Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство - Джейн Портер

— Девочки развиваются по-разному. — Я покусывала колпачок ручки и размышляла, не пора ли наконец побеседовать с дочерьми о птичках и пчелках. До сих пор мы с Джеммой старательно избегали этого разговора. Она никогда не расспрашивала, откуда берутся дети, а я не стремилась объяснять… пока. Хотя и следовало бы. Моя мать никогда со мной об этом не говорила, и я обо всем узнала из непристойной болтовни со сверстниками.

— Я знаю, — ответила Джемма. — Я просто говорю, что некоторые уже носят лифчик. А у Кэтрин Келли… э… они такие большие. Все на нее смотрят, когда она бегает, потому что… — Джемма коснулась своей маленькой груди, — …потому что они прыгают вверх-вниз.

Я отложила ручку.

— И ты смотришь?

— Нет… — Она сделала паузу. — Ну… иногда. Просто… так странно. В прошлом году у нее ничего не было, а теперь… большая грудь. И все к ней по-другому относятся. Один мальчик, наверное, из пятого класса, хотел поцеловать Кэтрин и потрогать… здесь. И его исключили на неделю.

— Это называется сексуальное домогательство, — сказала я, удивившись, что в нашей школе случаются подобные вещи.

— Что-что? — спросил мужской голос из гостиной.

Натан?

Джемма завопила и понеслась в комнату.

— Папа!

Брук бежала следом, Тори с визгом выскочила из спальни.

— Папа, папа!

Я, ошеломленная, пошла за ними и увидела, как все три девочки повисли на Натане. Ураган объятий и поцелуев.

По-моему, он даже не замечал меня, пока они визжали и обнимали его, но потом муж поднял голову, и мы встретились взглядами. Он страшно исхудал, под глазами залегли тени.

— Привет, любимая.

Любимая.

Любимая.

Я пыталась улыбнуться, но не могла. Бессильно привалилась к стене. Меня настолько переполняла нежность, что я была не в силах говорить.

Нахлынули воспоминания — о своем детстве, годах, проведенных с Натаном, о рождении детей, о смерти Мэтью, о доме, который мы выстроили, чтобы заполнить пустоту. Глядя на мужа, я не испытывала ни гнева, ни грусти. Только умиротворение. Это мой супруг. Мой мужчина.

— Добро пожаловать домой.

Натан отправился вместе с девочками за елкой. Меня тоже позвали, но я сказала, что лучше останусь дома, вытащу коробки с украшениями из кладовки (жуткая дыра) на задний двор перед гаражом и начну распутывать гирлянды. Натан и дочери вернулись через час с елкой, чересчур высокой для нашей гостиной. Мне даже не пришлось ничего говорить мужу. Он зашел в дом, посмотрел на потолок и вздохнул:

— Восемь футов?..

— Ну да.

От носа к губам пролегла новая складка, морщинка на лбу стала глубже.

— Нужно было тебе позвонить.

— Ничего страшного.

— Черт побери.

Я посмотрела на девочек, которые маячили на пороге.

— У нас есть пила. Давай просто укоротим елку снизу.

Он отвернулся и стал смотреть в окно.

— Не могу… — Голос у Натана оборвался, и он с невыразимой печалью покачал головой.

Внутри у меня все сжималось. Только не это, только не это.

— Натан… — тихо и спокойно сказала я, не только ради него, но и ради себя.

— Это уже чересчур, Тэйлор. — В его голосе звучали нотки гнева и горя. Грядет нечто плохое. Очень плохое.

— Мама?.. — неуверенно спросила Джемма.

Я снова взглянула на девочек и жестом велела им выйти.

— В чем дело? — спросила я, как только дочери ушли.

— Во всем. — Натан повернулся ко мне. Он был так бледен, что кожа приобрела сероватый оттенок. — Не знаю, как быть дальше… — Он вдруг всхлипнул. — Не знаю, что я могу сделать.

Ноги у меня вдруг ослабели, и я опустилась в кресло.

— Может быть, пора рассказать все, чем ты хотел со мной поделиться? Может быть, пора наконец поговорить?

Муж показал в сторону коридора:

— Но девочки ждут елку.

— Подождут.

Я надеялась, что Натан начнет, но он ничего не говорил. Просто стоял и неподвижно смотрел в камин. Потом провел рукой по двухдневной щетине.

— Мне не повезло с новой работой, Тэйлор, — наконец выговорил Натан. — Не везло уже давно, и я пытался оградить тебя… от этого, но больше я так не могу. Были неприятности, — устало продолжал он, — постоянные крахи и неудачи, а самое худшее — я не мог тебе об этом рассказать… — Муж смотрел на меня, под глазами у него залегли синяки. За минувшие два месяца он постарел лет на десять. — Я никому не мог рассказать. Не знал, как это сделать. И мне до сих пор стыдно.

Он разглядывал собственные руки.

— Когда играешь в футбол, то не винишь других. Твои ошибки стоят пропущенных голов. Ты учишься терпеть, принимать поражение и вновь возвращаться в игру. Я пытался это сделать, но ничего не получилось. Я вернулся на поле, но уже не прежний я. Мы так много потеряли. Мы вылетели из игры…

— Нет. Пускай у нас нет большого дома, зато мы избавились от долгов. Мы оба работаем и скоро сможем купить другой дом. Это всего лишь вопрос времени.

Натан покачал головой:

— Ничего этого не случилось бы, если бы я вел себя как мужчина.

— Не надо, Натан, — запротестовала я, и горло у меня сжалось. Натан такой же перфекционист, как и я.

— Но это правда. Я неудачно вложил деньги и не хотел, чтобы кто-то об этом знал, особенно ты. Не хотел, чтоб ты знала, что я не всесилен. Что я неудачник… — Он начал говорить резко. — Тэйлор, я подлец. Я совершил преступление по отношению к тебе и к девочкам. Я уехал в Омаху, чтобы все исправить, хоть что-нибудь спасти, но не сумел спасти даже самого себя… — Его глаза наполнились слезами. — Я ничего не могу сделать, любимая. Не могу. Я не справляюсь без тебя. Пожалуйста, Тэйлор, прости.

Я подошла к нему и обняла так же крепко, как и дочерей, когда им снятся кошмары.

— Мне нечего прощать…

— Я был не прав. Хотел все исправить сам. Я думал, что именно так и должен поступать мужчина. Но без тебя я просто не в силах принять последствия…

— И не нужно.

— Скажи, что мы справимся.

— Мы справимся, Натан. Обязательно.

В промежутках между украшением елки, походом с девочками в торговый центр на встречу с Сантой и поездкой в Киркланд мы с Натаном разговаривали, разговаривали и разговаривали.

Он ненавидит свою работу в Омахе, ненавидит страстно. Работа скучная, положение шаткое, но Натан несчастлив не поэтому. Он больше не может жить вдали от нас, ему нестерпимо думать, что он подвел семью.

Вечером, когда девочки спали, мы с Натаном, зевая, решили, что пора укладываться и нам. Я гадала, где он захочет лечь. Мы уже несколько месяцев не спали в одной постели. Муж казался растерянным; стоя в коридоре между гостиной и спальней, он спросил: