Ты, только ты - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Мне все еще немного холодновато.

Если он и понял, что она привирает, то не подал вида.

— Я собираюсь выпить пива. Хочешь чего-нибудь горяченького? Кофе? Чай?

— Нет, благодарю.

Как только он двинулся на кухню, Фэб скинула пальто и схватила его свитер, валявшийся на диване. Свитер хранил слабый запах стирального порошка, который неуловимо смешался с ароматами пряностей и лимона, и весь этот букет принадлежал только ему — Дэну Кэйлбоу. Она натянула свитер поверх платья и присела на край дивана как раз в тот момент, когда он вошел в комнату с бутылкой «Старого стиля» в руке. Он сел на другом конце дивана, оперся о деревянный лакированный подлокотник и положил ногу на ногу.

— Ты и Рон преуспеваете в жульнических проделках. Но сегодняшняя — гораздо лучше, чем та, что вы проделали со мной. Между прочим, у меня хватает мужества признать, что ты была права в отношении его, а я ошибался.

— Благодарю.

— Я даже допускаю, что ты частично была права в отношении перенапряжения команды в начале сезона.

— Только частично права?

— Ну в основном права, — уступил он. — Но это не означает, что весь остаток жизни я жажду выслушивать речи о голых футболистах. — Он передернул плечами. — Могли бы вы с Роном посвящать меня заранее в ваши аферы? Надеюсь, ты понимаешь, что я весь вечер находился на грани и мог бы наброситься на тебя с кулаками, впрочем, не знаю, на кого бы я вперед напустился — на тебя или на Кина.

— На Кина, вероятно. При всей твоей крикливости я не могу представить тебя бьющим женщину.

— Ты забываешь о Вэлери.

— Тебе следовало бы представить ее Джэсону. Они прекрасно подошли бы друг другу.

— Как ты можешь это утверждать?

— Инстинктивно. Этот человек будет наслаждаться любой причудливой игрой, порожденной распаленным воображением.

— Не знаю. Некоторые из ее игр…

— Не имеет значения. Меня может стошнить. У меня слабый желудок. — Она знала, что Дэн больше не встречается с Вэлери, но мысль об их близости впилась в нее, как маленькая отравленная стрела, и ее голос прозвучал гораздо язвительнее, чем она того хотела:

— Уверена, что другие женщины кажутся тебе банальными после твоего длительного общения с этой волевой и изобретательной дамой. Он вздохнул:

— Ты вознамерилась опять затеять войну со мной, не так ли?

— Я не делаю ничего подобного.

— Нет, делаешь, но я не в боевом настроении. — Он вытянул ноги и поставил бутылку с пивом на вязаный половичок. — Настроен я лишь на то, чтобы отыскать плоскогубцы и поглядеть, смогу ли я вынуть тебя из этого платья.

У Фэб перехватило дыхание, и по всему ее телу побежали мурашки.

— Дэн, не шути по этому поводу.

— Я не шучу. — Выражение его лица было таким торжественным, что это почти напугало ее. — Поверь мне, я пытался держаться подальше от тебя. Но у меня больше нет сил.

— Это и есть твое «сейчас»?

— Разве я произнес слово «сейчас»?

— Нет.

— Значит, это не «сейчас». Это просто то, что я сказал. Она смочила глотком чая свои пересохшие губы.

— Прежде всего я хотел бы, чтобы ты сняла мой свитер. Я развел хороший огонь, и здесь достаточно тепло.

— Я бы предпочла в нем остаться.

— Ты хочешь сказать, что не намерена заниматься любовью?

— Нет. — Она пожалела, что так быстро запротестовала, и попыталась внести ясность:

— В ту же минуту, как ты увидишь это платье, ты снова начнешь кричать.

— Фэб, любая женщина, у которой мозгов вполовину меньше, чем у тебя, могла бы сообразить, что крики по этому поводу — последнее дело для меня в данную минуту.

— Ты так утверждаешь сейчас, но твое настроение непредсказуемо. Разве для тебя не очевидно, что я нахожусь в том же состоянии, в котором тебе хотелось бы видеть свою команду перед каждой игрой?

— Ты снова об этом?

— Я использую свое тело для пользы дела. Разве не в этом смысл футбола?

— Ты начинаешь выводить меня из себя. И ты это знаешь, не так ли?

Она не могла сопротивляться ему, особенно когда в его глазах плясали эти маленькие зеленые искорки.

— На воротнике сзади есть небольшой крючок.

— Подвинься сюда и покажи мне.

Она сделала так, как он сказал, и он легонько толкнул ее в плечо, давая понять, что хотел бы, чтобы она легла лицом вниз.

Она положила щеку на его колено, ее грудь касалась его бедра.

Дэн гладил ее волосы, высвобождая прядки, забившиеся под свитер.

— Знаешь, о чем я думаю? Мы начнем с этого дивана и будем продолжать, переходя из комнаты в комнату.

— Это похоже на приглашение к генеральной уборке. Он мягко совлек с нее свой свитер и бросил его на пол. Его пальцы ласкали ее позвонки через сетчатую ткань платья.

— Видишь ли, существуют иные варианты. Я знаю несколько других интересных штучек, которые можно проделать с помощью мыла и воды.

— Судя по твоему прошлому, ты вообще знаешь массу интересных вещей.

Она затаила дыхание, так как Дэн коснулся чрезвычайно чувствительной точки на ее шее.

Он издал короткий смешок и накрыл своей ладонью округлый холмик, обтянутый тонкой тканью.

— Ты уверена, что тебе не хочется, чтобы тебя отшлепали?

Она улыбнулась, уткнувшись носом в его бедро.

— Уверена.

— Это еще одно, что мне в тебе нравится. Он гладил ее через тонкий шелк, осторожно пробегая пальцами вдоль ложбинки. Ей стало трудно дышать. Она повернула голову и прижалась губами к твердому бугорку, изогнувшему «молнию» его брюк.

Он приподнял ее за плечи и подтянул к себе. На какое-то мгновение их взгляды столкнулись, и она испугалась, что он отпрянет от нее, как это уже бывало прежде, но вместо того огромная рука атлета лишь крепче обхватила ее. Их губы, открытые и ищущие, встретились. Она обвила руки вокруг его шеи, и они опрокинулись на диван.

Он изменил положение, пытаясь стянуть с нее платье, она лихорадочными движениями расстегивала его запонки, но диван, не рассчитанный на такую тяжесть, покачнулся и вывалил их на пол. Они расхохотались. Дэн перекатился на спину, чтобы не сплющить ее своим весом, Лежа на полу, они продолжали целоваться как сумасшедшие. Когда она наконец открыла глаза, чтобы взглянуть на него, он улыбался.

— Тебе было так же приятно, как и мне?

— Еще больше. — Она не смогла удержаться и вкусно чмокнула его в подбородок, прямо в белый рубец шрама.

— Фэб, дорогая, я должен вытряхнуть тебя из этого платья.