Свадьба - Даниэла Стил

— Ох, дорогая… Господи… как же это получилось? Кто же это?.. — Аллегра спросила так, будто кто-то сделал ее сестру беременной, а она сама в этом не участвовала. Аллегра не слышала, чтобы у Саманты появился постоянный парень, во всяком случае, его имя не упоминалось.

— Это сделала я. — Сэм приняла всю вину за случившееся на себя. Она подняла голову и отбросила блестящие платиновые волосы назад. Вид у нее был какой-то потерянный, даже жалкий.

— Но ты же была не одна, — возразила Аллегра, — если только это не было непорочным зачатием. Кто отец ребенка?

«Не просто мальчик, а отец ребенка. Мать. Господи, и это говорится о семнадцатилетней девочке! — мелькнула у нее мысль. — Неужели у Сэм будет ребенок, живое существо, маленький человечек?»

— Это не имеет значения, — буркнула Сэм.

— Еще как имеет! Это кто-нибудь из школы?

Еще не зная отца ребенка, Аллегра уже готова была оторвать ему голову, но ради Сэм ей нужно было сохранять хотя бы видимость спокойствия, как ни трудно это было. Сердце ее колотилось, мысли путались.

Сэм вместо ответа только покачала головой.

— Ну ладно, Сэм, не молчи, кто он?

— Если я тебе скажу, пообещай, что не станешь ничего предпринимать по этому поводу.

— Он тебя изнасиловал? — спросила Аллегра свистящим шепотом.

Сэм снова замотала головой:

— Нет, я сама во всем виновата. Я пошла на это добровольно, он меня так поразил… он был такой… я думала… в общем, не знаю. — Из глаз Сэм снова хлынули слезы. — Наверное, мне просто льстило его внимание. Ему тридцать лет, он такой взрослый, такой искушенный…

Семнадцатилетняя девчонка и тридцатилетний мужчина? Уж он-то должен был соображать, что к чему! Судя по всему, ему даже не хватило порядочности подумать о предохранении. Аллегру переполняли сочувствие к сестре и злость на незнакомого ей безответственного мерзавца.

— Ты была девственницей?

Сэм отрицательно покачала головой, не вдаваясь в подробности. Саманте почти восемнадцать, и, очевидно, у нее уже были с кем-то серьезные отношения. Аллегра не стала углубляться, ее куда больше волновало настоящее, чем прошлое.

— Где ты с ним познакомилась?

— Я участвовала в съемках, а он был фотографом, — сокрушенно проговорила Сэм. — Он француз, из самого Парижа, мне показалось, что это очень круто. Он был очень красивый и обращался со мной как со взрослой женщиной…

— Ты ему еще не сказала?

У Аллегры уже чесались руки от желания задушить этого подонка. Если его не депортируют из страны, пусть считает, что легко отделался, он вполне мог бы угодить в тюрьму за совращение малолетних. Можно себе представить, как разъярится отец! Но Сэм — в который раз за последние полчаса — снова покачала головой:

— Я не хочу ему сообщать, но на всякий случай позвонила в агентство, через которое он приезжал, и мне сказали, что он, кажется, в Японии, а может, еще где-то. Он работал у них совсем недолго. Они его даже не знают толком, ему просто нужно было собрать портфолио перед поездкой в Токио. Никто не знает, как с ним связаться. Но это и не важно, потому что я не хочу больше с ним встречаться. Он нормальный парень, но под конец повел себя как идиот, стал мне предлагать наркотики; я, конечно, отказалась, тогда он назвал меня малявкой. — А в результате у нее у самой скоро будет малявка. — Его зовут Жан-Люк, а фамилию никто не знает.

— Господи Иисусе! — Аллегра была в такой ярости, что готова была ругаться последними словами. — Как они только там работают, в этом своем агентстве! Принимают человека на работу и не знают его фамилии! Да их тоже всех надо упрятать за решетку за совращение несовершеннолетних!

— Эл, мне почти восемнадцать, я снимаюсь для журналов, уж наверное, меня не надо держать за ручку.

— Выходит, что надо, — строго заметила Аллегра, но потом напомнила себе, что с сестрой следует быть помягче. У Сэм и без того хватает бед, ей сейчас нужны не нотации, а помощь. Слава Богу, что Саманте хватило духу прийти со своими бедами к старшей сестре. — Насколько я понимаю, маме ты еще ничего не сказала.

— Честно говоря, мне совсем не хочется ей рассказывать.

Аллегра понимающе кивнула. В ее возрасте ей бы тоже

этого не хотелось, хотя Блэр так хорошо все понимала, что даже некоторые подруги Аллегры шли со своими проблемами к ней, а не к собственным матерям. Однако в последнее время Блэр из-за ремонта и подготовки к свадьбе постоянно была не в духе, и Сэм побоялась рассказать ей о своей беде.

— И что же мы будем делать? — спросила Аллегра с замиранием сердца. Лично она считала, что в возрасте Сэм и при таких обстоятельствах есть только одно решение. Ей было страшно представить, что сестра испортит себе жизнь, связав себя внебрачным ребенком. — Завтра сходим с тобой к моему врачу, может, нам вообще не придется ничего рассказывать маме. Но сначала мне нужно хорошенько все обдумать.

— Ничего не получится, — упрямо пробормотала Сэм.

Аллегра растерялась:

— Что не получится?

— Я не могу пойти с тобой к врачу… во всяком случае, не могу избавиться от ребенка.

— Это еще почему? — Аллегра пришла в ужас. — Уж не хочешь ли ты оставить ребенка? Сэм, ты даже не знаешь его папашу! Не можешь же ты растить ребенка одна. По-моему, тут нечего разводить сантименты, это просто глупо.

Аллегра вдруг вспомнила, как вела себя Кармен. Еще не видев плод, она стала рассуждать так, словно малыш уже родился. Может, нечто подобное происходит и с Сэм, она чувствует пресловутую связь с младенцем?

— Эл, я не могу избавиться от ребенка, — повторила Саманта, — во всяком случае, не путем аборта.

— Но почему?

Аллегра ничего не понимала. В семье Стейнбергов придерживались моральных норм, но вполне разумно, без фанатизма, и они не католики.

— У меня срок пять месяцев.

— Что-о? — Услышав это, Аллегра чуть не упала со стула. — Какого черта ты молчала столько времени? Надо было рассказать мне раньше! Чем ты занималась все пять месяцев? Мечтала?

— Я не знала, — честно призналась Сэм. Она всхлипнула. Слезы закапали на стол. — Честное слово. У меня всегда были нерегулярные месячные, и в этот раз, когда произошла задержка, я решила, что это из-за диеты, или от избытка гимнастики, или из-за экзаменов, или из-за того, что я волновалась насчет колледжа… словом, не знаю. Мне как-то в голову не приходило, что я могу быть беременна.

— Но ты не могла ничего не замечать! Разве ребенок не должен шевелиться или еще что-нибудь в этом роде? Разве ты не видела, что живот увеличивается?

Аллегра присмотрелась к сестре, но та была худая, как доска, и просторная, бесформенная одежда ее беременность полностью скрывала.

— Ну… мне показалось, что я вроде начинаю толстеть, и еще появился волчий аппетит. — У Сэм стал еще более несчастный вид. — Ребенок зашевелился только на этой неделе, и я почувствовала. Правда, я сначала подумала, что у меня рак или просто какая-то опухоль растет в животе.