Убить Короля - Сандроне Дациери

– Ладно. Только выпроводите ее отсюда.

Однако во вмешательстве полиции не было необходимости: пропустив процессию вперед, Коломба осталась на опустевшей улице одна. Она пошла по римским улицам к дому, который стал казаться ей чужим.

Путь ее пролегал по Корсо, но Коломба миновала отель «Имперо», не замедляя шага: к этой встрече она пока готова не была.

3

Данте провел неделю на застекленной террасе люкса на верхнем этаже отеля «Имперо», без остановки куря и накачиваясь водкой, кофе и таблетками. Ему предстояло смириться еще с одним отрезком утраченной жизни – десятком часов, проведенных им в печи, прежде чем его вытащил прибывший отряд гражданской обороны.

Дно было облито моторным маслом, и Данте не сумел бы выкарабкаться самостоятельно, даже находись он в ясном сознании, а это было отнюдь не так. После взрыва он утратил всякое представление о себе. Когда его обнаружили спасатели, он, полуобнаженный и покрытый копотью, что-то неразборчиво кричал. К счастью, в отряд входил врач «скорой помощи» из Портико, опознавший его как «господина Каселли» с «Виллы „Покой“» и позвавший Коломбу, упорно разыскивавшую Данте среди развалин.

Сохранить в тайне новость о том, что он жив, стало невозможно, и начальник полиции сделал официальное заявление, сообщив, что господин Торре найден, а похитивший его лидер ячейки ИГИЛ убит во время теракта на серной шахте.

Данте оставалось лишь запереться в гостинице, скрываясь от всех без исключения: и от журналистов, и от любопытных, и от знакомых – даже от своего адвоката и старого друга Роберто Минутилло, которому так и не удалось его повидать.

Не сумел он прогнать только своего приемного отца Аннибале Валле – грузного бородатого семидесятилетнего великана весом почти в два центнера, способного передвигаться разве что благодаря костылям.

Сидя на двух сдвинутых стульях, Аннибале смотрел на Данте, который занимался чем угодно, лишь бы не обращать на него внимания.

– Нельзя сидеть взаперти вечно, – как мог мягко сказал старик.

Данте затушил окурок о колотый лед на дне стакана.

– Хватит, Данте, – ласково продолжил Аннибале. – Много лет я наблюдал, как ты борешься и страдаешь. Возможно, пора с этим покончить. Я желаю тебе добра, хочу тебя защитить. Все твои домыслы…

– Домыслы! – перебил Данте. Взяв чистый стакан, он наполнил его льдом и водкой «Белуга». – Ты так же говорил, когда я пытался объяснить тебе, что Отец еще жив. – Он недобро улыбнулся. – Прежде чем я узнал, что я не настоящий Данте. Что ты солгал, чтобы выйти из тюрьмы, куда тебя посадили за мое убийство. Извини, за убийство твоего сына.

Аннибале понурился:

– Данте… что мне сделать, чтобы ты меня простил? Я тебя люблю.

– Мне не за что тебя прощать, – сказал Данте, закуривая очередную сигарету. – Первое, что я узнал, выбравшись из силосной башни, – это что люди лгут. И ты не исключение. – После долгого молчания он спросил: – Ты когда-нибудь думаешь о нем? О своем настоящем сыне?

Аннибале вздохнул:

– Ты тоже настоящий…

Данте грохнул стакан об пол. Он не разбился, но водка закапала с балкона в сад.

– Ты когда-нибудь о нем думаешь? – не повышая голоса, повторил он.

Аннибале кивнул:

– Постоянно.

– И о чем же ты думаешь?

– Данте, перестань. Это несправедливо…

– Пожалуйста.

Аннибале высморкался в бумажную салфетку.

– О том… О том, каким бы он вырос. О том, походил ли бы он на тебя, – срывающимся голосом сказал Аннибале.

Данте ухмыльнулся:

– Я ни на кого не похож. Разве что на психопата, замешанного в убийствах десятков людей.

«Я пустота», – сказал тогда Лео.

– Теперь все это позади. Ты должен жить дальше.

Впервые Данте повернулся и посмотрел Аннибале в лицо. С брылями, двойным подбородком и выступающими на руках венами тот показался ему глубоким стариком. Он подумал, что детям нельзя видеть, как стареют их родители: чтобы избежать боли прощания, все должны рождаться и расти в одиночестве.

– Без прошлого нет будущего, – сказал он. – Только поганое настоящее.

– Тебя трижды чуть не убили. Тебе мало?

Данте подобрал стакан и наполнил его снова.

– Папа, я игрок. Я буду поднимать ставки, пока не сорву банк. Или пока кто-то меня не прикончит.

4

У Коломбы осталось не слишком много друзей среди служителей правопорядка, однако не весь мир был настроен против нее. Сотрудник морга больницы Умберто Первого выдал ей пропуск и вступился за нее перед одним из санитаров.

– Не больше двадцати минут, госпожа, – сказал тот, открыв нужную холодильную камеру, и оставил ее в одиночестве.

Коломба села на табурет, со вздохом отстегнула ремни и отдернула край простыни. Полузамороженное лицо Лео – позеленевшее, с искривленным подбородком и опущенными ресницами – не произвело на нее никакого впечатления. Кем бы он ни был при жизни, наемником или психопатом, он им больше не являлся. При аутопсии на его теле были обнаружены старые раны, возможно полученные в подростковом возрасте, а его ДНК не совпала с собранными ранее образцами, однако помогла частично выяснить его происхождение: как и утверждал Данте, Гильтине оказалась сестрой Лео – точнее, сводной сестрой от другой матери. Общим у них был только отец.

Белый.

– Я верю в ад, – сказала ему Коломба. – И сейчас ты горишь в аду, страдая за все, что натворил. Но если дьявол непредвзят, он должен принять во внимание некоторые смягчающие обстоятельства.

Еще немного отвернув простыню, она увидела грудь Лео, вскрытую судмедэкспертом и обезображенную ожогами, почти наверняка полученными при крушении «Шурмо», поскольку взрыв сжиженного газа изуродовал лишь заднюю часть его тела.

– Потому что ты стал таким в том числе из-за того, что Белый сделал с твоей матерью, и из-за того, что ты пережил в детстве. – Коломба полностью сдернула простыню и посмотрела на его ампутированные ноги. Неровные, рваные шрамы. – Впрочем, я верю в свободу воли, в свободу выбора. И ты выбрал… ту жизнь, которую прожил.

На последней закрытой встрече комитета, где требовалось ее присутствие, ей сообщили, что Бонаккорсо убили ударная волна и жар, окончательно сломивший и без того ослабленный организм. Находись Лео на пятьдесят метров дальше, и он мог бы выжить.

– Но ты не хотел выжить. Ты хотел умереть, прежде чем тебя найду и убью я. Ты лишил меня даже радости мести. Я даже не смогла сказать тебе в лицо, как я тебя презираю. Как я…

Коломба захлебнулась рыданиями. Задыхаясь, она соскользнула с табурета и съежилась в углу холодной, облицованной плиткой комнаты.

Там ее и нашла Барт.