Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

Когда журналист, взгромоздившись на свой расхлябанный велосипед, выехал со двора, вице-адмирал поднялся по лестнице на чердак. На газете, расстеленной на подоконнике, не осталось ни единой хлебной крошки, зато лежали маленькие чёрные катышки — ночью на его наблюдательный пункт приходили мыши.

Старик брезгливо свернул газету в комок и выбросил за окно. Ветер подхватил ее и швырнул на голые ветви кустов сирени.

Вице-адмирал снял с окуляров бинокля резиновые накладки. Поднес бинокль к глазам, подкрутил барабан, настраивая фокусировку. Резкость никак не хотела наводиться, глаза словно заволокло какой-то пленкой, по-видимому, у него повысилось внутричерепное давление.

Наконец, он справился — картинка приобрела четкость и цвет. Он увидел велосипед Бориса, скачущий по неровной кочковатой тропинке вдоль края свалки. Свалки, которая с годами образовалась на месте разрушенного ими фармацевтического завода.

Он знал, что сейчас произойдет, но все равно вздрогнул, когда птицы, выискивавшие себе пропитание среди куч гниющего мусора, взмыли в небо, закрыв его своими крыльями.

Посреди свалки вздувался огромный грязный пузырь. К серым низким облакам взметнулись три толстенных — с сосновый ствол — мохнатых щупальца, извивающихся в непристойном танце.

Послышался громкий звук «ух», — как будто зарытый в землю великан с силой втянул в себя воздух.

Тощая черная фигура, оседлавшая велосипед, на мгновение замерла, а потом принялась отчаянно крутить педали, пытаясь уйти от шарящих вслепую щупалец. Спасительная аллея, за деревьями которой рассчитывал укрыться журналист, была уже совсем близко, когда на конце каждого щупальца раскрылся большой мутноватый глаз, и чудовище увидело свою жертву.

Стремительный бросок мускулистого щупальца выбил Бориса из седла и сбросил в раскисшую мокрую грязь. Серая мохнатая змея обвилась вокруг туловища журналиста — старику почудилось, что он слышит, как трещат ребра — и, подняв в воздух, потащило обратно на свалку.

Вице-адмирал заставил себя досмотреть все до конца. Борис изо всех сил старался освободиться из стальных объятий — его длинные ноги дергались, словно выплясывая безумную джигу. Потом щупальце втянуло его в своё подземное логово, и волны мусорного моря сомкнулись над ним.

«Лошадь, — подумал старик. — У Мака сожрали лошадь, и он, разобидевшись, растрепал все дурачку-журналисту… А когда они забрали моего Сенечку, я молчал. Молчал, потому что уговаривал себя — наступит день, когда они ответят за все. Люди поднимут восстание и сметут их обратно в преисподнюю, из которой они явились. Но день этот все не наступал и не наступал… и вот теперь вместо партизан, которые станут уничтожать их жестоко и беспощадно… вместо подпольных организаций боевых офицеров… вместо героев-одиночек, наконец… явился этот сопляк, этот хлыщ… этот фрилансер…»

В то же мгновение он почувствовал, что тяжесть, давившая на его глазные яблоки, исчезла. И мутноватая, мешавшая видеть, пленка — тоже.

Словно кто-то, смотревший на мир его глазами, используя их, как сам он использовал цейссовскую оптику, наконец-то убрался из его головы.

Вице-адмирал вздохнул и отложил бинокль.

Стефан Брег

Пять дверей

2015

Некоторые двери лучше всегда держать закрытыми. Даже во сне. Именно эти слова я сказал Ричарду при нашей последней встрече, и теперь они не покидают меня ни на миг — моя память беспрестанно прокручивает в голове ту встречу и тот разговор, что так меня встревожил.

Я сижу в маленьком кафе на Дрейкотт-авеню. Меня окружают люди — они пьют, смеются, спорят, обсуждают свои проблемы, беспокоятся о своем будущем. До меня невольно долетают обрывки их фраз, но очень скоро их болтовня перестает меня волновать. Я смотрю в никуда, и мир вокруг затихает. Да, эта техника непросто далась мне, но теперь от осознания, что я в любой момент могу погрузиться в мир грез, мой разум ликует. Конечно же, для сомнамбулизма кафе является наименее пригодным местом, поэтому я вновь фокусирую взгляд на ближайшем столике с двумя дискутирующими джентльменами и полностью прихожу в себя. Мой кофе совсем остыл.

Иллюзорный мир нередко бывает опаснее обычного. В первую очередь тем, что там хочется остаться навсегда, отрешиться от суеты и проблем. Действительно, летать над облаками и погружаться в бездну океанов куда интереснее редактирования статей в местной газетенке с ограниченным тиражом.

Ричард, сколько я его помню, всегда был в поиске чего-то нового. Его, словно магнит, притягивало все неизведанное, непознанное. В Ньюфаундленде на берег выбросило огромное морское чудовище? Ричард просто обязан был посмотреть на него своими глазами. Вновь стали популярны спиритические сеансы? Ричард, во что бы то ни стало должен был поучаствовать в них. И неважно, что чудище оказалось полуразложившимся кашалотом, а спиритический сеанс — полной профанацией. Это были эмоции и новые впечатления, которыми так дорожил мой друг.

Справедливости ради, стоит отметить, что он немало путешествовал и многое повидал. Таинственные храмы в джунглях Бирмы, великие пирамиды Египта и Мексики, мрачные замки Европы — все это заставляло его срываться с места и мчаться за тысячи миль от родного дома навстречу приключениям. В этом мы были с ним очень непохожи.

Отточенную веками технику осознанных сновидений Ричард привез из путешествия по Индии. Он никогда не говорил, кто и за какие заслуги обучил его этому приему, но втянуть меня в эту историю было довольно безрассудно с его стороны.

Да, первое время я испытывал просто неземной восторг от всего происходящего, но чем чаще я погружался в свои фантастические сны, тем более серым и безвкусным виделся мне реальный мир. Ричард же казался полностью поглощенным своими сомнамбулическими приключениями. К тому же он совершенно не воспринимал происходящее там, как сон. Для него это были отличные от нашего, параллельные измерения, где его сознание обладало большой силой и безграничными возможностями. Он считал себя чуть ли не хозяином астрального мира, величайшим странником в истории. Пока не встретил там таинственную личность, поведавшую ему множество секретов о пространствах за гранью нашего сознания.

Эту встречу Ричард расписал мне на следующий день во всех подробностях. Я лишь ухмылялся в ответ, но ровно до тех пор, пока не услышал об удивительном способе раскрыть неподвластные тайны вселенной. Он был поразительно прост и крайне заманчив, но именно этим внушал вполне оправданные опасения. А что, если тонкий мир действительно существует? Что, если кажущийся таким ничтожным риск за возможность обладать бесценным знанием на самом деле чрезвычайно велик?

Таинственный человек поведал, что, находясь в осознанном сновидении, стоило лишь выкрикнуть странную труднопроизносимую фразу, своеобразное заклинание, после произнесения которого пути назад уже не было. Останется лишь выбор, и, наверное, только судьба решала, каким будет его