Клуб адского огня - Питер Страуб

— "...поблизости. Полиция Спрингфилда обнаружила расчлененный труп и следы борьбы в номере мотеля «Хиллсайд» на Тилтон-стрит. Полиция Спрингфилда располагает данными, свидетельствующими о том, что сбежавший серийный убийца ранен; полиция ведет тщательный поиск в районе, прилегающем к Тилтон-стрит. Хотим предупредить жителей городка, что Дарт вооружен и крайне опасен. Ему тридцать восемь лет. Рост шесть футов два дюйма, вес двести фунтов. У него светлые волосы и карие глаза, и последний раз его видели в сером костюме и белой рубашке. Судьба и местонахождение его заложницы, миссис Норы Ченсел, остаются по-прежнему неизвестны".

С крайне безрадостной улыбкой на лице Дэн Харвич зашел в комнату и резко остановился, услышав имя Норы.

— "Описание внешности миссис Ченсел: сорок девять лет, пять футов шесть дюймов ростом, стройная, вес примерно сто десять фунтов, темно-каштановые волосы и карие глаза, последний раз ее видели в синих джинсах и синей блузке с длинными рукавами. Всякий, кто увидит миссис Ченсел или особу, похожую на нее, должен немедленно связаться с полицией или местным отделением ФБР. Полиции еще не удалось опознать последнюю жертву Дарта, Продолжаем выпуск городских новостей. Сенатор Митчелл Креймер решительно отказывается признавать недавние обвинения в злоупотреблениях..."

Харвич выключил радио.

— Дай мне ключи от машины. — Нора протянула ему ключи. — Твоя жизнь куда богаче приключениями, чем моя, — с грустной улыбкой и почти извиняющимся тоном заметил Дэн.

— Я доставляю тебе неудобства, мне лучше уйти. Не стоит держать меня тут из милости потому, что когда-то мы были друзьями.

— Мы были гораздо большим, чем просто друзьями. И возможно, мне стоит иногда доставлять неудобства. — Он улыбнулся Норе, глаза его сверкнули, и перед ней возник прежний Дэн Харвич, на секунду заслонив свою более осторожную и циничную версию. — Я мигом.

— Постарайся придумать по дороге, что мне делать дальше, пожалуйста. Хорошо?

— Уже думаю.

Когда Харвич вернулся, Нора сказала:

— У меня такое ощущение, что в ближайшее время появление твоей жены не предвидится.

— О ней не беспокойся. Ларк вне игры.

— Прости. Когда это случилось?

— Несчастье произошло в тот день, когда мы поженились. Думаю, я связался с Ларк для того, чтобы забыть Хелен. Ты ведь помнишь Хелен?

— Как я могу забыть Хелен!

— Тебя тогда, наверное, впервые в жизни выставили из дома, — рассмеялся Харвич. — В конце концов она заявила, что не хочет здесь жить, я тоже этого не хотел и откупился от нее. Откупился — это еще мягко сказано. Два миллиона в качестве алиментов и по десять тысяч ежемесячно. Слава богу, в прошлом году ей удалось заставить какого-то бедолагу жениться на ней. Но я решил подстраховаться, когда женился на Ларк. Она подписала брачный контракт, по которому в случае развода ей доставалось двести пятьдесят тысяч, вся ее одежда, драгоценности, машина — и все. Вот только не следовало мне жениться на женщине по имени Ларк Петтигрю. Я позволил ей все здесь переоборудовать целиком и полностью, и теперь живу в этом вот кукольном домике. — Взгляд Дэна был полон любви, нежности и грусти. — Жениться надо было на тебе, но я был слишком глуп, чтобы понять это. А ведь ты была тогда рядом.

— Я приняла бы твое предложение, — сказала Нора.

— В тот, последний раз? Ты появилась здесь как воплощение Вьетнама. Я хочу сказать, ты была какой-то неистовой. А я уже встречался с Ларк. Я хотел сказать, что должен был жениться на тебе давным-давно. На тебе, а не на этой ведьме Хелен.

— Почему же ты этого не сделал?

— Не знаю. А ты знаешь? Может, и хорошо, что мы этого не сделали. Я, кажется, не очень хороший муж. — Он обвел широким жестом кухню и снова рассмеялся. — Ларк ушла недели три назад, а через неделю после этого я уволил уборщицу. Мне плевать на беспорядок. Эта чертова уборщица вечно перекладывала с места на место мои книги и бумаги. Виноват: я так и не понял, почему должен изучать систему хранения вещей, предложенную уборщицей.

Нора улыбнулась.

— Господи, да что ж это я!... — Харвич зажмурился. — У тебя такая беда, а я говорю обо всей этой ерунде вместо того, чтобы тебе помогать.

— Ты уже помогаешь мне, — успокоила его Нора. — Ты даже не представляешь, как часто я думаю о тебе, Дэн.

Дэн потянулся к ней, накрыл ее ладонь своей, крепко сжал, а затем отпустил.

— Пожалуй тебе следует остаться здесь, по крайней мере, дня на два, на три. Может, дольше. Днем у меня операция, но я вернусь в четыре — в пять, привезу еды. Мы посмотрим, схватят ли они Дика Дарта; посидим, поговорим. Позволь мне позаботиться о тебе.

— Звучит очень заманчиво, — сказала Нора — Ты действительно разрешишь мне остаться?

Харвич подался вперед и снова взял ее руку.

— Даже если ты попытаешься уехать, я запру тебя на чердаке.

Норе показалось, что у нее вот-вот остановится сердце.

— Самому не верится, что я это сказал. Нора, ты как внезапное счастье, ты напоминаешь мне о настоящей жизни. Ты понимаешь это?

— Я напоминаю тебе о настоящей жизни.

— Да, какой бы она ни была. Напоминаешь... — Дэн отпустил ее руку и провел ладонью по глазам, которые неожиданно наполнились слезами. — Извини... Я должен думать, как помочь тебе, а вместо этого совсем расклеился. — Он попытался улыбнуться.

— Все хорошо, — сказала Нора. — Только в моей жизни грязи куда больше, чем в твоей.

Дэн потер пальцем под носом и ушел ненадолго в себя, остановив невидящий взгляд на горке грязных тарелок на краю стола.

— Давай приготовим тебе постель, — заговорил он, вставая; Нора тоже поднялась, возвращая ему улыбку. — Хочешь, принесу из машины твои вещи?

— Единственное, чего я сейчас хочу, — как можно скорее лечь и отдохнуть.

— Звучит неплохо, — улыбнулся Харвич.

Задержавшись у бельевого шкафа, чтобы взять там цветные простыни и наволочки им в тон — все белье новое и в упаковках, — они прошли затем в спальню с розово-голубым мохнатым ковром на полу, с синими в цветочек обоями и сосновой мебелью. У окна стояло кресло-качалка, сплетенное из прутьев и покрытое лаком. Прежде чем снять с кровати темно-синее пуховое одеяло, Дэн распаковал простыни и наволочки.

— Кровать удобная, а от кресла держись подальше, — кивнул в сторону кресла-качалки Харвич. — Одна из необузданных фантазий Ларк — креслице за две тысячи долларов, которое дырявит свитера и юбки.

Дэн накинул на кровать простыню, и Нора принялась заправлять ее края под матрац, в то время как хозяин квартиры делал то же самое с другой стороны. Вместе они расстелили, расправили и подоткнули верхнюю простыню.