Задверье - Нил Гейман

В его голосе слышались искренние сочувствие и забота. Ричард помедлил.

– Прошу, входи же. – Ангел поманил его к себе. – Думается, тут все друг с другом знакомы. Леди д'Верь ты, разумеется, знаешь и моих помощников, господ Крупа и Вандермара, тоже.

Ричард повернулся. Господа Круп и Вандермар стояли по обе стороны от него – на полшага сзади. Мистер Вандермар ему улыбнулся, а мистер Круп нет.

– Я даже надеялся, что ты придешь, – сказал ангел и, чуть склонив голову набок, спросил: – Кстати, а где Охотник?

– Мертва, – ответил Ричард. Д'Верь слабо охнула.

– Вот как? Бедняжка. – Ангел покачал головой, явно сожалея о бессмысленной утрате человеческой жизни, о бренности всех смертных, рожденных, дабы страдать и умирать.

– Тем не менее нельзя приготовить омлет, не убив пару человек, – изобразил светский щебет мистер Круп.

Ричард старался по мере сил не обращать на господ внимания.

– Д'Верь? Ты цела?

– Более или менее, спасибо. – Нижняя губа у нее распухла, на щеке темнел синяк. – Пока.

– Боюсь, – сказал Ислингтон, – мисс д'Верь не проявила склонности к компромиссу. Я как раз размышлял, не попросить ли господ Крупа и Вандермара… – Тут он помедлил. Очевидно, даже произносить такие слова было ему отвратительно.

– Ее пытать, – услужливо предложил мистер Вандермар.

– В конце концов, – добавил мистер Круп, – мы по всему мирозданию славимся своими достижениями в искусстве извлечения информации.

– Наловчились причинять боль, – пояснил мистер Вандермар.

– С другой стороны, – продолжал ангел, глядя на Ричарда в упор с таким видом, будто не слышал ни того, ни другого, – мисс д'Верь, как мне представляется, нелегко заставить изменить свое решение.

– Дайте нам достаточно времени, – сказал мистер Круп, – и мы ее сломаем.

– На много мелких мокрых кусочков, – добавил мистер Вандермар.

Покачав головой, Ислингтон снисходительно улыбнулся этим проявлениям энтузиазма.

– Но времени нет, – сказал он Ричарду. – Нет времени. Впрочем, как мне кажется, она из тех, кто станет действовать, лишь бы положить конец страданиям и боли друга, смертного, такого, как ты, Ричард, например…

Тут мистер Круп ударил Ричарда в живот: короткий апперкот в подвздошье. Ричард согнулся пополам и тут же почувствовал у себя на затылке пальцы мистера Вандермара, чья железная хватка заставила его выпрямиться.

– Но это несправедливо! – воскликнула д'Верь.

Вид у Ислингтона стал задумчивый.

– Несправедливо? – переспросил он, будто пытался вспомнить сам смысл этого понятия.

Подтянув к себе поближе голову Ричарда, мистер Круп наградил его фирменной кладбищенской улыбкой.

– Он ушел так далеко, что переступил границу между «хорошо» и «плохо», даже в ясную ночь не сумел бы разглядеть их в телескоп, – доверительно сообщил он. – А теперь, мистер Вандермар, не будете ли вы так любезны?

Схватив Ричарда за левую руку, мистер Вандермар нащупал мизинец и одним быстрым движением отогнул назад так, что палец сломался. Ричард вскрикнул.

Ангел медленно повернулся. Его, казалось, что-то тревожило или он из-за чего-то недоумевал. Над жемчужно-серыми глазами взметнулись и опустились длинные ресницы.

– Там за дверью кто-то есть. Мистер Круп?

В том месте, где стоял мистер Круп, возникло темное мерцание, мгновение спустя оно исчезло, а с ним и сам мистер Круп.

Маркиз де Карабас распластался по красной гранитной скале, всматриваясь в дубовые двери, ведущие в цитадель Ислингтона.

В голове у него роились планы и замыслы, и каждый план угасал, еще не будучи додуман до конца. Он почему-то считал, что к данному моменту у него уже будет план, но сейчас, к немалому своему отвращению, обнаружил, что понятия не имеет, что теперь делать. Долгов ни с кого не соберешь, надавить больше нечем, и «кнопок» никаких не осталось, чтобы их нажать. Поэтому он разглядывал двери, спрашивая себя, охраняются ли они. Ведь есть же какое-то очевидное решение, которого он просто не видит, надо только его найти. Быть может, что-нибудь придет ему на ум. И несколько повеселел, вспомнив, что хотя бы эффект неожиданности на его стороне.

Но зародившейся надежде пришел конец, когда он почувствовал, как к горлу ему приставили нож, а масляный голос мистера Крупа прошептал ему в ухо:

– Сегодня я один раз вас уже убил. Ну что нужно сделать, чтобы научить кое-кого уму-разуму?

К тому времени, когда мистер Круп вернулся, подталкивая перед собой острием ножа маркиза де Карабаса, Ричард уже был закован в кандалы и растянут между двумя колоннами.

Поглядев сперва на маркиза, потом – разочарованно – на своих подручных, ангел ласково покачал прекрасной головой.

– А вы мне сказали, что он мертв.

– Мертв, – ответил мистер Вандермар.

– Был, – поправил мистер Круп.

– Я не потерплю лжи. – Голос ангела утратил толику мягкости и заботы.

– Мы никогда не лжем, – с глубокой обидой сказал мистер Круп.

– Лжем, – правдиво откликнулся мистер Вандермар. Мистер Круп раздраженно провел грязной пятерней по сальным оранжевым волосам.

– Ну да, лжем. Но не на сей раз.

Боль в руке Ричарда как будто и не собиралась униматься.

– Как вы можете так себя вести? – гневно вопросил он. – Вы же ангел!

– Что я тебе говорил, Ричард? – сухо поинтересовался маркиз де Карабас.

Ричард задумался.

– Ты сказал, что Люцифер был ангелом.

– Люцифер? – презрительно рассмеялся Ислингтон. – Люцифер был идиотом. И добился того, что стал господином и повелителем пустоты.

– А вы добились того, что стали господином и повелителем двух головорезов и пары сотен свечей? – усмехнулся маркиз.

Ангел облизнул губы.

– Мне сказали, это в наказание за Атлантиду. А я им ответил, что ничего большего сделать не мог бы. Все происшествие было… – Он помолчал, подыскивая слово. – Прискорбной неудачей, – с сожалением сказал он наконец.

– Но погибли миллионы людей, – возразила д'Верь. Ислингтон сложил перед грудью ладони, точно позировал для рождественской открытки.

– Такое случается, – рассудительно объяснил он.

– Конечно, случается, – мягко отозвался маркиз; ирония слышалась в его словах, хотя говорил он как будто совершенно искренне. – Города тонут что ни день. И вы тут совершенно ни при чем?

То, что увидел Ричард затем, напугало его больше всего, что случилось с ним за последние несколько страшных дней. Он даже не знал, что способен испытывать такой страх. Точно сняли крышку с чего-то темного и извивающегося, со средоточия психопатии, ярости и бездонной порочности. Безмятежная красота ангела пошла трещинами, пропала, глаза бешено загорелись, и он закричал, безумный, пугающий, потерявший контроль над собой, бесконечно уверенный в собственной непогрешимости.