Сказки тридевятого округа - Александр Овчаренко

– Запускай! – махнул рукой Пётр. – Сегодня у меня в честь освобождения день открытых дверей!

Не успел он закончить фразу, как в кабинет влетел встревоженный Али-Баба, который, увидев Юлдуз живой и здоровой, с облегчением вздохнул и взял её за руки. Было видно, что только присутствие посторонних мешает влюблённым заключить друг друга в объятия.

– Кхе-кхе! – сказал чиновник по особым поручениям и многозначительно посмотрел на Романова. В ответ Пётр кивнул головой и вежливо попросил присутствующих подождать минут пять в приёмной.

– У меня с представителем Высшего Совета приватный разговор, – сообщил он.

– Но я прошу вас не расходиться! – дополнил чиновник по особым поручениям. – У меня будет кое-какая информация касательно вас.

– Высший Совет выражает Вам лично и вашим подчинённым благодарность за ликвидацию угрозы стабильности и мира нашим государствам, которой являлась мега корпорация «Чёрная Бездна», – официальным тоном произнёс посланец Высшего Совета, когда посторонние лица покинули кабинет. – И в знак признательности ваших заслуг предлагает Вам по окончании строительства «объекта» занять должность директора развлекательного центра «Тридевятое царство». Надеюсь, Вы, Пётр Алексеевич, ответите согласием?

– Для меня это большая честь! – слегка волнуясь, ответил Романов и склонил в поклоне лобастую голову.

– А теперь зовите сюда своих героев, – улыбнулся чиновник, и лицо его на мгновенье потеряло казённую безликость. – У меня для каждого из них заготовлен приятный сюрприз.

Когда гости снова заполнили кабинет, посланец Высшего Совета снова придал лицу официальное выражение, и подобно диктору центрального телевиденья торжественно произнёс:

– За самопожертвование и проявленный героизм в устранении мегагалактической угрозы в виде корпорации «Чёрная Бездна», Высший Совет предлагает Вам всем, включая отсутствующего сейчас директора банка… – тут чиновник, подчёркивая важность момента, сделал небольшую паузу, – …занять кресла членов Высшего Совета с правом совещательного голоса.

Так как присутствующие лица ожидали чего угодно, но только не такой милости, возникла незапланированная пауза.

– Я весьма признателен Высшему Совету за оказанную мне честь, но я не политик и не представляю себя в роли сенатора Высшего Совета, – первым нарушил молчание Лев Гуров. – Даже с правом совещательного голоса. Я был неплохим сыщиком, так позвольте мне им и остаться!

– Я тоже такого мнения, – смущаясь, произнёс майор Пронин. – Лучше, чем Лев Иванович, я не скажу, так что просто попрошу оставить меня в прежнем качестве.

– Понятно, – улыбнулся чиновник. – Нечто похожее я и ожидал услышать. Ну а господин Али-Баба вряд ли предстоящий медовый месяц поменяет на законотворческую скуку в казённых кабинетах Высшего Совета.

– Вы совершенно правы, – ответил Али-Баба, склонив голову в почтительном поклоне, и в этот момент все присутствующие увидели, что его чёрную как смоль шевелюру прорезала седая прядь. – Это на память о последних событиях, – смущаясь, пояснил он, заметив повышенный к себе интерес.

– Вопрос с директором банка пока остаётся открытым, – подытожил чиновник для особых поручений. – Прошу Вас, господин Романов, передать ему, что Высший Совет ждёт его решения ровно один земной месяц. На этом моя миссия исчерпана. Желаю всем здравствовать, – попрощался посланец высших сил и приподнял над головой шляпу.

Когда он вышел за дверь, уже никто из присутствующих не мог вспомнить его лица.

Директор банка синьор Помидоро появился в кабинете начальника строительства на следующее утро. Был он бледен, а под его прекрасными итальянскими глазами залегли чёрные круги.

«Да, прошедшая ночь была для него мучительной», – подумал про себя Романов пожимая пухлую ладошку директора банка.

– Господин Романов, я прошу принять мою отставку! – заметно волнуясь, произнёс банкир.

– О чём Вы говорите, господин директор? – удивился Пётр.

– Я больше не директор банка! – эмоционально воскликнул итальянец. – Я нарушил незыблемое правило банкиров: раскрыл банковскую тайну клиента и позволил похитить из хранилища банка его личное имущество! Я преступник!

– Вы ни в чём не виноваты, – попытался успокоить его Пётр и дружески положил ему руку на плечо. – Даже самый взыскательный суд, суд присяжных, вынесет вам оправдательный вердикт.

– Перед присяжными я, возможно, и оправдаюсь, а перед своей совестью… Я больше не могу занимать кресло директора банка!

– Хорошо! Будем считать, что ваша отставка принята, кого рекомендуете на своё место?

– Рекомендую господина Али-Бабу – человека честного и с опытом работы в банковской структуре.

– Принимается! А касательно вашего будущего?

– Я решил принять предложение Высшего Совета.

– Вполне разумно. Когда изволите стать сенатором?

– Сразу после окончания ревизии.

– Какой ещё ревизии? – не понял Романов.

– Я назначил в банке ревизию, и не уйду, пока Вы не утвердите акт проверки деятельности «Хоум-Кудесник-Банка». Во всём должен быть порядок, особенно в финансах!

После ухода директора банка Пётр ещё долго стоял возле окна и задумчиво смотрел вдаль. Из окна был хорошо виден постамент, на котором раньше находилось каменное изваяние Соньки Золотой Ручки. Постамент был пуст: придя в себя, Сонька воспользовалась случаем, и по-английски, не попрощавшись, ушла из-под «опеки» майора Пронина.

«Бродит госпожа Блювштейн сейчас где-то в других мирах, продолжая присваивать себе, чужие кошельки и образы», – рассеянно подумал Пётр, потом, словно очнувшись, раскрыл створки окна, взял со стола забытую Кощеем корону и швырнул её в сторону аллеи «Непокорённых». Острозубый символ власти звонко приземлился на гранит тротуарной плитки и откатился к пустому постаменту, рядом с которым сиротливо выглядывал из травы выпотрошенный Сонькой бумажник с инициалами Кощея, а в центре самого постамента поблёскивала позолотой надпись «Уходящая натура».

Со временем печальные события минувших дней из памяти строителей «объекта» стёрлись, и фланирующие вечерами по аллее влюблённые парочки воспринимали пустой постамент и странную надпись на нём за произведение авангардистов, которых, к слову сказать, на «объекте» никогда не было.

Было интересно и в то же время немножко страшно. Все переглядывались между собой, и жутко было всем, но никто в этом сознаваться не спешил, только клиентка по кличке Паскуда, которой достался образ худосочной девушки с коротко стриженными рыжими волосами, поморгала длинными ресницами и прокуренным хриплым голосом призналась, что ещё чуть-чуть и она уписается со страха. Все дружно посмеялись и с покровительственным видом принялись успокаивать девушку.