Изгои - Эльмира Нетесова

Когда же увидимся в следующий раз? — пришел в себя Прошка.

Я скажу тебе сама. Я найду тебя!

Не обманешь?

Нет! С тобой так здорово! Ты — опытный, не смотри, что из деревни! В этом толк знаешь! — поцеловала так, что дух захватило. И вместо прощанья устроил продолжение.

Маринка была в восторге:

Прошка! Ты — чудо! Ну, почему мы не встретились с тобой пять лет назад?

А что теперь мешает? Разведись…

Ты с ума сошел! Никогда не говори глупостей. Я умею взять себя в руки. Встречаться можем, а о большем — ни слова…

Она позвала его через неделю. Потом их встречи стали чаще. Прошка на людях вида не подавал, что близко знаком с Маринкой. Зато, оставшись наедине, они теряли контроль над собой. Ни с одной из женщин ему не было так здорово, как с нею. Может потому, что перестал замечать других. Он ждал когда она позовет, он жил ее желанием, ее игрушкой, послушным слугой, нетерпеливым любовником. Для Прохора все бабы земли слились в ней одной. Ему казалось, что так будет всегда, что Маринка когда-нибудь станет только его женщиной и ничьей больше, что только он умеет любить по-настоящему.

Как быстро пролетало время встреч, и как долго тянулись дни разлуки. А тут еще праздник на целую неделю. Маринка сказала, что проведет его с семьей и встретиться с ним не сможет. Но прошла неделя, за нею вторая. От Маринки ни звука, и он решил позвонить ей сам на работу.

Марина узнала его голос, поздоровалась и сказала сухо:

Я не велела вам объявляться самому. Ну, если нарушили условие, между нами все кончено, — торопливо положила трубку.

Марина! — но она уже не услышала.

«Что это?» — недоумевал Прошка, глядя на трубку, захлебывающуюся сигналом отбоя.

Через неделю он увидел Маринку с другим и понял причину своей отставки, вспомнив слова одной из прежних подружек: «Самый надоедливый для бабы — это послушный любовник. Дорожат лишь теми, кто нами не дорожит, не клянется в любви, не становится игрушкой. Будь таким, какой ты есть, и бабы всегда станут виснуть к тебе на шею. Не будь послушным. Преданность — это не сила, а слабость мужчин. На том сгорели многие. Бабы ценят тех, за кого держаться надо, а не тех, кто держится за нас…».

Лишь раз в жизни отступил он от этого правила и сразу был наказан.

Обидный урок запомнился, и Прохор решил раз и Навсегда: не впускать баб в сердце и менять их при первой возможности. А она представилась вскоре, едва увидел он диспетчера Аньку.

Худая, бледнолицая, она была похожа на забытую поганку. Может, потому никто не обращал на нее внимания. Да и как приметишь, копь ни сзади, ни спереди ничего не выпирало, и было непонятно, кто ж перед тобой?

Но, несмотря на внешность, у нее был грудной красивый голос, глаза цвета неба и стройные, будто выточенные, ноги. Над Анькой либо смеялись, либо не замечали. Вот так в столовой назвал ее один из слесарей стиральной доской, ни с чего, из куража обозвал.

Его все мужики поддержали ядовитым смехом. Прохор оглянулся, приметил слезы в глазах и вступился:

Чего наезжаешь на нее, козел? Иль тебе в бабе одно лишь приметно — жопа да сиськи? Ты глянь в глаза! В них душа светится чистая как небушко! А ноги! У сракатых таких не бывает. А то, чего нынче нет, появится, когда замуж выйдет. Первой красавицей станет! И ты не только в задницу, следы ее целовать будешь! И себя за все письки и сиськи кусать, что просмотрел и упустил! Давай, Аннушка! Садись ко мне за стол, милая! И плюй на всех! — предложил ей и помог принести поднос с тарелками.

Мужики хихикали, а Прошка в открытую стал ухаживать. И вечером после работы пошел проводить домой. Анька робела, заикалась от счастья, а он вел ее под руку на виду у всех.

Когда остановились перед большим двухэтажным домом, Аня сказала:

Здесь я живу.

Большая семья у тебя? — спросил Дылда.

Нет. Нас немного. Пятеро. Мать с отцом, бабушка и собака.

А я думал, весь дом твой…

Да! Весь наш. Места всем хватает.

Счастливые! А у меня мать в тесном маленьком домишке живет. Поэтому я в общежитии приютился, — вздохнул тихо.

А разве у вас нет семьи?

Нет. Не имею. Свободный как ветер!

Ну, тогда может зайдете к нам?

Это можно! — смело шагнул через порог и онемел…

Паркетный пол весь в паласах, на стенах ковры и картины. На потолках хрустальные люстры. Все в доме дышит достатком. Прошка вмиг догадался, что живет здесь не простой люд.

Когда Анна провела в гостиную, Дылда и вовсе растерялся. Громадный камин обдавал теплом. Напротив — зеркальный стол, большие мягкие кресла, диван накрыт белой медвежьей шкурой, еще одна большая на стене ножами и кинжалами увешана. Рядом — оленьи рога, в них вмонтирована лампочка, дающая неназойливый мягкий свет.

Как здорово у вас! — похвалил Прошка.

У меня дед и отец — полярные исследователи в прошлом. Мама — археолог, и я учусь заочно в финансово-экономическом, но не захотела по их стопам. Работать пошла не от нужды, чтоб не бездельничать. Не захотела на шее у родителей сидеть. Конечно, зарплата небольшая, но все же не так стыдно, если б только на их пенсии надеялась.

Как успеваете управляться с домом? — оглядывался, не мог в себя прийти Прохор.

Домработница приходит, но и мы тоже…

Дылда так и не понял, для чего нужна домработница, если в доме три бабы? Ведь ей платить надо? Вряд ли хватает той Анькиной получки. А для чего тогда эта работает? Сама бы и следила за домом. Себе спокойнее жила б…

Мне хотелось самой испытать на себе, как работают обычные люди? Ведь после института я стану работать в их окружении. Понадобилась подготовка к будущему, — включила тихую музыку, накрыла на стол.

Вы не спешите? Я не задерживаю? — спросила неуверенно.

Уходить не хочется! — признался честно.

На второй день он познакомился с родителями Анны. Она понравились Прошке. Радушные приветливые люди, и через неделю пропала скованность. Держался свободно, спокойно, открыто ухаживал за Аней. А через месяц, добившись близости, сделал предложение. Ему не отказали, и Прошка вскоре перешел жить к Анне.

Прохор! Я прошу как мужчину, не спешите с детьми! Дайте возможность дочери закончить институт. Ведь должна она получить высшее образование. Детей вы не опоздаете заиметь! — попросил тесть, и Прошка согласился.

Поживите для себя! Получше узнаете друг друга. Это лучше делать, когда руки развязаны, и люди свободны от обязательств перед детьми! — дополнила теща. Прошку та добавка насторожила, но не оттолкнула.

Он вместе с Анной уходил и возвращался с работы. А как-то, навестив мать вместе с новой женой, отпросился на халтуру, сказав, что брать из зарплаты не хочется. Анна согласилась, ей надо было полистать учебники. Прошка все вечера был предоставлен самому себе. Вот так однажды позвала его Юлька: протекала ванна. Пока ремонтировал, баба на стол сообразила. Бутылку вытащила. Платье надела, декольте до самого пупка. Он как глянул, об оплате говорить язык не повернулся. Уволок в спальню после первой рюмки. Домой вернулся к полуночи и сказал, что помог старухе, не взял с нее денег. Да и с кого брать, коли сама еле сводит концы?