Господин маг. Новые возможности - Дмитрий Смекалин

В последний раз уточнил, когда уже добрался до нужной двери. Таблички с именем на ней не было, только номер. Впрочем, попал он не в комнату с многими столами, а приемную вполне солидного кабинета. Чем-то антураж напоминал контору Карташова на золотом прииске. Петя мысленно еще раз провел переоценку роли Роте в товариществе. Теперь в сторону увеличения.

В приемной дежурила не секретарша, не приказчик, а какой-то дедок. Как он здесь оказался и чем связан с хозяином кабинета, оставалось только гадать. Возможно, был именно что дядькой-воспитателем при мальчике из богатой семьи, пока тот рос, да так при нем и остался. По крайней мере, держался он тут вполне по-хозяйски.

Записку Мышкина внимательно прочитал, придирчиво оглядел кадета с головы до ног, задержав взгляд не столько на орденах, сколько на знаке академии.

– Маг, значица… – подвел он итог своим наблюдениям. – И за какие-то заслуги его высокопревосходительство хочет, чтобы мы вам денег дали…

– Вообще-то деньги у меня свои. Просто Василий Львович, – называя Мышкина по имени-отчеству, Петя специально подчеркнул хорошее с ним знакомство, – рекомендовал вложить их в ваше товарищество. И положенную мне за блокаду одного османского города премию в размере шести тысяч тоже вам переслать.

– Томы, что ли? – ворчливо переспросил дедок. – Чего тень на плетень наводите?… Ладно, пойду доложу.

И скрылся за дверью вместе с запиской, ворча на ходу:

– Переслать, как же…

Появился дед только минут через пять. К сожалению, сквозь дверь ничего слышно не было, а запустить ему вслед «духа» Петя не догадался. Точнее, не ожидал, что это может понадобиться.

– Вы, ваше благородие, – дед наконец появился и сделал приглашающий жест, – только не перепутайте. Роте – немецкая фамилия, означает «румяный». И к роте солдат никакого отношения не имеет.

Птахин улыбнулся, дескать, понял – и вошел в кабинет.

Назвать хозяина кабинета – молодого человека лет двадцати пяти – румяным было сложно. Он был рыжим. В классическом смысле этого слова – с огненной шевелюрой и конопушками по всему белому, как алебастр, лицу. На тыльной стороне рук они тоже присутствовали. Остальное тело было скрыто под партикулярным платьем из дорогой ткани. С массивной золотой цепочкой от часов. Петя мысленно похвалил себя, что тоже при часах с цепочкой. Может, не такой толстой, но достаточно солидной. А еще при орденах. В общем, тоже не лыком шит.

– Записку вашу я, Петр Григорьевич, прочитал, – довольно хмуро приветствовал его Василий Юлиевич. – Значит, вы хотите принять участие в ближайшей торговой операции нашего товарищества на сумму в шесть тысяч рублей, кою господин Мышкин просит зачесть при дальнейших взаиморасчетах «Южного общества товарных складов» с интендантской управой Тмутараканского порта. Не скажу, что меня это обрадовало, но с такими большими людьми лучше не ссориться.

– К сожалению, – Птахин заговорил доверительным тоном, – я оказался в том же положении. Указанные шесть тысяч я рассчитывал получить вчера наличными и только между делом поинтересовался, не посоветует ли мне опытный человек, куда их можно вложить. В результате получил вместо денег эту записку. Но, сами понимаете, отказываться от своих кровных не собираюсь.

Роте предпочел держать дистанцию и заговорил сухо, не отвлекаясь на обсуждение ситуации:

– Сейчас снаряжается судно с грузом овса в Англию. Здесь овес стоит шестьдесят пять копеек за пуд, в Саутгэмптоне рассчитываем его продать в среднем за рубль. То есть за вычетом дорожных и торговых расходов вы можете рассчитывать на тысячу-полторы прибыли. Если все пройдет благополучно, по возвращении судна в Тмутаракань эта сумма и ваши шесть тысяч будут переведены на ваш счет в нашем банке. Вы сможете получить ее в любом другом банке любого города княжества за вычетом комиссии за перевод. Как правило, это десять процентов, если вы не в курсе.

– Знаете, я немного в курсе торговых дел. – Петя скромно не стал уточнять, откуда у него такие знания. – Так вот, в южных губерниях цена пуда овса никогда не превышала тридцати копеек.

– При казенной торговле с интендантской управой? – Вот теперь голос купца сочился иронией. – Это еще небольшая наценка. Так сказать, доверенным партнерам.

Птахин прикинул в уме. Если тот же овес он закупит сам, прибыль получается вообще тройная. Только так не бывает. Зерно надо купить, где-то сохранить до отправки, нанять место на корабле и так далее. Этапов куча, и на каждом он может все потерять. Наверняка все тут уже без него поделено и новички не приветствуются.

Но, главное, нет у него времени всем этим заниматься. Тут самому надо вместе с товаром ехать, глаз с него не спускать, обо всем договариваться. А ему через два-три дня придется ехать вместе с Паленами в столицу, если хочет в академии доучиться. Так что вариант самому становиться купцом можно расценивать только как запасной. Если вдруг с карьерой мага проблемы начнутся. Начальный капитал у него теперь есть. Надо его только сохранить.

Кстати, а ведь с этим тоже проблемы могут быть. Деньги-то он собирается совсем чужим людям доверить. А ну как скажут, что корабль потонул, или, что вероятнее, в дороге именно его зерно подмокло и испортилось? Хотя и об османах забывать тоже не стоит. А вдруг и они каперствуют?

– Товар страхуется? – спросил он поэтому.

– Только на начальную стоимость, чтобы совсем не разориться. За вычетом двадцати процентов ставки страхования.

Нет, Петю такое явно не устраивает.

– Вложить деньги не в товар, а в ваше товарищество можно? Какая у вас прибыль за прошлый год была? Не общая, а та, что пошла в качестве дохода членам товарищества?

Молодой купец ответил после небольшой паузы, видимо, прикинув, стоит ли об этом с кадетом говорить вообще.

– В отчетах общества публикуется. Порядка двадцати процентов. Только по записке я вас в него принять не могу. Вот вернется корабль с прибылью, милости прошу, вносите живые деньги и ждите барышей. А так, извините.

– Так я как раз наличные и хотел внести. Сверх того, что в записке было.

Скептическое выражение лица господина Роте сменилось на заинтересованное, когда Петя стал выкладывать на стол небольшие пачки купюр, сложенные так, чтобы в каждой было по тысяче рублей.

Дальше последовал небольшой торг, на сколько можно увеличить эту сумму за счет той, что в записке указана. Считать ее за восемь тысяч или даже за шесть купец отказался категорически. Чем окончательно убедил Птахина в том, что его в этой торговой операции (с овсом) собирались надуть. Махнул рукой и согласился на пять тысяч. Торговаться можно было еще долго, но стало ясно, что молодой купец не уступит. Возможно, даже не из жадности, а потому, что на большее прав не имеет. Такое в лавке Петя чувствовать научился хорошо. Даже если устроить хороший скандал и пригласить Мышкина, не факт, что дело улучшить удастся. Тот ему не с членством в товариществе обещал помочь, а в разовой торговой операции. И опять же – все это время, а его нет. Вдруг прямо на завтра отъезд назначат?