Мемуары гейши - Артур Голден

— У Мамехи данна появился в этом же возрасте, — заметила Мама.

— Многие девушки в восемнадцать лет слишком молоды, — сказала Мамеха, — но в случае с Саюри, думаю, госпожа Нитта приняла правильное решение.

Мама на какое-то время взяла в рот трубку, глядя на сидящую напротив Мамеху.

— Советую вам, Мамеха-сан, — сказала она, — обучить Саюри игре глазами.

— Я никогда не позволяла себе обсуждать с вами вопросы бизнеса, госпожа Нитта, уверена, ваше решение — лучшее… Но можно задать небольшой вопрос? Действительно ли самое щедрое предложение поступило от Нобу Тощикацу?

— Оно единственное, поэтому его можно назвать самым щедрым.

— Единственное предложение? Жаль… Условия обычно более выгодные, когда в торгах принимают участие несколько мужчин. Вы не находите?

— Как я уже говорила, Мамеха-сан, прошу оставить вопросы бизнеса мне. У меня существует очень простой план добиться выгодных условий от Нобу Тощикацу.

— Если вы не возражаете, — сказала Мамеха, — могу я его услышать?

Мама положила свою трубку на стол. Думаю, она хотела сделать замечание Мамехе, но, на самом деле, сказала:

— Да, я могу рассказать. Надеюсь, ты мне поможешь. Думаю, Нобу Тощикацу станет щедрее, если узнает, что наша Грэнни умерла от обогревателя, изготовленного «Ивамура Электрик». Как ты думаешь?

— О, госпожа Нитта, я совершенно не разбираюсь в бизнесе.

— Пожалуйста, ты или Саюри расскажите в беседе с ним в следующий раз эту историю о том, какой страшный взрыв произошел. Думаю, ему захочется для нас что-нибудь сделать.

— Уверена, это отличная идея, — сказала Мамеха. — Госпожа Нитта, мне кажется, еще один человек проявляет интерес к Саюри.

— Сто йен — это сто йен, независимо от того, какой мужчина их приносит.

— Это справедливо в большинстве случаев, — сказала Мамеха, — но человек, о котором я думаю, — Генерал Тоттори Уносуке…

В этот момент беседы я потеряла нить разговора, начиная осознавать, что Мамеха делает попытку избавить меня от Нобу. Я этого, конечно, не ожидала.

Я не понимала, то ли она изменила свое мнение относительно помощи мне, то ли благодарила меня за то, что я приняла ее сторону в споре с Мамой… Конечно же, возможно, она на самом деле и не пыталась помогать мне, а имела совсем иную цель. Мой мозг перескакивал с одного предположения на другое, пока я не почувствовала, что Мама стучит по моей руке трубкой.

— Можно? — спросила она.

— Госпожа?

— Я спрашиваю, знаешь ли ты Генерала?

— Я встречала его несколько раз, Мама. Он часто приезжает в Джион.

Не знаю, почему я так ответила. Действительно, я несколько раз встречала Генерала. Он приезжал на вечеринки в Джион каждую неделю, хотя всегда в качестве гостя. Он очень быстро передвигался, курил одну сигарету за другой, и его постоянно окружали клубы дыма. Однажды, немного выпив, Генерал долго рассказывал мне о различных воинских званиях и находил очень забавным, что я их путала. Генерал имел звание шо-е, что означало маленький генерал. Другими словами, самый низший генеральский чин, а я по глупости думала, что это значит маленького роста.

Мамеха сказала Маме о присвоении Генералу нового звания. Он отвечал за что-то, что называлось «военная поставка», хотя, как объяснила Мамеха, его задачи мало отличались от задач домохозяек, посещавших рынок. Если, например, в армии не хватало чернил, Генерал обеспечивал ее чернилами и, желательно, по самой выгодной цене.

— Получив повышение, — сказала Мамеха, — Генерал теперь может захотеть завести любовницу. Я уверена, что ему нравится Саюри.

— Почему меня должно волновать то, что ему нравится Саюри, — сказала Мама. — Эти военные никогда не заботятся о гейшах так, как бизнесмены или аристократы.

— Может, это и правда, госпожа Нитта, но, думаю, новая должность Генерала Тоттори может сослужить хорошую службу окейе.

— Чушь! Моя окейя не нуждается в помощи. Все, что мне нужно, — постоянный щедрый доход, а этого военный дать не может.

— Нам, живущим в Джионе, можно сказать, повезло, — сказала Мамеха. — Но лишения могут коснуться и нас, если война продолжится.

— Да, я с вами согласна, — сказала Мама, — но война завершится не позже чем через полгода.

— Даже если так, то у военных сохранится очень сильное положение. Госпожа Нитта, не забывайте, Генерал Тоттори отвечает за все военные ресурсы. Во всей Японии нет лучшей должности, способной обеспечить вас всем, чем нужно, независимо от того, продолжается война или нет. Он согласовывает каждую позицию, поступающую в японские порты.

Как я позже узнала, не все, сказанное Мамехой о Генерале Тоттори, оказалось правдой. Он отвечал только за одну из пяти административных областей, но, являясь старшим по отношению к военным чиновникам, отвечавшим за другие области, тоже был в курсе происходящего. В любом случае, стоило увидеть, как вела себя Мама после слов Мамехи. Мы могли буквально наблюдать за работой ее мозгов, обдумывающих, какую бы помощь получить от Генерала Тоттори. Она посмотрела на чайник, и я представила, что в этот момент она думала: «Ну ладно, с чаем у меня нет проблем, хотя… хотя цены на чай выросли…» А затем, возможно, даже не отдавая отчет в своих действиях, заложила одну руку за пояс и достала шелковый мешочек с табаком, словно хотела посмотреть, много ли осталось. Всю следующую неделю Мама ходила по Джиону и наводила справки о Генерале Тоттори. Ее так поглотил этот вопрос, что однажды она даже не ответила на мой вопрос, и казалось, ее мозг напоминал паровоз, тянущий очень много вагонов.

В этот период я продолжала видеться с Нобу каждый раз во время его приезда в Джион и старалась вести себя так, словно ничего не произошло. Возможно, он ожидал увидеть меня своей любовницей в середине июля. Конечно, я ждала этого, но даже когда остался месяц до этого срока, наши отношения совершенно не развивались. Несколько раз за эти недели я ловила на себе его удивленный взгляд. Затем, однажды, я оказалась свидетелем того, как он самым «галантным образом» поприветствовал хозяйку чайного дома Ичирики — прошел мимо нее, не удостоив ее даже кивком головы. Хозяйка Ичирики всегда ценила Нобу, как клиента, поэтому она посмотрела на меня одновременно удивленно и обеспокоенно. Присутствуя на вечеринке, которую организовал Нобу, я не могла не заметить признаков злости — дергающейся мышцы на его шее, поспешности, с которой он опрокидывал в рот сакэ. Не могу сказать, что я его осуждала. Видимо, он просто считал меня бессердечной, ведь я никак не отвечала на его доброту. Я загрустила, думая об этом, и только звук удара чашки сакэ о стол отвлек меня от этих мыслей. Когда я подняла глаза, Нобу смотрел на меня. Вокруг смеялись и веселились гости, и только он сидел, уставившись на меня, такой же потерянный в своих мыслях, как и я в своих. Мы напоминали два мокрых пятна среди горящего угля.

В сентябре того года, когда мне все еще было восемнадцать лет, мы с Генералом Тоттори пили вместе сакэ на церемонии в чайном доме Ичирики, напоминающей церемонию мизуажа и церемонию объявления двух гейш сестрами. Несколько последующих недель все поздравляли Маму с таким выгодным альянсом. В первую ночь после церемонии я поехала в маленькую гостиницу на северо-западе Киото под названием Суруйя, в которой оказалось всего три комнаты. Меня, привыкшую за это время к красивому окружению, поразила запущенность Суруйи. В комнате пахло плесенью. Циновки татами скрипели под ногами. В углах висела паутина. Я могла слышать, как в соседней комнате старый человек читал вслух журнал. Чем больше я находилась в этой комнате, тем больше неприятных моментов обнаруживала, поэтому я вздохнула с облегчением когда, наконец, появился Генерал. Правда, после моего приветствия он включил радио и принялся пить пиво.