Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам - Николай Морохин

Монастырь, возрождённый на берегу Луха сегодня, как и прежде, немноголюден, не блистает роскошью, лежит в стороне от больших дорог. И человек, который заглянет туда, может не только поклониться святому и просить его о духовной поддержке. Это будет как встреча с аскетичным средневековьем здешних нещедрых пограничных поволжских земель. Откроются за Никольской церковью луга, за ними – петляющий Лух и сосновые леса на том берегу. И вспомнишь добрым словом наших предков, которые обжили эти края. И подумаешь – разве сравнимы наши заботы, наша суета и тревоги в уютном компьютерном мире нынешнего века с их бедами, с их нескончаемым тяжким трудом?

* * *

Перевернув одну из страниц рукописных книг Дементьева, мы нашли текст на марийском языке.

Современные марийцы, конечно же, удивились бы тому, как по старым нормам русской орфографии Дементьев упорно ставил после согласных в конце слов твёрдый знак, хоть и писал на другом языке.

Он пометил: сложены были слова, которые он воспроизводил, самим Варнавой.

Варнава владел марийским. И перевёл для жителей Лесного Заволжья «Отче наш».

Сверху был написан заголовок «Омолитвамъ Юман».

Выходит, марийского и русского Бога Варнава называл одним и тем же словом.

Листал в поезде сочинения марийских методистов: в журнале «Марий учитель» обнаружился сценарий праздника для летнего лагеря. В числе действующих лиц – Кереметь.

Та-ак… И что же он будет поделывать на сцене вместе с Котом в сапогах, Красной Шапочкой и Буратино (коктейль однако)?… Посмотрим-посмотрим…

Проглядываю страницы с диалогами и стихами.

«Кереметь выходит с шахматной доской:

– Кто хотел бы сыграть со мной в шашки?»

Да, загадочная такая фигура. И ведь обыграет!..

Это шестое по счёту воплощение кереметя. И неизвестное покамест науке его занятие.

Ибо профанировать можно всё.

* * *

Давненько я не брал в руки шашек.!

Туда нельзя, говорили мне в окрестностях Шаранги: кереметь…

Куда нельзя?…

Да ведь, оказывается, можно! Мой человеческий опыт доказывает это. Был. Видел. Трогал. Не понял. Не разглядел…

Я так хотел знать, какие боги населяют и хранят Лесное Заволжье. Знать, кто такой этот самый кереметь и почему о нём помнят. Может быть, он страшен – так что человек не выдерживает, стоит его только увидеть или услышать? Или же он может напасть? Он опасен для чужих или для всех подряд? Почему эта роща принадлежит ему?

Мы трудолюбивы и любознательны, как заметил Пушкин (если я, конечно, ничего не путаю).

* * *

Мы с Дмитрием сидели на кухне и попивали чаёк, когда он задал мне главный вопрос, на который, и правда, пора было давно ответить: что такое кереметь. И ответить я на него не смог тогда на кухне, хотя не один год мы ходили вокруг этого загадочного существа.

Я взял листок бумаги и начал выписывать все его проявления, все его ипостаси, пытаться их сгруппировать, привести в систему. И раскручивались давно пройденные километры дорог, вспоминались и лица, как классик писал, давно позабытые, и места, где приходилось бывать.

Ну, да, первый раз я услышал слово «кереметь» именно в Шаранге.

«Там кереметь…» – сказали мне. И что именно это означало: «там роща», «там, в роще, такое место» или «он в роще»? Не могу ответить. В Тоншаеве это слово звучало как «келеметь». Сотня километров к северу, а уже по-другому.

Попробуем почувствовать хотя бы первое значение этого слова.

«Кереметище у нас в поле», «Келеметище тут старинное…» Это место. Место – в первую очередь. В Тоншаевском районе я усвоил: деревьев в келемети может в принципе уже и не быть, а она всё равно есть.

Но и то, что растёт на этом месте – тоже келеметь. Иначе нельзя было бы сказать «келеметь спилили». В деревне Ошары именно около Тоншаева мне рассказывали с ужасом о судьбе семьи, которая принялась пилить старый дубовый пень возле только что купленной избы. Ведь говорили людям: не трогайте – кереметь это… Хозяин умер буквально через несколько дней, как говорят, от удара. Потом хозяйка. Потом неизлечимо заболели осиротевшие дети…

Со временем я научился отличать келемети от юмо-ата, кюс-ата (в просторечии это слово упрощается до «куст» и обессмысливается: люди не могут понять, почему кустом можно называть целую рощу с корабельными соснами и елями). В обиходе их путают. Юмо-ата и кюс-ата – это божьи леса. Они принадлежат нередко нескольким сёлам, их почитают сотни и тысячи людей, они знамениты, они значительны и величавы своим видом. А келеметь – место семейное, понятное нескольким десяткам человек от силы. Это может быть берёза, стоящая посреди огорода – привязали на неё в праздник ленточки, и вот вам келеметь. О келемети говорят со страхом, но и с любовью, с восхищённым почитанием. Её нельзя трогать зря, обижать делом или словом, даже пни в келемети не корчуют. По общему ощущению такая келеметь – покровитель рода. У кого-то из авторов XIX века читал: не иметь своей келемети для черемисина означает – чувствовать себя человеком безродным, сирым, обделённым судьбой… Живут ли там духи предков? Наверное. А они и помогают потомкам, и требуют от них уважения, и покарать могут.

Помню, в одной из деревень рассказывали о пропаже коровы. Заблудилась она, вероятно, в лесу. Но хозяйка поняла всё так: «родитель спрятал, забыли мы его, грех». Кто этот «родитель», объяснить она нам не смогла. Но как было дальше дело, рассказала. Она собрала еды, денег, пошла к берёзе, стоявшей в её собственном огороде – оставила всё этому загадочному похитителю коровы. И назавтра животное благополучно возвратилось домой! Берёза и была кереметь.

Вспомнился мне Виталий Александрович Акцорин. Мы, молодёжь, слушали его в коридоре института, он отвечал на очень сложные вопросы о марийской культуре, и кто-то позволил себе восхищённую реплику. Акцорин, смутившись, сказал:

– Ну, что же вы меня при жизни кереметем делаете!

Кереметь, вообще говоря, это не дух простого человека – он должен быть герой, мудрец, талант. Но похоже, не праведник. Праведники – люди неинтересные и не вызывающие восторга (хотя, думаю, признать это для кого-то будет горько). Суртан – Ош Пондаш стал кереметем, так его и называют теперь. И ещё помнят – великий был человек. Есть у него священная роща у Ромачей, а есть и кереметь у Больших Селков: именно там он жил внутри огромной старой липы.