Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев

— Брось, хранитель, тебе никогда не шел образ прожженного людоненавистника. Ты слишком утончен для этого.

— Комплимент?

— Укор! Ненависть! Вот главный дар Отца всем каинитам. А все остальное не более чем занятные отклонения. И только всепоглощающее желание приносить боль, страдания и смерть, наконец, есть наша жизнь. Без этих чувств вампир превращается в недоразумение в стройном порядке вещей. Ущербное создание, пьющее кровь для собственного сохранения. Только ненависть к солнцу переборола наш страх перед ним. Только желание смерти врагу сделало наши тела неуязвимыми к оружию врага. Только так.

Глаза Ватека вспыхнули бешеным огнем. Он так завел себя, что более не мог спокойно сидеть, вскочив и принявшись широкими шагами мерить периметр покоя. Все же он был таким же рабом своего естества, как любой на земле, человек или же каинит, что, в сущности, было не так важно. Его нутро охватило злое пламя агрессии. Злость клокотала в груди яростным вулканом, вот-вот готовым вырваться наружу.

— Все мы достойны друг друга. Если бы не слабость сапиенсов, они давно уничтожили бы нас без всяких сожалений и сомнений. Они нисколько не отличаются от нас. Что, тем более, делает их отнюдь не безмозглыми тварями. Я ненавижу их именно поэтому. Ни одно живое существо во Вселенной не имеет права главенствовать над нами. Это та причина, по которой я уничтожу Патриархов. Я восстал против Него только потому, что Барьер висит над моей головой немым напоминанием о моей зависимости от божественного провидения. Я стану Отцом для нового рода каинитов, единолично правящих над всем и вся.

— Я сразу сказал тебе, что власть — вот единственное, чего ты жаждешь по-настоящему.

— Нет! Вы все не видите дальше собственного носа. Вы меряете меня, согласуясь с мелочностью собственных душ. Дав жизнь новой крови, я восстановлю баланс, добровольно переступив Барьер. Но в тот миг я всего лишь расстанусь с надоевшей мне плотью, но мой дух и моя кровь вечно будут присутствовать в тварном мире. Это моя единственная цель!

— Александра? Зачем ты держишь ее?

— Отрадно, что ты проявляешь о ней такую заботу. Но ты поздно обратил на нее внимание, Терцио. Слишком поздно, чтобы я мог доверить ее жизнь кому бы то ни было. Ты ведь помнишь историю Каина, не так ли? Подумай над тем, кем станет моя дочь, если ей удалось побороть в себе свой страшный недуг?!

1

Стокер был измотан. Силы покидали его тело. Он остро ощущал, как времени, отмеренного ему в земной юдоли, становилось все меньше и меньше. Но он не мог сдаться. Слишком долгим был путь, чтобы вот так просто остановиться, не узнав всей правды. Но обиднее и больнее были не мысли о скорой смерти, а тот факт, что догадки прошлого были не более чем попытками слепого не натолкнуться на препятствие и не упасть, не имея сил подняться вновь. А то, что все это время разум блуждал в потемках, боясь смотреть в корень проблемы, чтобы, не дай Бог, не найти там ключа к разгадке.

И вот теперь, когда сил изменить и исправить цепь событий уже не осталось, ответ пришел сам собой. Он был настолько очевиден, что Стокера охватила апатия. Он стал абсолютно безразличен к своей судьбе. Он просто остановил ховермобиль, вышел из него и пошел куда глаза глядят, тупо уставившись себе под ноги.

Обжигающий свет, рожденный преломлением солнечного потока сперва на поверхностях марсианских спутников, а потом в атмосфере самой планеты-воина, лился на голову каинита. Но Стокер не чувствовал страха. Он знал, что умрет по другой причине.

Он медленно переступал с ноги на ногу. Тяжелые сапоги поднимали в воздухе песок и каменную крошку. Эта смесь оседала на одежде. Через несколько часов беспрерывного пути Стокер был весь покрыт красной пылью. Грязное лицо осунулось, на нем отчетливо выделялись глаза, огонь которых все еще не желал угасать. Но это было делом времени. Изредка вампир останавливался, вытирал пот со лба и продолжал двигаться. День был в самом разгаре, ослепительно яркий, горячий воздух плыл вокруг, превращая абрисы предметов в нечеткие разводы на воде. Одинокая фигура каинита приближалась к горизонту. Но тот, повинуясь старинному закону, лишь становился дальше, как долго ты ни иди к нему.

Все это было безразлично Стокеру, который думал только о том, что лучше бы смерть поторопилась.

Жажда! Она мучила его очень долго. Ее ненависть к нему была такой сильной, что, казалось, Стокер стал единственным существом во всей вселенной, на чью голову выпала доля страдать за всех, испытывающих голод по живой, горячей крови. Запасы гемоликвида давно закончились. Но они были плохим средством борьбы с недугом. Ведь тот голод, который следует за потерей кровных уз, нельзя утолить никаким способом. Один раз на его пути попался какой-то звереныш-мутант. Существо было крохотным, едва ли несколько сантиметров. Но его микроскопические глаза сверкали такой злостью, что Стокер не мог пройти мимо, не отреагировав. Чудом ему удалось собрать силы и загипнотизировать зверька. Когда тот замер, уставившись тупыми глазенками вдаль, Стокер ударом сапога размозжил ему голову. Каинит упал на колени и приник губами к изуродованному телу. Он стал жадно впитывать в себя те кровавые крохи, которые дало ему сердце мутанта. На короткое время легкое насыщение облегчило муки. Но это была передышка, доступная только телу. Разум же по-прежнему умирал, и это было действительно больно.

Несколько раз Стокер чуть было не падал, полностью лишенный сил. Но мобилизовав остаток воли, он вставал и продолжал путь. Глаза уже не воспринимали картину окружающего мира. Они были полностью прикованы к чашеобразному прибору, укрепленному у него на поясе.

Маленькая капля его собственной крови катилась по спиральным желобкам, выточенным по внутреннему периметру параболоидной поверхности, являющейся главным органом Компаса ведьм. И с каждым шагом Стокера она приближалась к центру, скатываясь вниз, на дно.

2

Он быстро свыкся с новым способом существования. Первое время он пытался найти причину своего смирения. Но потом, наблюдая работу Яза с вновь обретенными адептами, начал понимать, что так же, как эти флагелланты, не ведающие, кому станут поклоняться, он был подвергнут жесткой психической обработке. Хотя скорее всего — и в это он с какого-то момента стал верить больше, чем в опыты братьев в области психики — причиной его смирения стало некрообаяние вампира, которое, хочет этого он или не хочет, всегда берет верх в борьбе между двумя половинами личности — человеком и кровососом.

Кстати о поклонении. Внешне члены «Ахерона» старались выглядеть независимыми ревнителями истины, чьи сознания свободны от каких бы то ни было оков и догм. В сущности, средние и низшие звенья жили именно по тому принципу, который исповедовали. А вот в отношении вершины иерархии не все было так однозначно. Каждый день в особо определенный час в главном здании «Ахерона» собирались все лидеры организации. Они запирались в большом зале под землей и никто не знал, что там происходит. Обычно эти мероприятия длились не больше часа. Но главы клана возвращались из-под земли в весьма подавленном состоянии. Первое время этот ритуал, а Стокер решил, что будет называть это не иначе, не привлекал к себе его внимания. Но вскоре бывший эсквайр, а теперь член весьма одиозной каинитской секты стал чрезмерно любопытным.