Час абсента - Нина Вадченко

— А что говорить? Это девка заказ мне сделала. Ну… это… чтоб я шефа ее убрал подальше, на тот свет. Сговорились мы с ней. Но я же не лох. Вижу, девка под стрессом ходит. Завтра одумается, мне еще спасибо скажет, что не поспешил с выполнением заказа. А бабки нужны были позарез. Что делать? Я аванс взял да и махнул к шефу, к Алексу, на разговор. Все ему выложил, ну, как водится, денег за услугу попросил. Короче, мы с ним эту проблему перетерли. Он за спасение своей шкуры отстегнул капусты, сколько я просил, и отвалил. А утром узнаю, что его замочили. Ну подумай, начальник, не терять же бабки? Девка сама остальную сумму принесла, решила, что это я шефа угробил. Веришь, плакала, когда расплачивалась, трясло ее всю. Что я, лох, чтоб от денег отказываться? Взял бабки — и в кабак. Такая везуха не часто выпадает: и греха никакого за душой, и деньги есть. Да видно, рано обрадовался. Девка, Любкой ее зовут, вдруг на следующий день стала деньги обратно требовать. Кричала, что все ментам доложит. Что я, лох, чтоб бабки отдавать? Ну, это… пришлось пристрелить, чтоб не орала. Поверь, гражданин начальник, вынудила она меня! За горло взяла! Не хотел, как на духу, мамой клянусь, не хотел убивать, заставила, орала громко! Я и отработал деньги.

— Это все?

— Мамой клянусь, все!

— Шпунтик, за тобой все равно должок остался. — Роман недобро ухмыльнулся. — Ты нас с капитаном дважды кинул, помнишь?

— Ну, просто не хотел раньше времени светиться, — стал оправдываться Шпунтик.

— За базар надо отвечать.

— Не спорю, говори, начальник, что надо. — Шпунтик подобрался на стуле и застыл как изваяние.

Инну тоже заинтересовало, куда клонит Роман. Вроде бы Шпунтик во всем сознался.

— Чтоб впредь неповадно было нас обманывать, придется тебе, Шпунтик, все же моих рыбок подкормить малость…

— Пощади, начальник! — заорал Шпунтик и, как подкошенный, упал перед Романом на колени.

Роман выдержал эффектную паузу и, наконец, сжалился над страдальцем.

— Ладно, я подумаю, отправляйся в обезьянник, посиди там, подумай над своим поведением.

Благодарности Шпунтика не было границ. Уходя, он все время кланялся и повторял: «Спасибо, начальник, век не забуду, спасибо!»

Как только за Шпунтиком закрылась дверь, Инна не выдержала и захохотала.

— Никогда бы не подумала, что мирные астронотусы запросто сойдут за людоедов, — отсмеявшись, сказала она. — Ты, Романчик, передай Коротичу, чтобы поберег таких ценных рыбок. Глядишь, в отделении процент раскрываемости преступлений резко возрастет.

Роман прошелся по кабинету. Ласково постучал по аквариуму, нежно поворковал с рыбками и, находясь в прекрасном настроении, достал из сейфа бутылку водки, два стакана и бублики.

— А не выпить ли нам, уважаемая Инна Владимировна, водочки? Мы это заслужили.

— Мы — не знаю, а пираньюшки точно заслужили. Как бедный Шпунтик орал — заслушаешься.

— Мы тоже заслужили по сто грамм. Два преступления совершено — два преступника сидят в камерах. И заметьте, раскрутили мы это дело за очень короткий срок. Это вам не хухры-мухры. Коротич за такую оперативность может еще одну звездочку на погоны поймать, а нам, штатским, придется удовольствоваться водочкой. Что тоже неплохо. — Роман разложил на бумаге бублики и разлил водку по стаканам. — Закуска нехитрая, зато от чистого сердца. Прошу к столу, Инна Владимировна.

Пономаренко не разделяла радость Романа, наоборот, ей стало неспокойно. И как только она попыталась разобраться — с чего бы это вдруг на нее напала тревога, — ей стало очень неуютно жить на белом свете. Ничего нет противнее анатомирования собственных страхов. Еще противней рассказывать о них друзьям, особенно когда друзья ничего не подозревают и находятся в состоянии эйфории от собственных успехов.

Роман светился от предвкушения тяпнуть сто граммчиков за блестяще завершенное дельце. Грех не отметить такое событие тотчас же. Удача может и отвернуться, если не показать, как ее ценят и привечают люди рисковых профессий.

Постояв с поднятым стаканом и покрутив бублик, которым следовало занюхать водочку, Роман понял, что праздника не будет.

— Ну так же нельзя, Инна Владимировна, — простонал он. — Зачем же такой момент портить? Давайте выпьем как люди, отметим событие…

— Какое событие, Романчик? — извиняющимся тоном спросила Инна. Она, конечно, понимала, что обламывает кайф по полной программе, но ничего поделать со своим занудством не могла.

— Шпунтика раскололи… Верунчик сидит… — Роман вздохнул и выпил-таки водку, но уже безо всякого интереса. Даже с некоторым отвращением и с мыслью, что отмечать событие нужно было в компании Коротича, поскольку даже самая умная из баб не способна понять тонкую нервную организацию мужчины и его запросы. Ей раз плюнуть испортить всякое удовольствие…

— Ну и что с того, что преступники уже сидят? Они сами во всем признались, или почти сами, не важно. Они — верхушка айсберга. — Инна пошла в атаку. — А ты задумывался, кто заставил Верунчика сознаться? С чего бы это такая сильная, крепкая натура начала каяться в содеянном?

— Вы еще спросите, отчего Шпунтик сознался. — Роман хрустел бубликом и понимал, что Пономаренко права. И от собственной понятливости даже бублики, которые он любил с детства, горчили.

— Не прикидывайся дурачком! — взвилась Инна. — Кто подкинул Верунчику пленку? Кто позаботился о письмах с угрозами?

Что мог ответить Роман? Он забросил в рот вместо одного бублика два и теперь пытался их побороть.

Вот так, с набитым ртом, ему и пришлось встречать начальство. В кабинет заглянул сам Блинов, которого ехидные подчиненные прозвали Пушкиным — юмор был в том, что, в отличие от любвеобильного тезки, полковник на дух не переносил прекрасный пол. Как всегда, случайно. Все знали о привычке Александра Сергеевича «случайно» появляться то в одном, то в другом кабинете. Ему казалось, что таким образом он успешно борется с разгильдяйством и недисциплинированностью подчиненных.

Так и есть. На столе бутылка водки, два стакана, а в собутыльниках — выскочка журналистка. Ему давно хотелось поставить ее на место, чтоб не мешалась, не встревала и, вообще, в поле зрения не появлялась.

Блинов натянул фуражку на самые брови — признак крайнего раздражения — и рявкнул:

— Убрать посторонних с территории!

Это была его традиционная фраза при виде Пономаренко.

— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — с набитым ртом произнес Роман. Получилось не слишком внятно.

— Дисциплины никакой! — продолжал греметь полковник. — С утра лыка не вяжешь!

— Я с утра маковой росинки во рту не держал, — огрызнулся Роман.

Он понимал, что в милиции давно не служит, в подчиненных Блинова не числится и только волею случая и по личной просьбе того же Блинова здесь временно находится. Ничего с ним Пушкин сделать не может и кричит скорее для сбрасывания пара.