Сверкающая надежда - София Лилли

небольшой шаг назад и приблизилась ко мне, когда ее отец попытался подойти к ней.

— Я трезвый, правда. С тех пор, как вы с мамой переехали.

— По крайней мере, это уже что-то. — Проворчала Луна.

Мужчина, имени которого я не знал, почесал затылок и оглядел закусочную.

Что он искал?

Готовую отговорку или причину, по которой он не позвонил Луне?

— Не хотите ли перекусить?

— Мы уже поели, спасибо.

— Как Руби и Итан?

— Хорошо.

Разве не уместно было также спросить, как она?

— Не собираешься ли ты познакомить своего друга со своим стариком? — Попытался он разрядить напряженное настроение.

— Это Уэстон. Мой парень. Тот самый, с которым я сейчас ухожу из закусочной.

Луна не стала ждать его ответа и потянула меня за собой.

Она открыла дверь, которая хлопнула со звоном.

— Луна. — Остановил нас ее отец.

Она повернулась и ждала, как и я, что он еще скажет.

— С днем рождения.

Мудак.

Я считал своего отца мудаком, но человек, выдававший себя за отца Луны, был мудаком вдвойне.

Мы вышли из закусочной, и она разрыдалась в моих объятиях, когда мы стояли за моей машиной.

48. Уэстон

Остаток вечера в день ее рождения прошел не так, как я планировал и представлял.

Придя домой, мы сразу же легли в постель, и она, зарыдав, уснула в моих объятиях. У меня разрывалось сердце, когда я видел ее в таком состоянии, и в то же время я чувствовал себя таким беспомощным.

В тот вечер я хотел сказать Луне, что люблю ее, но мне казалось неправильным говорить это после встречи с ее отцом, потому что я не хотел, чтобы она подумала, что я говорю так только потому, что это удобно в данной ситуации.

Я хотел сказать ей об этом, потому что действительно люблю ее.

Сначала мы еще разговаривали об этом, и она рассказала мне о том времени до аварии, когда ее отец потерял юридическую фирму.

В какой-то момент мы замолчали, когда она лежала у меня на руках, и я заметил, как она вздохнула. Я старался утешить ее, как мог, крепко обнимал и говорил ей позитивные слова, и с тех пор прошло три дня.

Днем Луна была в доме вместе с мамой, чтобы расставить мебель и перенести в дом первые вещи.

А я с восьми утра до семи вечера большую часть времени проводил на ледовой арене или в плавательном зале.

Стратегические совещания, сухие тренировки, тренировки на льду и плавание на выносливость.

Плавательная арена открывалась только в пять часов дня, потому что до этого проходили соревнования «Истбургских акул».

Луна и Люси смотрели, как Ария плывет свою эстафету, а когда соревнования закончились и команда вошла в плавательный зал, мы увидели друг друга лишь мельком, потому что я вернулся домой только вечером.

Несмотря на то, что мы засыпали и просыпались в одной постели, я скучал по Луне. Весь день мои мысли витали и кружились только вокруг нее.

Мы не виделись почти все время, а если и виделись, то только урывками, а потом ложились в постель, трахались и засыпали, потому что очень устали за день.

Сейчас я сидел в своей машине и уже припарковался перед зданием, где мой отец праздновал торжественное мероприятие по случаю пятидесятилетия компании «Синклер Констракшн».

Я хотел спросить ее, не хочет ли она быть моей парой на сегодняшний вечер, но забыл об этом из-за стресса, связанного с Неделей игр и переездом.

Это не давало мне покоя, потому что я хотел быть хорошим парнем.

Мое настроение было ужасным. Мы проиграли игру, что было очень плохо, но еще больше меня раздражало то, что Луна не могла быть там.

Сначала я искал Луну в большом зале, но ничего не вышло, так как папа уже подходил ко мне, а я даже не знал, какое платье на Луне. Не говоря уже о цвете.

— Ну вот, наконец-то!

Он похлопал меня по плечу, и я пошел с ним к народу, где пожал тысячи рук и вынужден был по десять раз рассказывать старикам, что я изучаю и чем хотел бы заниматься в будущем.

Я ни разу не соврал. Я всем говорил, что хочу превратить свое увлечение хоккеем в профессию.

А потом я увидел ее, и сердце мое забилось. Святые угодники.

Это была моя девушка.

— Извините, пожалуйста, я на минутку. Мне нужно поздороваться со своей девушкой. — Извинился я перед пожилой дамой, носившей серьги размером с шайбу.

Я не мог оторвать глаз от Луны, и мне было все равно, что подумает обо мне папа, когда я посмотрю на него, прежде чем подойти к Луне.

Волосы Луны были вьющимися, на ней было темно-синее атласное платье в пол, облегающее грудь, с тонкими бретельками, украшающими плечи.

— Ты выглядишь так прекрасно. Боже, я до сих пор не могу поверить, что ты действительно моя девушка.

Я обнял ее за талию и поцеловал на глазах у всех.

Большинство людей, наверное, все равно не могли видеть дальше полуметра без очков, но я поцеловал свою девушку на глазах у Камиллы, Руби и моего отца. Это было самое лучшее чувство, когда она наконец-то снова была рядом со мной и целовала ее.

— Ты тоже неплохо выглядишь.

Она обняла меня за шею и снова поцеловала.

Я хотел бы целовать ее вечно.

— Пойдем со мной.

Я взял ее за руку и пошел обратно к женщине, которая разговаривала с моим отцом.

— Миссис Хастингс, это Луна, моя девушка. — Представил я ее.

— Приятно видеть такую красавицу рядом с Уэстоном. — Она похлопала Луну по руке, и Луна поблагодарила ее за комплимент.

Эта девушка была для меня определением совершенства и чистой магии.

Пока миссис Хастингс была полностью сосредоточена на Луне, потому что она изучала то, что изучала внучка миссис Хастингс Грейс Хастингс в университете Истхилл-Кост на побережье Нью-Джерси, мой папа отозвал меня в сторону за один из столиков бара.

— Почему ты не рассказал мне об этом? — Прошептал он, потягивая из своего бокала шампанское.

— Потому что тебя никогда не было рядом, а сказать тебе о том, что мы с Луной вместе, было как-то неловко.

— Она не отвлекает тебя от всего этого хоккейного дерьма?

Я пропустил слово после «хоккей» потому что был поражен, что мой отец вообще использовал слово «хоккей».

— Нет, абсолютно нет. Она очень поддерживает меня в этом. — Объяснил я, опираясь предплечьями на