Сплав закона - Брендон Сандерсон

Покончив с умыкателями, нужно отвлечь Майлза. И на достаточно долгое время – чтобы Уэйн успел собрать достаточно большой отряд. Если бы Майлз что-то заподозрил, находясь внутри замедляющего пузыря…

– Нет! – выкрикнул Майлз. – Руки прочь. Вам меня не удержать!

– Ты дурак, – сказал Ваксиллиум и сплюнул кровью. – Ты позволил себя изолировать и отвлечь, Майлз. Ты забыл первое правило Дикоземья.

Майлз продолжал кричать, и один из констеблей заткнул ему рот. Остальные продолжали затягивать узлы.

– Чем больше ты одинок, – негромко проговорил Ваксиллиум, – тем важнее иметь того, на кого можно положиться.

– Главный констебль решил не предъявлять обвинение вашему помощнику, выдававшему себя за офицера охраны правопорядка, – сказал Редди.

Ваксиллиум промокнул губу носовым платочком. Он сидел на скамье в ближайшем к логову умыкателей участке. Рядом покровительственно нависала Мараси.

Весь в бинтах, со сломанными ребрами, Ваксиллиум ощущал себя отработанным материалом. Наверняка останутся шрамы.

– Главный констебль должен радоваться, что лорд Ваксиллиум пришел на помощь, – сурово проговорила Мараси. – Более того, ему бы стоило умолять лорда Ваксиллиума о помощи.

– Вообще-то, он и в самом деле обрадован. – Редди выглядел сбитым с толку: глаза слегка прищурились, уголки губ опустились.

Он то и дело бросал взгляды через всю комнату на Бреттина, но главный констебль никак не реагировал на происходящее. Ваксиллиум же чувствовал себя слишком измотанным, чтобы вникать в эту игру. Впрочем, было приятно слышать, что в деле наметился благоприятный для него поворот.

Редди позвал какой-то другой констебль, и он ушел. Мараси положила руку на здоровое плечо Ваксиллиума. По тому, как она колебалась, как хмурила брови, было понятно, что она беспокоится о его физическом состоянии.

– Вы отлично справились, – сказал Ваксиллиум. – Майлз – ваша добыча, леди Мараси.

– Не меня избили до полусмерти.

– Раны заживают. Даже на старой коняге вроде меня. Смотреть, как избивают другого, и ничего не предпринимать… держу пари, это было мучительно. Не думаю, что я смог бы вынести подобное, поменяйся мы местами.

– Вы бы вынесли. Вы такой. Вы именно тот человек, каким я вас представляла, и вместе с тем куда более настоящий.

Мараси сжала губы, будто хотела сказать что-то еще, – Вакс читал ее намерения по глазам.

– Ничего не получится, леди Мараси, – мягко проговорил он. – Я благодарен вам за помощь. Очень благодарен. Но того, чего бы вам хотелось видеть между нами, не существует. Мне жаль.

Ничего удивительного – она покраснела.

– Разумеется, я ни на что такое не намекала. – Мараси натянуто рассмеялась. – С чего вы взяли… Я хочу сказать, это глупо!

– Тогда приношу свои извинения.

Оба прекрасно все понимали, но Ваксиллиум ощутил глубокое сожаление. Будь он на десять лет моложе…

Хотя дело даже не в возрасте как таковом. Дело в том, что эти годы с ним сотворили. Если ты видел, как любимая женщина умирает от твоего же собственного выстрела; видел, как давний соратник и уважаемый законник переходит на сторону зла, – ты уже не будешь прежним. Раны в душе глубже телесных. И заживают они куда медленнее.

Эта женщина молода, полна жизни. Она не заслуживала того, кто состоял из сплошных шрамов, завернутых в толстую оболочку из продубленной солнцем кожи.

– Лорд Ваксиллиум, – приблизившись, церемонно произнес главный констебль.

Бреттин выглядел таким же чопорным, как и в прошлый раз; форменную шляпу он держал под мышкой.

– Главный констебль, – в тон ему ответил Ваксиллиум.

– В связи с вашими сегодняшними усилиями я отправил в Сенат запрос о назначении вас общегородским уполномоченным по досудебному урегулированию.

Ваксиллиум удивленно моргнул.

– Если вы не в курсе, – продолжал Бреттин, – это наделит вас правом вести расследование и производить арест, как если бы вы служили в полиции, и позволит в рамках закона проводить действия вроде тех, что имели место прошлой ночью.

– Очень… продуманно с вашей стороны.

– Всего лишь способ оправдать ваши действия, не навлекая неприятностей на полицейское управление. Я датировал запрос задним числом, и если повезет, никто не поймет, что минувшей ночью вы действовали в одиночку. Кроме того, я не хочу, чтобы вы считали, будто должны действовать в одиночку. Городу не помешает ваш опыт.

– Со всем должным уважением, сэр, ваша позиция претерпела значительные изменения, – заметил Ваксиллиум.

– У меня была возможность передумать. Вам следует также знать, что вскоре я ухожу в отставку. На мое место назначат нового главного констебля, но он будет обязан принять мандат, который выдаст вам Сенат. Разумеется, если Сенат примет положительное решение.

– Я… – Ваксиллиум не знал, что сказать. – Спасибо.

– Это ради блага города. И если вы злоупотребите этой привилегией, ее, вне всяких сомнений, отзовут. – Неуклюже кивнув, Бреттин двинулся к выходу.

Глядя ему вслед, Ваксиллиум задумчиво почесывал подбородок: странно, Бреттина будто подменили.

Появившийся в дверях Уэйн, проходя мимо главного констебля, в знак приветствия чуть приподнял счастливую шляпу – с одной стороны та была в крови – и с ухмылкой приблизился к Ваксиллиуму и Мараси.

– Вот. – Уэйн незаметно передал Ваксиллиуму что-то завернутое в носовой платок. Оно оказалось неожиданно тяжелым. – Добыл тебе еще один из тех пистолетов.

Ваксиллиум вздохнул.

– Не переживай, – прибавил Уэйн. – Я оставил вместо него очень симпатичный шарф.

– А где ты взял шарф?

– У парня, которого ты пристрелил. Так что это не воровство. Ему ведь, в конце концов, этот шарф уже без надобности. – Уэйн выглядел весьма довольным собой.

Ваксиллиум сунул пистолет в пустую кобуру. В другой была Виндикация. Ее нашла Мараси: обыскала логово умыкателей после того, как задержали Майлза. Просто замечательно. Было бы обидно пережить такую ночь только для того, чтобы Ваксиллиума прикончила Ранетт.

– Итак, – сказала Мараси, – ты обменял шарф мертвеца на пистолет другого мертвеца. Но… пистолет сам по себе принадлежал кому-то, кто уже мертв. Следуя той же самой логике…

– Не пытайтесь, – посоветовал Ваксиллиум. – С Уэйном логика не срабатывает.

– Я купил амулет против нее у странствующей гадалки, – объяснил Уэйн. – Благодаря ему у меня два плюс два равняется всякой чепухе.

– Я… у меня нет слов, – растерянно проговорила Мараси.