В чужой мякоти. Сборник - Максим Станиславович Милькин

меня тоже нет родных. – печально кивнул новый знакомый. – Да и вообще ничего нет. Меня достало быть никем, постоянно бояться и страдать. Но скоро это измениться!

– Ага…это точно.

Они ненадолго замолчали, погрузившись в обед.

– Слушай, а ты тут часто бываешь в фае? – спросил он.

– Да, люблю прогуливаться там между терапией. Хочешь встретимся там сегодня…в три где-то?

– Давай, с радостью!

С тех пор каждый день они встречались, разговаривая о жизни, становясь ближе друг другу. Других пациентов эти двое встречали редка, но вместе проводили всё свободное время. Рахнаса действительно любила никчёмного неудачника, а он любил её, так как девушка понимала всю душевную боль и ни за что не посмела бы посмеяться над ним. Пациенты чувствовали, что между ними начинают строится настоящие отношения. Вскоре в лаборатории и случился их первый поцелуй.

– Завтра нас обоих изменят. Пусть всё пройдёт хорошо, пусть мы встретимся и выберемся отсюда как можно раньше. – шептал Архип, обнимая её.

– Пусть всё так и будет. Но ты не боишься, что Вениамин начнёт тебя искать, что убьёт?

– Мне плевать, я сделаю всё, чтобы мы были вместе. Ему не сдержать нашу любовь, клянусь.

На этом они разлучились, отправившись на заключительный этап преображения.

За неделю до эксперимента Архип успел познакомиться с одним ассистентом, который будет присутствовать на процедуре. Мужчина был хитёр, он обманом подкупил молодого сотрудника, дабы тот дал возможность для побега сразу после конца преображения. Пришлось втираться в доверие аккуратно, но пообещав крупную сумму в размере нескольких миллионов (чего естественно не было), ассистент согласился помочь.

Пациента завели в круглое помещение, стены которого были покрыты стальными пластинами. По середине расположилась кушетка со свинцовыми стенами наподобие саркофага по бокам, над которой с потолка свисал огромный механизм. Также были резервуары с зелёной жидкостью, от которых отходили шланги. Выглядело всё это очень футуристично и зловеще.

Профессор и команда находились за двумя слоями пуленепробиваемого стекла и железной решётки, так что камера для эксперимента была действительно неприступной. Рядом с создателем мутантов сидел тот самый знакомый, который должен был устроить побег под конец. Вся надежда на него.

– Прошу, ложитесь. – через микрофон сказал Вениамин. – Всё пройдёт быстро, будет не больно. Почти.

Тереньтев тяжко вздохнул, но назад дороги не было. Он облокотился на кушетку, расположенную почти под вертикальным углом. Люди в белых халатах начали закреплять конечности тугими фиксаторами, обтянули ими всё, что только можно. А затем задвинули две части крышки саркофага, создав полную тишину внутри. Архип слышал только своё учащённое дыхание, биение сердца. Было холодно, чуть ли не до пара изо рта.

Шридинхштейн повернулся к двум важным коллегам, наблюдавшими за процессом. Один имел сложные черты лица, закруглённый нос, большие и слишком добрые глаза для зловещего учёного. Второй был чуть полноват, с густыми бровями и жёстким подбородком, небольшой щетиной.

– Исаак, Джо, вы готовы узреть наше лучшее творение?

– Непременно! – ответил второй. – С помощью наших технологий у меня появилась регенерация, я практически неуязвим ко всему, а сейчас родиться настоящий Бог!

– Вот этого я и боюсь. – покачал головой первый. – Огромный риск, неизвестно выдержат ли камеры.

– Волкодав, успокойся. – буркнул Джо. – Ты не понимаешь всю красоту мутантов, так и умрёшь в старости обычным человеком.

– Предпочту умереть человеком, чем тварью.

Этот ответ заставил собеседника оскалиться, на профессор вытянул руку, прерывая конфликт.

– Сейчас начнётся. Поставить в организм «Мутателат»! – скомандовал он в микрофон.

Лаборанты воткнули шланги с иглой на конце в специальные отверстия на саркофаге. Пятисантиметровые толстые шипы впились в мышцы Архипа, тот выкрикнул от боли и неожиданности, но стальной гроб не пропускал звуков.

Мужчина чувствовал, как под кожу проникает горячая вязкая жижа, постепенно он уже перестал чувствовать руки и ноги.

– Начать первую стадию облучения.

С помощью платформы закрытая кушетка начала подниматься к большому механизму на потолке. Пространство внутри выглядело как огромный тостер, по кругу стояли лампы. Платформа закрыла собой всё остальное помещение, изолируя саркофаг от остальной комнаты. Учёные выбежали за массивную дверь, та закрылась на замок.

Лампы включились, температура постепенно повышалась. Но Терентьев уже чувствовал себя как в бане. С него обильно стекал пот, во рту пересохло, голова кружилась, зрачки бешено бегали в поисках выхода. Жижа под кожей будто забурлила, начала бегать по всему организму, пронзая все клетки тела острой болью.

Архип закричал, пытаясь вырваться, но жгуты и фиксаторы сдерживали его. Стало настолько жарко, что невозможно было сделать хоть один вдох. Лёгкие горели изнутри, глаза было больно держать открытыми. Он чувствовал, как мышцы сдавливаются всё больше и больше, они начинали увеличиваться! Кости тоже деформировались, как и голос. Крик стал свирепее, гораздо ниже. Язык скользил по острейшим, как бритва, зубам.

– Мне мало…нужно больше…силы. – хрипел он. – Железка сдерживает мощь…

Он максимально напрягся и сконцентрировался, жгуты начинали трескаться и разрываться один за другим. Когда массивные руки полностью освободились, пациент стал дубасить ими по крышке, отделяющей его от большей части излучения. На металле появлялись вмятины, первые пробоины по бокам. Удар за ударом на шаг ближе к силе. Это может убить его, но уже всё равно. Либо сильнейший, либо никто!

Ограждение вылетело и ударилось о соседнюю стену. Архипа залил ослепительно белый свет, который бал адски горячий. Кожу изжаливало дотла, мясо сгорало и превращалось в уголь! Не чувствовалось ничего, кроме чистейшей боли, в которой монстр переживал своё перерождение.

Учёные зафиксировали открытие саркофага и поспешно выключили механизм, начав спускать платформу обратно в камеру. На полу лежал почерневший иссушённый скелет, от него отходил густой дым. Уже думали, что объект погиб, но не тут-то было.

– Раханса… – еле слышно прошептали останки губ.

Вдруг из-под жареного слоя вылетели красные мышцы, начали опоясывать скелет, органы моментально регенерировались. Спустя полминуты в помещении стоял полностью восстановившийся монстр, только так его можно было назвать. Тело больше, чем у гориллы, на руках длинные когти, а самым страшным было лицо. Плоский нос, узкие глаза, а рот разделён на части, как у пиявки!

Существо подняло бочку с «Мутателатом» и сорвав крышку, стало заливать в пасть. Новая порция жидкости прибавила второй ряд зубов. Оно не могло насытиться силой.

– Так не должно быть, срочно впустить снотворное в камеру! – взревел Вениамин, ухватившись за редкие волосы.

Из специальных решёточных отверстий полился плотный белый пар. Мутант начал ослабевать, но ассистент, состоящий в сговоре, нажал на кнопку открытия двери.

Весь персонал кроме него ринулся из комнаты, через несколько секунд вопящие от ужаса люди уже неслись далеко по коридору к лифтам.

То, что раньше было Архипом,