Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний - Кэтрин Кетчем

* * *

В декабре 1988 года Дов Эйтан, один из израильских адвокатов Демьянюка, спрыгнул с верхнего этажа гостиницы «Иерусалим». Его друзья и родственники утверждают, что его столкнули и что на самом деле это было убийство.

Йорам Шефтель, тот самый адвокат, который приезжал ко мне в Англию и пытался убедить меня свидетельствовать в пользу Демьянюка, присутствовал на похоронах Эйтана. После этого к нему подошел 71-летний Исраэль Иехезкели, который пережил холокост, но потерял в Треблинке всю свою семью. Иехезкели что-то крикнул Шефтелю, а потом с мучительным стоном плеснул ему в лицо кислоту, в результате чего у Шефтеля была обожжена кожа и серьезно поврежден глаз.

Иехезкели был осужден за нападение при отягчающих обстоятельствах, приговорен к пяти годам тюремного заключения (с отсрочкой на два года) и выплате Шефтелю 6000 долларов для оплаты счета офтальмолога и 5300 долларов в качестве компенсации за перенесенные им страдания. После вынесения приговора Иехезкели заявил, что он нисколько не раскаивается в содеянном. Наоборот, сказал он, он гордится тем, что обезобразил этого «суперкапо» — еврея, который предает других евреев.

* * *

Итак, кто виновен, а кто невиновен? Когда я думаю о Джоне Демьянюке и калейдоскопе событий, окружающих его дело, мой разум не может проникнуть в эту тьму. Я вижу только серую зону между справедливостью и несправедливостью, правдой и ложью, прошлым и настоящим.

Когда я думаю о вине или невиновности, я думаю и о детях в лагере смерти Треблинка, стоявших в очереди, не шевелясь, всего за несколько мгновений до смерти. Они, поистине невиновные, стояли и смотрели на тех, кто действительно виновен. Их глаза были открыты. Они все видели.

Если бы можно было сделать только еще один шаг в этот ужас и вообразить, что я могла бы заглянуть в темные омуты этих глаз и, поймав застывшее в них отражение, раз и навсегда узнать, являются ли Джон Демьянюк и «Иван Грозный» одним и тем же лицом или нет…

Существует тонкая грань, на которой я балансирую в качестве судебного психолога. Пока стороны яростно спорят о виновности или невиновности подсудимого, моя задача состоит в том, чтобы разбираться с фактами и представлять их надлежащим образом. При этом факты, с которыми мне как привлеченному свидетелю-эксперту приходится иметь дело, обычно не лежат на поверхности, не фигурируют в заголовках газетных публикаций и не отражаются в полицейских отчетах и судебных протоколах. Я участвую в процессе на стороне защиты; я прочитала описания обвиняемых, составленные потерпевшими; я в курсе грязных интимных подробностей преступлений; я видела представленных для опознания подозреваемых и прослушала аудиозаписи допросов. Однако существуют и такие факты, о которых мне никогда не доведется услышать, и подробности, существующие вне пределов моих знаний и моей компетенции. Сторона защиты сообщает мне лишь то, что считает нужным, подбирая именно и только те факты, которые понадобятся мне для дачи показаний. У меня нет доступа к материалам прокуратуры. Мне редко предоставляют возможность поговорить с ответчиком достаточно долго и подробно. И естественно, я не рискую заходить в совещательную комнату, чтобы послушать секретные, не подлежащие огласке рассуждения присяжных относительно виновности и невиновности подсудимого, в том числе и обоснованные сомнения в его виновности.

Но в деле Тайрона Бриггса я окунулась в факты глубже, чем когда-либо прежде. В этом случае я не имела своего обычного статуса эксперта, и за ходом судебного процесса мне пришлось наблюдать извне — до тех пор, пока один бывший присяжный не подошел ко мне и не обрисовал весь клубок страстей и эмоций, всю темную пучину дела «Штат Вашингтон против Тайрона Бриггса».

* * *

Нападения происходили одно за другим, и ситуация становилась все более пугающей.

В ноябре 1986 года, на следующий день после Дня благодарения, студентка медицинского факультета Университета Сиэтла, совершавшая пробежку вокруг кампуса, заметила мужчину, стоявшего неподалеку от общественного туалета. Она продолжила бег, а когда поравнялась с ним, он окликнул ее: «Подождите минутку, я хочу вас спросить…» Она приостановилась в нерешительности, а он направился к ней, неожиданно набросился на нее и прижал к земле. Рядом с ней упал зазубренный кухонный нож, и она схватила его, ощутив мгновенную боль от удара, после чего мужчина потащил ее за руки в помещение туалета. «Иди сюда!» — сказал он резко и сурово. Она выскользнула из своей футболки, вскочила на ноги и как была, в лифчике, побежала через лужайку к зданию кампуса. «Ты ограбила мою сестру! — крикнул он ей вслед. — Я тебя достану!»

3 декабря примерно в 8 утра сотрудница прокуратуры округа Кинг прогуливалась неподалеку от здания суда, и вдруг неизвестно откуда выскочил человек с зубчатым ножом и сбил ее с ног. «Давай кошелек, — потребовал он, — деньги давай!» Он занес над ней нож. «Давай деньги, а то зарежу тебя!» — повторял он. Он полез рукой ей под юбку, а она потянулась к ножу и порезала руку об острое лезвие. Схватив ее кошелек и спортивную сумку, он бросился бежать.

4 декабря сотрудница социальной службы при больнице Харборвью припарковала свой автомобиль рядом с жилым комплексом «Йеслер-террас» и направилась к зданию больницы. Внезапно из-за угла появился человек, быстро подошел к ней и, находясь в полутора метрах от нее, вытащил небольшой стейковый нож и произнес: «Давай сумку или деньги!» Она закричала, и человек бросился бежать. Эта неожиданная встреча длилась около двадцати секунд.

15 декабря в 8:15 утра еще одна соцработница из Харборвью шла на работу в больницу, и вдруг из кустов выскочил человек с кухонным ножом в руке, схватил ее и приглушенным голосом сказал: «Быстро давай деньги! Или я разобью тебе башку!» Она стала испуганно рыться в кошельке и отдала ему все, что было, — пять долларов. «Это мало!» — сказал он, снова угрожая ударить ее ножом в голову. Когда он схватил ее за юбку, она начала кричать и царапать его руку. «Заткнись и отпусти руку!» — сказал он. Драка, царапанье, крик — в итоге ей удалось вырваться и убежать. Сам нападавший побежал в противоположную сторону.

18 декабря около 8 утра, еще в сумерках, лаборантка радиологического отделения больницы Харборвью шла на работу и заметила человека, стоявшего в темном переулке. Помедлив, она обернулась, еще раз взглянула на него, но затем пошла дальше. Но через пару мгновений она, оглушенная, уже лежала на земле: этот мужчина ударил ее сзади по затылку доской от забора. Потом он несколько раз ударил ее кулаком в лицо, затащил по бетонной лестнице в пустую квартиру, разорвал на ней одежду и попытался ее изнасиловать. Но тут дверь внезапно распахнулась, в помещение ворвался другой человек и крикнул: «Не двигаться! У меня пистолет!»