Высший пилотаж - Елена Ласкарева

— Пусть сегодня Костя командует, — решил Иона. — Меня не ждите.

Степан раскрыл перед ним ворота, и Иона вырулил на обсаженную буками аллею.

Маша никак не могла проснуться.

Корабль, на котором она плыла, вдруг натолкнулся на подводную скалу и с громким скрежетом раскололся пополам. Он был ветхий, деревянный, с заштопанными парусами и, конечно, не выдержал такого удара… Люди кричали, но криков не было слышно… Маша только видела беззвучно открываемые рты и полные ужаса глаза… Ее подкинуло вверх, высоко-высоко, так что далеко внизу она увидела крошечный, стремительно погружающийся в пучину корабль… Дыхание перехватило, и последняя отчаянная мысль билась в голове, пока Маша медленно, будто парила в воздухе, опускалась вниз: «Я не хочу умирать… Не сейчас…» Какой безбрежный океан… Весь в белых барашках пены… И вода в нем не синяя, а почему-то тоже белая, как молоко… Она плюхнулась в эту воду, погрузилась с головой и, отчаянно барахтаясь, выбралась на поверхность. Под ударами ее рук вода взбивалась в густую массу, словно сливки… Белая пена сметаны, кисло-сладкая на вкус, как крем, которым мама промазывает торт…

— Машенька, хватит спать! — Мама лихорадочно трясла ее за плечо. — Проснись, к тебе пришли…

— Кто? — Маша с трудом разлепила глаза и провела по губам языком, будто хотела слизнуть вкусную сметанную пену…

— Твой знакомый… Из библиотеки… Наверное, поздравить…

— Кто? — Маша села на постели и недоуменно потрясла головой, прогоняя остатки сна.

— Вставай, постель надо прибрать, — суетилась мама, распихивая по шкафам брошенные с вечера вещи. — Неудобно человека в дверях держать…

Маша вскочила, быстро сунула постель в ящик под диван-кроватью, сдвинула разложенные половинки и набросила сверху плед. Суматошно метнулась в ванную, наскоро умылась, пригладила волосы, схватила первое попавшееся платье… Кого еще принесла нелегкая? Какой читатель? Откуда он узнал про день рождения? Может, девочки сказали? Она судорожно перебирала, в уме всех знакомых, но ни один из них никогда не выказывал ей каких-либо знаков внимания, чтобы потом вот так заявиться прямо домой.

Иона топтался у двери и никак не мог справиться с нервной дрожью. Он притронулся рукой к притолоке, как велела перед выходом Митрофановна, и зашептал наказанные ею слова — просто так, на всякий случай…

— Как нога моя стоит твердо и крепко, так слово мое будет твердо и крепко, тверже камня, лепче клею и серы сосновой, острее булатного ножа. Что задумаю, да исполнится… Не знать мне отказу, ни потом ни сразу…

Маша рывком распахнула дверь и замерла от неожиданности. На пороге с огромным букетом бело-кремовых роз стоял Иона. Маша остолбенела и почему-то не могла оторвать глаз от букета. Нежное кружево чуть распустившихся лепестков… белая пена… словно та, в которой она барахталась во сне… Кажется, сметанное море тоже пахло розами…

— Мне можно войти? — тихо спросил Иона. Голос у него был странный, приглушенный и низкий.

— Да… — Маша растерянно оглянулась на дверь. — Входи… те…

Мама стояла в коридоре, с любопытством глядя на вошедшего.

— Мама, это Иоанн… — начала было Маша. — Ах да, вы ведь знакомы…

— Знакомы. — Мама торжественно подала ему руку лодочкой.

Иона склонился к ней и коснулся губами. Мама тут же отдернула ладонь.

— Ах, что вы! — жеманно воскликнула она. — Машенька, приглашай гостя. Сейчас чай будем пить, у нас пирог остался…

Она сделала попытку ретироваться на кухню, но Иона удержал ее.

— Не уходите, Наталья Петровна. Позвольте мне… — Он запнулся, откашлялся и выдавил: — Я к вам.

Проклятый букет в руках мешал, а он не догадался спросить у Митрофановны, кому положено цветы вручать, матери или невесте. Секунду помешкав, повернулся к Маше и буркнул:

— Это тебе.

Как смешались в ее глазах бурная радость и болезненное недоверие… Она даже розы взяла так, словно боится уколоться… Смелее, Иона! Сейчас твоя судьба в твоих руках. Держи штурвал крепче… Дергай кольцо, а то не раскроется парашют… Постепенно они все переместились в комнату и замерли неловко прямо посередине.

— Я пришел сам… — сказал наконец Иона. — Маша сказала, что хочет так… В общем… — И решительно выпалил: — Я хочу попросить у вас, уважаемая Наталья Петровна, руки вашей дочери, Марии Николаевны. Благословите нас на брак… Нет, на свадьбу… Ну, в общем, благословите…

У Маши горло перехватило от внезапного странного чувства. Это не может быть правдой, это сон… Сейчас эти розы, к которым она прижимает горящее от волнения лицо, снова превратятся в сметанную морскую пену… Что он говорит? Просит ее руки? Да нет же, так не бывает… Иона делает ей предложение?

Мама вдруг хитро улыбнулась и ответила:

— А что вы у меня спрашиваете? Машенька уже взрослая, сама решает… Вы у нее спросите…

— Да, конечно… — Иона торопливо повернулся к Маше: — Я прошу тебя стать моей женой.

Маша беспомощно заморгала и посмотрела ему в глаза.

— Ты не шутишь? Это правда? А почему?

— Давай-ка сюда цветочки, я в вазочку поставлю, — опять зачастила уменьшительными суффиксами мама. Она забрала у Маши букет и все-таки нашла повод уйти на кухню. Там сразу же громко зашумела льющаяся вода, словно мама показывала этим, что ничего теперь не слышит… Машин вопрос поставил Иону в тупик. Почему? Она еще спрашивает! Разве сама не знает, что с первой секунды он влюблен, как школьник?! О Господи, а ведь не знает… Или боится в это поверить?

Иона шагнул к ней и взял в ладони маленькие холодные ручки.

— Я люблю тебя, — глядя в ее широко раскрытые глаза, тихо сказал он. — Я не могу жить без тебя… ни минуты…

«Я сейчас упаду в обморок… — испуганно подумала Маша, чувствуя, что ноги подкашиваются и слабеют. — Я упаду и… проснусь…» Его лицо склонилось к ней, и горячие сухие губы коснулись краешка рта, как раз там, где была маленькая ямочка. Даже в самых смелых своих фантазиях Маша и мечтать не могла о таком… Ее губы сами потянулись ему навстречу и, перед тем как слиться в долгожданном поцелуе, выдохнули едва слышно:

— Я тоже… тебя люблю…

Мама вошла в комнату и поставила вазу на стол.

— Вы целуйтесь, целуйтесь, не обращайте внимания, — быстро сказала она. — Я пойду чайник ставить…

Но они уже отпрянули друг от друга и оба залились краской. Иона с удивлением почувствовал, как горячая волна заливает его лицо, поднимаясь от шеи. Он сто лет уже не краснел, с тех самых пор, как принялся оправдывать кличку Казанова. Ну что мама так бестактно себя ведет? Вон Иона стал как вареный рак… Такой милый, смущенный, не знает, как вести себя…

Маша перевела дыхание и громко сказала:

— Я согласна.

— Что? — встрепенулся Иона.