Смертельный танец - Лорел Гамильтон

Боюсь, тогда вы выбрали не то место, – заметил Жан-Клод.

Она пожала плечами:

Если бы я ждала, пока битва закончится и все станет тихо, я бы немного стоила, не так ли?

Вы приехали драться на стороне мсье Зеемана?

Я приехала, поскольку согласна с тем, что он пытается сделать.

То есть ты не одобряешь убийств? – спросила я.

В общем, нет.

Что ж, Ричард, ты нашел родственную душу, – сказал Жан-Клод, улыбаясь, вид у него был очень довольный.

Кассандра верит, что жизнь священна. В это верят многие, – ответил Ричард. На меня он не смотрел.

Если она тебе подходит лучше, чем я, то я на дороге стоять не стану.

Он удивленно повернулся ко мне.

Анита... – Он помотал головой. – Я люблю тебя.

Переживешь, – сказала я.

Мне было очень больно предлагать такое, но я говорила всерьез. У нас с Ричардом было фундаментальное расхождение во взглядах. И оно никуда не денется. Один из нас должен был пойти на компромисс, и это была не я. Я не могла смотреть в глаза Ричарду, но все же не отвернулась.

Он встал передо мной, и я видела только его голую грудь. Под левым соском была царапина, кровь засыхала на коже темнеющими полосками. Он взял меня за подбородок, заставил смотреть в глаза. А сам смотрел мне в лицо, будто впервые видел.

Потерять тебя... я бы никогда не пережил, Анита.

Никогда – это слишком долгий срок, чтобы связываться с убийцей.

Тебе не обязательно быть убийцей, – сказал он.

Я отступила на шаг.

Если ты выжидаешь, чтобы у меня смягчился характер и я стала хорошей девочкой, можешь с тем же успехом исчезнуть прямо сейчас.

Он схватил меня за плечи, прижал к себе.

Анита, я хочу тебя, хочу тебя всю. – Он поцеловал меня, сомкнул руки у меня за спиной и поднял в воздух.

Я обняла его за пояс, не выпуская из руки «файрстар». И прижалась к нему достаточно сильно, чтобы почувствовать, что его тело мне радо.

Надо было вдохнуть, и мы прервали поцелуй, не размыкая объятий. Я счастливо смеялась. Боковым зрением я увидела Жан-Клода. У него было такое выражение, что смеяться мне враз расхотелось. Это был голод. Желание. Зрелище наших объятий его возбудило.

Я оторвалась от Ричарда и увидела у себя на руках кровь. Трудно было заметить ее на темной рубашке, нона ней образовались мокрые пятна там, где я прижалась к кровоточащим порезам. Среди них были настолько глубокие, что они все еще сочились кровью.

И Ричард теперь тоже глядел на Жан-Клода. Я отступила, держа окровавленную руку вверх, и пошла к вампиру. Его глаза не отрывались от свежей крови, не от меня. Я остановилась прямо перед ним, протянув руку к его лицу.

И что бы вы сейчас предпочли, секс или кровь?

Он скосил глаза на меня, потом опять на мою руку, потом на лицо. Я видела усилие, которое от него требовалось, чтобы не глядеть на кровь.

Спросите Ричарда, что он предпочел бы сразу после превращения в волка, секс или свежее мясо?

Я глянула на Ричарда:

Что бы ты выбрал?

Сразу после превращения – мясо, – сказал он таким тоном, будто я должна была знать ответ.

Я обернулась к вампиру, сунула «файрстар» за пояс джинсов и поднесла окровавленную руку к губам Жан-Клода.

Он схватил меня за запястье:

Ma petite, не дразните меня. Мое самообладание небезгранично.

Рука его дрожала, он отвернулся и закрыл глаза.

Я коснулась его лица правой рукой, повернула его к себе.

Кто вам сказал, что я дразнюсь? – тихо спросила я. – Отведите меня в зал гробов.

Жан-Клод всмотрелся мне в лицо.

Что вы предлагаете мне, ma petite?

Кровь.

И секс?

Что бы вы предпочли прямо в эту минуту?

Я вглядывалась ему в лицо, мысленно требуя от него сказать правду.

Кровь, – судорожно засмеялся он.

Я улыбнулась и отняла руку.

Помните, вы сами выбрали.

По его лицу пробежала гримаса – смесь удивления и насмешки.

Touche, ma petite, но я начинаю надеяться, что это не в последний раз мне был предложен выбор.

И такой жар был в его голосе, глазах, в его близком от моего теле, что я вздрогнула.

И повернулась к Ричарду. Он смотрел на нас, и я ожидала увидеть ревность или гнев, но там была только тяга. Вожделение. Я не сомневалась, что Ричард в эту минуту выбрал бы секс, но мысль о небольшой крови не была ему противна. Она его даже возбуждала. И я уже начинала задумываться, не придерживаются ли вервольфы и вампиры одинакового стиля в любовной игре. Эта мысль должна была меня напугать, но не напугала. И это был очень, очень плохой признак.

Когда я последний раз была в зале гробов под Цирком Проклятых, я приходила убивать тогдашнего Мастера города. Приходила убить всех лежащих здесь вампиров. Как же сильно с тех пор переменились обстоятельства!

На стенах висели линейные лампы в белых рамах, отбрасывая круги мягкого света на каждый из семи гробов. Три гроба были пусты, крышки откинуты. Все гробы были современные, новые, просторные. Роскошный лакированный дуб, почти черный. Серебряные рукоятки. Атласные обивки открытых гробов были каждая своего цвета: белый, синий, красный. В гробу с красной обивкой лежал меч в сделанных на заказ поясных ножнах: причудливый двуручный клинок размером почти с меня. Пара мерзких игральных костей свисала из белого гроба – наверняка гроб Вилли. В синем гробу лежала небольшая подушечка. Встав над гробом, я ощутила мускусный, сладковатый запах трав. Тронув подушечку, я поняла, что она набита сухими травами.

Травки для сладкого сна, – сказала я, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Вам зачем-то надо трогать их вещи, ma petite?

Я посмотрела на него:

А вы какие игрушки берете с собой в гроб?

Он только улыбнулся.

А почему все гробы одинаковые?

Если бы вы пришли нас убивать, откуда бы вы начали?

Я оглядела группу одинаковых гробов.

Не знаю. Если кто-нибудь придет, он не сможет сказать, в каком гробу лежит Мастер города. Это прикрывает вас, но подставляет остальных.

Если нас придут убивать, ma petite, то к общему благу будет, если старейших не убьют первыми. Всегда есть шанс, что они проснутся и спасут остальных.

Я кивнула.

А зачем такие экстраширокие и экстравысокие гробы?

Вы бы хотели провести вечность на спине, ma petite? – Он улыбнулся, присев на край гроба, скрестил руки на груди. – Есть много других куда более удобных позиций.