Бог-Император Дюны - Фрэнк Герберт

Найше, словно прочитав его мысли, тяжело вздохнула.

Это естественно, ибо с младых ногтей Говорящих Рыб учат всячески избегать несправедливости.

— Мы должны заняться поисками оставшихся в живых мирных жителей, — сказал он. — Проследи, чтобы им помогли всем, чем можно. Все должны понять, что вина целиком и полностью лежит на тлейлаксианцах.

Найше согласно кивнула. Она никогда не стала бы башаром, если бы не понимала смысла таких приказов. Она верила слепо. Если господин говорит, что виноваты тлейлаксианцы, значит, так оно и есть. В таком понимании была своя практичность. Она поняла, почему они не убили всех тлейлаксианцев.

Нельзя полностью избавляться от всех козлов отпущения.

— Надо отвлечь внимание, — сказал Лето. — Возможно, один из них уже у нас в руках. Я скажу вам об этом после встречи с госпожой Хви Нори.

— Иксианским послом? Разве она не…

— Она совершенно невиновна, — ответил он, не дав башару закончить фразу.

В глазах Найше светилась безграничная вера, этот пластичный материал мгновенно прекращал всякие размышления и зажигал глаза фанатичным огнем. Иногда Лето испытывал ужас от своей неограниченной власти. Даже Найше не была исключением.

— Я слышу, что госпожа Хви уже прибыла. Пригласишь ее ко мне, когда будешь выходить, — приказал Лето. — И вот что еще, Найше…

Башар, которая уже встала, застыла на месте, ожидая приказания.

— Сегодня я произвел Киеумо в суббашары, — сказал он. — Проследи, чтобы это производство было утверждено официально. Что касается тебя, то я очень доволен. Проси и получишь.

Он заметил, что эта ритуальная фраза пришлась очень по душе башару. Однако она ничем не выразила свою радость и сказала:

— Я испытаю Киеумо. Если она справится с моими обязанностями, то я хотела бы пойти в отпуск. Я очень давно, много лет, не была дома, на Салуса Секунду с.

— Можешь ехать в любое время по своему выбору.

Салуса Секундус, ну конечно же! — подумал он.

Когда женщина упомянула о своей родине, Лето сразу вспомнил, на кого она так похожа. В ней течет кровь Коррино, она напоминает Харка аль-Ада. Оказывается, мы с ней довольно близкие родственники.

— Мой господин очень великодушен, — сказала Найше.

Она покинула зал пружинистым шагом. В вестибюле раздался ее голос.

— Госпожа Хви, наш господин сейчас примет вас.

Вошла Хви, сначала на фоне сводчатого дверного проема возник ее силуэт, она нерешительно остановилась, потом, привыкнув к полумраку, шагнула вперед. Она шла к Лето, словно мотылек, который летит на свет свечи, окидывая взглядом его тело, ища на нем следы ран. Он знал, что никаких следов она не увидит, — он лишь чувствовал боль и небольшую дрожь.

Своим сверхъестественным зрением Лето увидел припухлость на правой ноге Хви, скрытую под платьем. Девушка остановилась перед углублением, в которой находилась тележка.

— Мне сказали, что ты ранена, Хви. Тебе больно?

— У меня под коленом резаная рана, мой господин. Небольшой осколок стены. Говорящие Рыбы смочили его каким-то лекарством, и боль утихла. Я очень боялась за тебя, мой господин.

— А я боялся за тебя, моя дорогая Хви.

— Я была в опасности только во время первого взрыва. Меня спрятали в подвале посольства.

Значит, она не видела моего неистовства. Как я благодарен за это Говорящим Рыбам.

— Я послал за тобой, чтобы просить у тебя прощения, — сказал он.

Она села на золотистую подушку.

Что я должна простить тебе, Лето? Нет никаких оснований…

— Меня проверили, Хви.

— Тебя?

— Нашлись люди, которые захотели проверить глубину моих чувств по отношению к тебе, они хотели узнать, что я сделаю для спасения Хви Нори.

Хви указала рукой наверх.

— Это… произошло из-за меня?

— Это произошло из-за нас.

— О… Но кто…

— Ты согласилась выйти за меня замуж, Хви, и я… — Он поднял руку, видя, что она хочет заговорить. — Антеак открыла то, что ты ей рассказала, но не это послужило причиной событий.

— Тогда кто…

— Это неважно, кто. Важно, чтобы ты все обдумала с самого начала. Я должен дать тебе возможность изменить свое решение.

Она печально опустила глаза. Как сладостны ее черты, подумал он. Только в своем воображении мог он прожить с Хви всю жизнь, как живут мужья со своими женами. В его памяти хватило бы воспоминаний для того, чтобы представить себе такую жизнь. Он мог представить себе радости узнавания, прикосновения, поцелуи, ласки, из которых рождается болезненная красота истинной любви. Эти представления причиняли ему боль намного более сильную, чем раны, полученные на площади.

Хви вздернула подбородок и посмотрела в глаза Лето. Он увидел в ее взгляде сострадание и стремление помочь ему.

— Как еще могу я служить тебе, мой господин?

Он напомнил себе, что она — человек, человек, которым он в полной мере больше не является. С каждой минутой эта разница становилась все больше и больше. В душе его поднялась сильная боль. Хви была неизбежной реальностью, такой земной и такой первобытной, что ее нельзя было выразить никакими словами. Душевная боль стала почти невыносимой.

— Я люблю тебя, Хви. Я люблю тебя так, как мужчина любит женщину… но между нами невозможна близость. Ее не будет никогда.

По ее щекам заструились слезы.

— Я должна уехать? Мне надо вернуться на Икс?

— Они станут мучить тебя, стараясь узнать причину, по которой провалились их планы.

Она видела мою боль, подумал он. Она знает всю тщетность усилий, она подавлена. Что же она станет делать? Она не солжет. Не скажет, что возвращает мне любовь, как женщина мужчине. Она понимает всю бесполезность наших отношений в земном смысле. Но она знает и свои чувства в отношении меня — сочувствие, благоговение, жажда познания, которая не знает страха.

— Тогда я остаюсь, — сказала она. — Мы будем извлекать из нашего общения ту радость, которая будет нам доступна. Это самое лучшее, что мы сможем сделать. Если для этого нам надо пожениться, то пусть будет так.

— В этом случае я должен поделиться с тобой теми знаниями, которыми я никогда и ни с кем не делился, — сказал он. — Я дам тебе такую власть над собой, которой…

— Не делай этого, господин! Вдруг кто-нибудь принудит меня…

— Отныне ты никогда не покинешь моего дома. Твоим домом станет это подземелье, Цитадель, потайные места в Сарьире.

— Пусть исполнится твоя воля.

Как открыто и спокойно принимает она свою судьбу.