Абсолютные друзья - Джон Ле Карре

– На перевод денег уйдет пять рабочих дней, Тед, – предупреждает Ричард.

– Всей суммы?

– Почему нет, Тед? – Ричард загадочно улыбается. – Это всего лишь деньги. А что есть деньги в сравнении с великими идеалами?

Не впервые в жизни, отнюдь, Тед Манди не понимает: кто же он все-таки такой? Доверчивый дурак, опять угодивший в водоворот Сашиных фантазий? Или счастливейший из живущих на земле?

Готовя завтрак, занимаясь любовью с Зарой, провожая Мустафу в школу, отправляясь в Линдерхоф, изображая верного слугу покинувшего этот мир короля Людвига, спеша домой в свободный от работы вечер Зары, обожая ее, защищая ее безмерную ранимость, принося ей книги из библиотеки по сестринскому делу, перекидываясь мячом с Мустафой и его приятелями, он постоянно думает о визите на вершину горы, никому ничего не говорит и ждет.

Если вновь и вновь пытается убедить себя, что все это приключение – плод его слишком богатого воображения, задается вопросом: а откуда тогда взялась тысяча долларов, которые перед обратной поездкой в Мюнхен он спрятал под водительским ковриком «жука», а на следующий день переправил в подсобку садовника, где купюры теперь составляют компанию письмам Саши?

Нереальность той долгой ночи началась с неожиданного появления Саши и закончилась его исчезновением. После обсуждения со Свеном, Анджело и Ричардом технических аспектов возвращения Манди на учительскую стезю, Манди отводят к Саше, который приветствует его с такой искренней радостью, что Манди стыдно за свою подозрительность. Он уже знает, что Манди согласился вступить в борьбу за Идею. Стоит Манди переступить порог, как Саша хватает его руку своими двумя и, заставляя Манди краснеть от смущения, прижимается к ней потным лбом, засвидетельствовав тем самым свое почтение. Не произнося ни слова, оба садятся в джип, за рулем все та же тощая женщина, и на этот раз без всякой спешки спускаются по лесному проселку.

В ангаре она ждет, пока они не переберутся в «Ауди», за руль опять усаживается Саша. Но, отъехав ярдов на двести, «Ауди» останавливается, Саша вылезает на заросшую травой обочину, прижимая руки к вискам. Манди какое-то время сидит, потом идет за Сашей. Тот блюет, наклонившись над кюветом. Манди касается его плеча, но Саша лишь мотает головой. Наконец приступ рвоты сходит на нет. Они возвращаются к автомобилю.

– Хочешь, чтобы я сел за руль? – спрашивает Манди.

Они меняются местами.

– Ты в порядке?

– Конечно. Обычное несварение желудка.

– Какие ближайшие планы?

– Я немедленно вылетаю в Париж.

– Зачем?

– Разве Дмитрий не сказал тебе, что я лично отвечаю за комплектование библиотек наших учебных заведений? – Голос его меняется, теперь это партийный голос. – В Париже комиссия знаменитых немецких и французских ученых под моим руководством должна составить Список книг, которые должны быть во всех библиотеках, создаваемых в рамках этого проекта. Как только базовые тома займут место на полках, каждая библиотека получит право самостоятельно увеличивать свой фонд. Разумеется, следуя нашим рекомендациям.

– Дмитрий входит в состав комиссии?

– Он выразил некоторые пожелания, которые уже рассмотрены. Он не просит одобрять все подряд.

– Кто выбирал ученых?

– Дмитрий назвал несколько имен. Я получил право пригласить своих кандидатов.

– Все они либералы?

– Их нельзя определить в какую-то категорию. Контр-университет прославится своим прагматизмом. Мне говорили, что в американских неоконсервативных кругах прекрасное слово либерал уже считается ругательством.

Но, когда они добираются до площадки, где припаркован «жук» Манди, партийный голос вновь уступает место эмоциональному взрыву. В предрассветном свете лицо Саши блестит от пота.

– Тедди. Друг мой. Мы – партнеры в историческом предприятии. Мы никому не причиним вреда, ничего не уничтожим. Все, о чем мы мечтали в Берлине, передано нам волей Провидения. Мы остановим распространение невежества и послужим просвещению человечества. На балконе, после того как ты подписал контракт, Дмитрий предложил мне назвать звезды на небесном своде. «Вот там Большая Медведица, – указал я. – Над нами – Млечный путь. А это – Орион». Дмитрий рассмеялся. «Сегодня, Саша, ты прав. Но завтра мы нарисуем новые созвездия».

Манди забирается в свою развалюху, Саша садится за руль «Ауди». Какое-то время они вместе едут по пустынной дороге, потом Саша начинает отрываться от него. У Манди возникает ощущение, что впереди мчится пустой автомобиль. Но Саша всегда возвращается.

* * *

Вновь брошенный в рутину повседневной жизни, Манди пытается вообразить себя владельцем лотерейного билета, который может, или не может, выиграть главный приз. Если такое происходит, его мечты сбываются, если нет – никому, кроме него, не нужно разочаровываться. При этом события той долгой ночи вращаются в его памяти, как фильм, который невозможно выключить, независимо от того, описывает ли он красоты итальянского водопада на склоне Энненкопфа или доносит до Мустафы, в лучших традициях доктора Мандельбаума, простую истину: овладеть другим языком – все равно что овладеть другой душой.

Эта женщина с повязанным на голове платком, которая вела джип, напоминает он себе. Она мчалась, как пилот «Формулы-1», когда я не знал, куда мы едем, и ползла, как водитель катафалка, на обратном пути. Почему?

Или возьмем перчатки, спрашивает он себя. Женщина на спиральной лестнице, которая копалась в сумочке в поисках ключа: она была в перчатках. Крепких, новых, желтоватых, плотно облегающих кисть, из свиной кожи, с большими стежками. Такие носила миссис Маккечни, и я их ненавидел.

Но на руках женщины, которая вела джип, тоже были новые перчатки миссис Маккечни. И она избегала визуального контакта точно так же, как женщина на спиральной лестнице. Женщина на спиральной лестнице наклоняла голову вниз, когда рылась в сумочке. Женщина в джипе завязала голову платком, потому что нельзя наклонять голову, когда ведешь автомобиль.

Значит, одна и та же женщина? Одна голова, с платком или без оного? Или только одна пара перчаток?

Или взять ковер Ричарда, думает он. Все в гнездышке Ричарда наверху новенькое, включая Ричарда: новая стрижка, новый синий блейзер, новый галстук стюарда авиакомпании. Но новее всего ковер на полу с длинным ворсом. Такой новый, что я, поднявшись, чтобы пожать Ричарду руку, и посмотрев вниз, увидел ворсинки там, где стояли наши ноги. А все знают, что новые ковры не пылесосят, только чистят щеткой.

Значит, ковер купили в честь Дмитрия. Или в нашу честь? А как насчет блейзера?

Этот ковер, теперь, раз уж Манди над этим задумался, сам по себе загадка, независимо от того, новый он или старый. Или он загадка только для Теда Манди, который дома привык все делать своими руками? Ковер от стены до стены в старом шале с прекрасными деревянными полами? Натуральный вандализм, спросите Деса.