Имперские истории - Денис Юрин

Хуже всего приходилось тем несчастным, кто был наверху. Казалось, злодей-ветер вот-вот должен был разметать верхние ярусы башен по кирпичику: не только сдуть находившихся на них людей, но и вырвать скрипучие настилы, оторвать и поднять в воздух огромные куски крепкой, каменной кладки. Однако, несмотря на разбушевавшуюся непогоду, люди не позабыли о своих делах, ничто не могло помешать им готовиться к предстоящему бою.

– Как дела, Кариор, к утру успеем?! – прокричал сквозь гул ветра кутающийся в меховую накидку граф Карвол.

– Поспеем, у нас и смола есть, только ее никак не взогреть! Ветер, брызги летят, ребята покалечатся! – прокричал в ответ с трудом вскарабкавшийся по винтовой лестнице на смотровую площадку седобородый солдат, командир того самого отряда, что пришел на помощь господину у заброшенной штольни. – И вы бы, ваше сиятельство, шли бы вниз, неровен час ветер сильнее подует и…

– Смолу не греть, будем лить холодной! Убери со стен лишних людей… обычные посты и не более, пусть идут отсыпаться! Утром оружие у всех сам проверишь, еды и вина без моего приказа не давать! Все, ступай! – отдал распоряжение Совер и снова повернулся лицом в сторону пылавших в ночи костров.

Медвежья шапка и накидка из волчьих шкур едва спасали одетого в пластинчатые доспехи рыцаря от порывов холодного ветра. Предательски ныли шея и правый бок, начинался жар, но граф не покидал вершину башни, продолжал всматриваться в темноту, пытаясь найти среди маленьких точек горевших костров ответы на только ему ведомые вопросы. Близилось утро, за ним – новый день, который изменит его судьбу, в лучшую ил и в худшую сторону, неизвестно, но точно изменит.

«Прежняя жизнь останется позади, хотя нет, я уже давно вступил на этот путь, еще в Кархеоне, когда принял из рук Лоранто дарственную на родовые земли. Я сделал свой выбор тогда, а сейчас просто иду по намеченному пути. Поводов для драки можно найти множество, было бы желание почесать кулаки, а оно у меня имеется… ох как давно имеется!» – радостное чувство, что наконец-то настал долгожданный поворотный момент в его судьбе, заставило Совера улыбнуться. Потрескавшиеся губы расплылись в широкой улыбке, несмотря на стылый ветер и физические страдания, причиняемые обветренными губами и еще кровоточащими ранами.

– Ваше сиятельство, вас просят вниз! – раздался за спиной графа неуверенный, напуганный голос.

Появившийся на смотровой площадке наемник явно робел, ему впервые приходилось обращаться к самому графу да еще отрывать его от важных раздумий.

– Кто?! – не поворачивая головы, спросил Совер.

– Его сиятельство граф Гилион. Я бы сам не осмелился, но он говорит…

– Сейчас буду, – прервал сбивчивые оправдания молодого солдата граф Карвол, – пусть ждет меня на втором ярусе.

Ветер продолжал безумствовать, срывая с головы шапку и трепля длинные волосы. Граф Совер Антер Карвол сожалел лишь об одном: завтрашнего дня ему пришлось ждать слишком долго, слишком долго прозябать в провинциальной глуши, вдали от славы и великих дел.

– Хотел видеть меня? – спросил Совер, едва успев переступить порог маленькой комнатки на втором ярусе башни.

Вместо ответа бывший капитан имперской гвардии вскочил с кровати и быстро забегал вокруг стола, нервно барабаня пальцами правой руки по заостренному подбородку.

– Я хочу знать, что происходит, – наконец-то начал разговор граф Гилион, когда промерзший Совер уже успел скинуть накидку и опустошить залпом полкувшина вина.

– А ты разве не понял? Ну что ж, объясню, – невозмутимо изрек Совер, садясь на колченогий табурет возле стола. – Псы герцога обнаглели, я решил призвать нахалов к порядку а они обиделись.

– К порядку, к порядку, а ты костры видел? Их же там не менее тысячи, а у тебя в замке три дюжины охотников и около сотни наемников без хороших доспехов и с дисциплиной, как у толпы пьяных монахов. Завтра стражники возьмут замок штурмом, а ближе к вечеру прибьют наши с тобой головы к городским воротам!

– Эти наемники многого стоят, я с ними не в одном походе бывал, некоторых с детства знаю, – флегматично заметил Совер, не заразившись пораженческими настроениями от товарища.

– Ну, не завтра, так послезавтра, через три дня, неделю, исход схватки все равно ведь известен! Почему ты не подчинился приказу герцога?! Почему не дал себя арестовать?! Почему, в конце концов, не сбежал и не попросил поддержки у Лоранто?! Ты же знаешь, как его светлость к тебе относится!

– Послушай, Гилион, мы с тобой оба солдаты. В душе ты прекрасно понимаешь, что все твои «почему» относятся только ко мне. Я действую так, как считаю нужным, и не должен давать никому объяснений.

– Но ведь…

– Чего ты волнуешься?! – задал в свою очередь встречный вопрос Карвол. – Ты приехал ко мне и попросил о помощи. Гонец с твоим письмом выехал в Кархеон еще до того, как началась осада. Герцог Лоранто не глуп, он примет все необходимые меры, чтобы вынуть наши головы из петли. Нам нужно только продержаться несколько дней. Все точь-в-точь как на обычной войне: мы в крепости, враги снаружи; они лезут наверх, мы спихиваем их в ров. Кстати, должен тебя огорчить, навряд ли герцог-управитель и принц Андер, под чью дудку он пляшет, посчитали бы необходимым брать нас под арест и чинить жалкое подобие правосудия. Ты же сам знаешь, как обстряпываются дела в провинциальной глуши… Держаться до конца – вот наш единственный шанс уцелеть и спасти честное имя!

– Ты прав, – Гилион перестал бегать кругами и опустился на кровать, – но мы могли бы бежать, скрыться на время, переждать!

– А ради чего? Беглецов в Империи не любят, господину Лоранто было бы весьма затруднительно оправдать нас перед Императором, найти достойное объяснение нашим позорным маневрам по лесам и крестьянским огородам. Одно дело заступаться за героев, борющихся, не жалея крови, против продажных чиновников, разворовывающих казну, подрывающих могущество Империи и творящих прочие беззакония в провинции, а другое – выпрашивать помилование для беглых преступников, тем более что принц Андер вместе с прихвостнем Корвием уже состряпали свою версию произошедшего. Ты – изменник, продавшийся бертокской разведке, а я – мятежник, поднявший бунт против законных властей. У нас с тобой, друг, теперь только две возможности: или стать патриотами-героями, или геройски погибнуть.

– Сомневаюсь, чтобы нас оправдали посмертно, – возразил Гилион.

– Я не об этом. Важно не мнение других, а объективная, непреклонная истина. Я хочу не прослыть героем, а им на самом деле быть. Этот вопрос, к счастью, уже находится не в компетенции придворных шаркунов, не Императора, которого, между нами, совершенно не интересует, что творится вокруг, а Ее Величества Совести, высшего судьи, которого еще никому и никогда не удавалось обмануть или подкупить.

– Послушаешь тебя, и жить не захочется.

– А ты не слушай, поспи немного, тем более уже утро, скоро начнется «жатва»…

– Ты думаешь, они нападут сегодня? – В сердце Гилиона все еще теплилась надежда, что боя можно избежать, что распрю, внезапно вышедшую за рамки обычной интриги, можно было бы уладить если не мирным путем, то хотя бы малой кровью.