Отзвуки эха - Даниэла Стил

И все же время от времени она думала о нем и его детях, надеясь, что все они живы и здоровы.

В марте Амадее приходилось встречать самолеты гораздо чаще. Погода улучшилась, передвигаться стало легче, чем зимой. Амадею сделали старшей группы, и теперь многие решения ей приходилось принимать самостоятельно.

Рассчитывая, что это будет чувствительным ударом по немцам, Амадея предложила своим бойцам взорвать поезд. Они уже выполняли подобные операции раньше и знали, что после них следовали жесточайшие репрессии, но из Парижа пришла шифровка с просьбой любыми средствами задерживать продвижение военных составов. Взрыв одного из них вместе с путями, к востоку от Орлеана, казался удачным замыслом, хотя и опасность была велика.

По странному совпадению диверсия была назначена на ночь перед двадцатисемилетием Амадеи. Правда, об этом никто не знал, а ей самой было совершенно все равно. Дни рождения и праздники перестали существовать для нее. В эти дни ей было даже особенно грустно. Счастливой она себя чувствовала, лишь делая что-то полезное, тем более если при этом страдали немцы.

В ночной операции должны были участвовать двадцать человек: двенадцать мужчин и восемь женщин. Кое-кто — из местных, а остальные — из ближайших ячеек. Один работал с Жаном Муленом и уехал из Лиона в прошлом году, до его ареста. Неудивительно, что подготовка у этого человека была блестящая, да и понимал он во взрывном деле больше остальных.

В ночь операции, лежа в грязи и ожидая очередного обхода часовых, Амадея вдруг подумала, как сейчас ей трудно представить, что она когда-то была монахиней. Все свободное время она готовила оружие, собирала бомбы, обдумывала диверсии и делала все, чтобы подорвать силы врага, оккупировавшего Францию. Она по-прежнему намеревалась вернуться в монастырь, но иногда задавалась вопросом, простят ли монахини и ее возлюбленный Бог все, что она совершила. И все-таки Амадея была по-прежнему исполнена решимости продолжать свою деятельность. Пока не закончится война, иного пути нет.

В эту ночь Амадея сама помогала устанавливать взрывные устройства на путях. Она не раз делала это раньше и умела с ними обращаться. Но при этом Амадея всегда вспоминала о Жан-Иве и старалась быть как можно осторожнее.

На беду, едва она успела зажечь фитиль, поблизости показался немецкий часовой. Амадея понимала, что сейчас его разорвет в клочья и если она немедленно не уберется подальше, то тоже разделит его участь. Не зная, как быть, Амадея, вместо того чтобы бежать туда, где скрывались остальные, рванулась назад, но в это время сдетонировало первое взрывное устройство. Часовой был убит на месте, а Амадею подкинуло в воздух, как тряпичную куклу, и бросило на спину почти рядом с путями.

Как ни странно, Амадея даже не потеряла сознания; она понимала, что происходит, но не могла шевельнуться: слишком сильным был ушиб спины.

Один из мужчин, увидев, что случилось, метнулся к тому месту, где лежала Амадея, быстро перебросил ее через плечо и помчался к остальным. Он успел отбежать, когда раздался второй взрыв, на этот раз куда сильнее первого. Останься Амадея лежать, наверняка погибла бы, как когда-то Жан-Ив.

Что происходило потом, Амадея помнила смутно. Ее долго несли куда-то. Небо озаряли отблески пожара. То и дело грохотали взрывы. Амадею положили в кузов грузовика, и только тогда она потеряла сознание.

Очнулась Амадея два дня спустя в незнакомом сарае, среди незнакомых людей. Оказалось, ее отвезли в соседний город и спрятали.

Всю следующую неделю она то приходила в сознание, то отключалась. Двое из ее ячейки навестили раненую. Выглядели они очень встревоженными и сказали, что немцы повсюду ее ищут. Они уже приходили с обыском на ферму, где она жила. Хозяева фермы уверяли их, что ничего не знают о работнице, и, к счастью, пожилую пару оставили в покое. Но вернуться туда Амадея не могла. Серж прислал шифровку из Парижа, в которой просил вывезти Амадею. Однако сейчас даже не нацисты были самой страшной проблемой. К несчастью, Амадея до сих пор не могла ни шевельнуть ногами, ни сесть: очевидно, с ней что-то было неладно. Прятавшие ее люди смогли найти врача, который умел держать язык за зубами. Обследовав больную, он объявил, что у нее поврежден позвоночник и она ни в коем случае не сможет уйти сама. В этом положении она становилась серьезной помехой и, естественно, больше не могла работать.

— Серж хочет, чтобы мы тебя вывезли, — мягко объяснил ей один из тех людей, с кем Амадея работала последние полтора года. Но на самом деле никто не знал, что с ней делать. Вот уже два дня она все реже приходила в себя и почти все время бредила. Спина Амадеи была еще и сильно обожжена, но боли она не ощущала.

— Куда? — пробормотала Амадея, тщетно пытаясь сосредоточиться. Она так устала, что глаза сами собой закрывались. Даже разговаривая, она уплывала в мрак забытья. В один из коротких моментов просветления Амадее все же попытались объяснить, что ей предстоит. Все уже было организовано.

— Сегодня за тобой прилетит самолет.

— Не отсылайте меня в лагерь, — умоляла она. — Я буду хорошо себя вести, честное слово. Сейчас я встану…

Но все понимали, что она вряд ли когда-нибудь встанет. Диагноз доктора был суров: она останется парализованной до конца жизни. Но если нацисты найдут ее, даже в таком состоянии, наверняка устроят показательную казнь. Но уж конечно, не подумают отправить ее в лагерь. Отныне она бесполезна для них даже в качестве рабыни.

В довершение ко всем бедам держать ее здесь было слишком опасно. Кто-то донес немцам, что Амадея была старшей ячейки, значит, Серж был прав: ее нужно срочно отправлять. Правда, были большие сомнения, что ее довезут живой, но все же попытаться стоило. Сегодня прилетал очередной самолет. Если ее сумеют доставить на борт и если она выдержит перелет, это будет чудом.

Когда Амадею вынесли из сарая, она была без сознания. Одна из женщин завернула ее в одеяло. Амадея казалась мертвой, и кто-то прикрыл ей лицо. Девушка застонала, но не пришла в себя.

Молодой парень, знавший Амадею с тех пор, как она приехала во Францию, бежал по полю с ней на руках, пока остальные светили фонариками. Все это напоминало скорее похороны, чем попытку спасти человека. Один из мужчин дрогнувшим голосом пробормотал, что бедняга умрет, прежде чем ее вынесут из самолета, и многие с ним согласились.

Едва самолет приземлился, как дверь отодвинулась. Амадею, по-прежнему завернутую в одеяло, быстро положили на пол. Дверь тут же закрылась, и самолет взял курс на Англию. Второй пилот осторожно отодвинул край одеяла с лица пассажирки. Экипаж знал, что они должны вывезти героиню Сопротивления, но о самой Амадее им ничего не было известно, они не знали даже ее имени. Все необходимые сведения Серж передал английскому командованию. Пилоты честно выполнили задание, а до остального им не было дела.

— Думаю, мы привезем в Англию труп, — буркнул мужчина, сидевший на полу рядом с раненой. — Взгляни на ее лицо. Она точно недотянет.

Первый пилот, не оборачиваясь, пожал плечами.