нужны были слава и внимание. В Согдарии ей давно было тесно, здесь же открывался простор для самовыражения. Статус главы повстанцев должен был ей льстить, а деньги отца, императорского казначея, помочь реализовать самые смелые замыслы. Кажется, проекты Сейфуллаха и обустройство Сикта-Иата пришлись Терезе-Тардже не по вкусу. Лошади в пустыне — дорогое удовольствие. Если это и правда были люди Тарджи, на экипировку своих разбойников она не скупилась.

Луна отвернулась, когда всадники спешились, чтобы добить оставшихся. То ли первые тучи спускались с Гургарана, предвещая грозу, то ли случайное облако затерялось на небосклоне. У плюющегося искрами костра собрались в круг ученики имана, которым Арлинг, убегая к Магде, велел защищаться, и они послушно исполняли его приказ. Были ли кто из них ранен, Регарди не понял, но пересчитав пять дышащих носов, понял, что пока никто не убит. Задерживать внимание на учениках не стал, переведя его к роще, где они оставили верблюдов. Там билась Хамна, сосредоточенно вырезая всех, кто решил посягнуть на их животных. Аллен с двумя наемниками отбивался неподалеку. Может, разбойники и были хорошо вооружены, но совершили грубую ошибку, выбрав ближний бой. О боевых навыках кучеяров, которые охраняли лагерь, Арлинг ничего не знал, зато был уверен, что поединки с двумя разозленными етобарами, которых застигли врасплох, оторвав от ужина, победы противникам точно не принесут. Аллен рубился двумя саблями, владея обеими руками безупречно. Хамна вооружилась коротким кучеярским мечом, то и дело срезая врагов метательными дротиками, приличный запас которых они нашли в походных мешках етобаров. Ученики имана все еще оставались в линии обороны, успешно отбиваясь мечами от летящих в них стрел. Отбить стрелу клинком — базовое упражнение Школы Белого Петуха, им овладевали в совершенстве в первые месяцы обучения. Или уходили из школы.

Напавших было в три или четыре раза больше их группы, и помощь учеников была бы не лишней, но Арлинг не был уверен, что сможет докричаться до них через шум битвы. Из двух вариантов — бежать с Магдой, защищая ее, или убить всех врагов, разум быстро выбрал второй. На верблюде от лошади не убежишь, а для того, чтобы забрать у чужаков коня, нужно было присоединиться к бою, оставив Фадуну в укрытии. Нехебкай хохотнул в его голове, распаляя дух и тело, и Арлинг достал сабли, решив, не тратить дротики.

Говорят, по ночам в пустыне можно услышать бой барабанов — то говор предков, их заветы и наказы будущим поколениям. Тишина пустыни чутка и пуглива, ее легко ранить. В эту ночь покой дюн был нарушен надолго. В ноздрях стоял запах набрякшего кровью песка, в ушах завывали клинки и кричали люди, но Арлингу казалось, что вокруг него беснуются пайрики. Да и сам он недолго оставался человеком. Они посмели обстреливать землю, где стояла Магда. Никто не уйдет живым.

Он ворвался в ряды напавших с твердым намерением выбить дух из каждой груди, вынуть сердца, снести головы. Нехебкай ликующе подпевал, радуясь их редкому единодушию. Арлинг резал людей, будто на мясобойни, отсекал конечности, протыкал тела. Индиговый дарил ему неуязвимость, а вместе с ней — темный солукрай, сочившийся на песок и отравляющий мир.

Его окликали не раз, и только когда