Кровные узы, или История одной ошибки - Диана Чемберлен

– Как ты? – спросил он.

– Потрясающе.

– Понятно. – Он сел наискосок от меня. – Могу себе представить. – Он положил руки на стол. – Так что же тебе сказал Кит?

– Он сказал, что приходится мне единокровным братом. Энди и мне. Он сказал, что Сара и мой отец… ну, ты сам знаешь. Я подумала, что, возможно, он просто хочет меня огорчить. Он такой злой. Переживает, что сильно пострадал. Я его, в общем-то, могу понять.

Дядя Маркус вертел в пальцах солонку, постукивая ею по столу. Я старалась успокоиться, но то, что он явно нервничал, выводило меня из себя. К тому же официантка, которая подошла к нашему столику, оказалась моей знакомой – она закончила нашу школу несколько лет назад, и звали ее Джорджия Энн.

– Привет, Маркус, привет, Мэгги, – сказала она и открыла свой блокнотик. – Скоро заканчиваешь, а, Мэгги?

– Скоро. – Я поняла, что назначить встречу в ресторане было не самой удачной идеей. Но шел дождь, встречаться на берегу было нельзя, а дядя Маркус не хотел разговаривать на остановке.

– Мне, пожалуйста, хот-дог с луком и чай со льдом, – проговорил Маркус. – А ты что будешь, Мэгги?

– Я не голодна.

– А ей сладкий чай, – сказал дядя Маркус.

– Будет сделано, – сказала официантка и отошла.

Я почувствовала некоторое облегчение.

Дядя Маркус снова принялся вертеть в пальцах солонку.

– Я решил рассказать тебе все, – проговорил он. – Если что-то пропустить, то я… Дело в том, что твоей маме надо было бы услышать это первой:

– Она разве не знает?

Он покачал головой.

– Я хотел подождать до окончания суда, потому что ей и так теперь несладко. Она сейчас в Роли?

Я кивнула:

– Скорее всего, уже на пути домой.

– А где Энди?

– У его команды сегодня тренировка, и он собирается туда поехать. Я подвезу его позднее. – Мое беспокойство усиливалось. – Ты не должен оставлять меня в подвешенном состоянии, пока будешь ждать подходящего момента, чтобы сказать маме.

– Да. Я знаю. – Он снова начал вертеть солонку. – Я – единственный, кто знает все, что случилось, Мэг. Мне никогда не хотелось, чтобы Киту это стало известно.

– Как получилось, что об этом не знает никто, кроме Кита?

Джорджия Энн принесла наш чай и положила на стол пару соломинок.

– Ваша еда будет через пару минут, – сказала она.

Дядя Маркус дождался, пока она ушла.

– Кит тоже не все знает. – Он взял соломинку и положил ее в стакан с чаем. – Ты ведь помнишь, как умер твой отец?

– Из-за кита.

– Верно. И, возможно, до тебя доходили старые слухи, что я имел к этому какое-то отношение.

Я покачала головой. Ничего такого я не знала.

– Так вот, некоторые так считали.

– Так вот почему преподобный Билл так странно ведет себя с тобой?

– Частично да. К тому же он терпеть не мог Джейми, поскольку тот не исповедовал то направление религии, которого придерживается преподобный.

– Я не понимаю, почему кто-то должен считать, что ты имеешь отношение к смерти отца.

Он помешивал соломинкой свой чай.

– Во-первых, это время года – не сезон для появления китов у наших берегов, – проговорил он. – К тому же Джейми и я в молодости иногда не ладили, поэтому начали ходить такие слухи.

– Но все это смехотворно, – сказала я.

– Ты права. Но на лодке у нас действительно произошла драка, и об этом никто не знает… И Кит тоже. Никто, кроме тебя и меня.

Джорджия Энн подошла к нам, неся заказанный хот-дог с кольцами лука. От запаха еды у меня начались спазмы в желудке.

– Может, что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, спасибо, – ответил дядя Маркус.

Он молча сделал несколько глотков чая, пока она не отошла.

– Когда мы с Джейми вышли в открытое море, он сказал мне, что любит Сару и хочет развестись с твоей мамой.

– Этого не может быть! – вскрикнула я.

– Извини, Мэг, но так оно и было. И еще Джейми сказал мне, что он – отец Кита. – Он взял с тарелки кольцо лука. – Я никогда никому не говорил об этом разговоре, считая, что секрет умер вместе с Джейми. – Он прожевал лук и проглотил его. – Он давал Саре деньги на ребенка, но после его смерти все это, конечно, прекратилось. Лучше бы он никогда не говорил мне об этом, но он сказал, и я не мог сидеть просто так и смотреть на Кита, которому в то время было не то шесть, не то семь лет. Я не мог видеть, что он растет без всякой поддержки, а ведь он – сын Джейми и мой племянник. Поэтому я организовал для него трастовый фонд и вложил туда четыреста долларов собственных денег. Я написал об этом Саре и передал ей вместе с чеком письмо. Там было написано что-то вроде того, что это фонд Кита, учрежденный в колледже. Я знаю, что Джейми любил вас и Кита и хотел, чтобы я о вас позаботился. Мне было жалко Сару.

– А как насчет мамы?

– Конечно, я очень жалел твою маму, – сказал он. – Но она не знала правды. Она думала, что Джейми умер любящим мужем. И что с Сарой они были только друзьями.

– Как ты можешь так сочувственно говорить о ней? – вскрикнула я. – Она была лучшей подругой мамы, и она же… – Я не могла продолжать.

– Я знаю, это трудно понять, Мэгс. Я тоже сначала был совершенно не в себе. Я был так зол, что подрался с твоим папой. Люди иногда делают ошибки. А их чувства со временем меняются.

Я подумала о Бене. Неужели мои чувства к нему когда-нибудь изменятся? Невозможно.

Я сняла обертку со своей соломинки, чтобы было чем играть. Я скатала тонкую бумагу в маленький шарик и сплющила его пальцами.

– Но я все еще не понимаю, почему Кит сказал об этом только сейчас, – проговорила я.

– У Сары хранилось мое письмо, – ответил дядя Маркус. – Она засунула его вместе с какими-то счетами, а Кит случайно наткнулся на него. Он нашел его утром в день пожара, что объясняет, почему он в тот вечер так злобно вел себя с Энди.

– Когда он увидел меня у себя в палате, то стал говорить про мое богатство.

– Но ты действительно богата. Ты живешь на вполне приличные деньги, оставшиеся в наследство от Джейми. Кроме того, от него осталась страховка на тебя, Энди и твою маму, которая продлится еще несколько лет. У Сары и Кита совсем не такое успешное положение, и, несмотря на то что я всегда осуждал то, что сделал твой отец, я не мог оставить его сына в нищете.

Я выглянула в окно. Дождь прекратился, во всяком случае на время.

– Я всегда считала своего папу идеальным, – проговорила я. – Не понимаю, как он мог это сделать. Так обманывать маму и всю семью.