Люди в черном - Александр Тамоников

– Взаимно, товарищ полковник.

Егора разбудил утром в семь часов все тот же Тимур. Он перегнулся через край отверстия, просунул в подвал фонарь, ослепив Астафьева, спросил:

– Ну что, русский? Как спалось на новом месте?

– А, это ты, прыщавый? – узнал по голосу чеченца Егор. – Хавальник залечил?

– Издеваешься, да? А ну подъем, скотина!

– Да не ори ты! Как насчет туалета?

– Тебе места там мало? – заржал молодой чеченец.

– Да я не о том, дурак! Вода нужна, умыться!

– Вода? Сейчас будет тебе вода!

Чеченец скрылся, чтобы через несколько минут появиться вновь.

– Гяур? Держи воду, умывайся!

Егор и на этот раз не просчитал мелочного коварства чеченца и встал прямо под лазом, чтобы принять емкость с водой, как рассчитывал. Но на него вылилось целое ведро ледяной, видно из реки, воды.

Тимур взахлеб захохотал.

– Вот блядь нерусская! – выругался Егор, отряхиваясь. – Сучонок, что сделал?

– Ну как, умылся? Ништяк? – не смолкал смех сверху!

– Знаешь, Тимур, у меня уже на пути попадался один бестолковый качок, все норовил подлянку сделать, так я ему обещал шею свернуть!

– И что?

– И свернул! Я привык держать слово! А теперь знаю, что сделаю с тобой!

– Ну и что ты сделаешь со мной, гяур?

– Тебя я утоплю в реке, как паршивого котенка, учти это! Если, конечно, ты доживешь до этого, чмо черномазое!

– Ага, свинья немытая, но раньше я сниму с тебя шкуру, как с барана. А ну давай, наводи порядок в помещении, сено в угол, оно тебе больше не пригодится!

– Валил бы ты отсюда?

– Я свалю, но скоро ты не так запоешь! Скоро ты завоешь, как раненый шакал, в ногах у Хозяина валяться будешь...

– Ты базар свой гнилой завязывай. Завтрак лучше неси!

– Сейчас! Подожди, в сортир схожу, принесу тебе дерьма на лопате!

– Ты в сортир ходишь? Для чего? Тебя же месяц как только ссать стоя научили. А ты уже в сортир? Рановато! Твое место среди камней!

– Ну, русский, отдаст Хозяин тебя мне, ох и отыграюсь я на тебе, вволю отыграюсь!

– Морду только прикрой чем-нибудь. А то ведь снова расшибу, на хер, хлебало твое вонючее! Жалеть на этот раз не буду!

Тимур исчез, следом захлопнулась дверь.

Мокрый и от этого злой, Егор отошел к углу и закурил. Хорошо, что еще этот пидор сигареты не намочил. Вот тварь прилипчивая! Живут же такие скоты!

За курением задумался, а подумать было о чем!

«Что этот придурок Тимур говорил? Что скоро запою я по-другому? В ногах у Хозяина буду валяться? Да! Он сказал так!»

Это значит, что главарь банды, или Хозяин, как его все называют, будет допрашивать его! Что ж, так и должно быть! Вопрос, как держать себя? Нельзя и слабость показать, сразу поймут и искалечат, но особо и борзеть не стоит, может получиться тот же результат. Нужно вести себя спокойно, не показывая и тени страха перед неизвестным будущим. Вести себя, как подобает мужчине. Это «чехи», при всем своем коварстве и беспощадности, ценят и уважают. Уважают тех, кто перед лицом опасности ведет себя достойно. Что ж, так и поведем себя! Главное – сыграть презрение к смерти, но и не дать повода преждевременно разделаться с собой. Хотя сделать это будет не так и сложно! Ребята наверняка где-то рядом, допрос будет прослушиваться, и в случае чего они не дадут пристрелить его как собаку, а сами устроят кровавую карусель. Так что главное – спокойствие, выдержка и немного раздражения по поводу «сорвавшейся» акции.

Выработав тактику поведения на допросе, Егор стал ждать, стремительно уменьшая и так невеликий запас сигарет.

А в 9.30, соблюдая меры предосторожности и маскировки, полковник Галкин и майор Краснов начали спуск по своим направлениям. Стационарные посты караула бандитов находились почти посередине спусков, закрывая небольшими, сложенными из камня позициями тропы почти на всю их ширину. Место постов было выбрано удачно, и офицеры вынуждены были остановиться на расстоянии в двести-триста метров от них. Что, впрочем, обеспечивало им прямой контакт с противником, с большой долей вероятности гарантированного поражения последнего.

Буш же, уже выспавшись в пещере, сложил лебедку, осторожно вышел из расщелины и поднялся на валун, скрывшись в кустах. Перед ним раскинулись развалины Алтан-Юрта с тремя пригодными для обитания зданиями-крепостями. На крыше среднего дома была оборудована огневая точка с пулеметом «РПК» и расчетом из трех человек, имеющих на вооружении, кроме пулемета, автоматы «АКС».

Валера прижался к скале, устроился поудобнее, приготовив свой мощный «АН-94», зарядив подствольный гранатомет прыгающей гранатой. Шепотом доложил командиру о своем положении и начал наблюдение, готовый в любой момент вступить в бой, имея весьма ценное преимущество господствующей над местностью высоты.

Завтрака Егор так и не дождался.

Около полудня вниз спустили длинную деревянную шаткую лестницу.

– Поднимайся! – приказали сверху.

Астафьев выполнил распоряжение, и тут же на него навалились трое дюжих молодцов, быстро связав руки за спиной. Ноги на этот раз оставили свободными.

– Выходи, – последовал следующий приказ.

Егор вышел из здания и тут же встал, ослепленный ярким дневным светом. Конвой понял, что пленнику требуется время, чтобы адаптироваться, и не торопил его.

Все это не осталось не замеченным Бушем, который сразу оповестил командира и Краснова о том, что Астафьева вывели из крайнего дома.

Через несколько минут Егора подтолкнули в спину.

– Пошел вперед!

Астафьев прошел несколько метров, как последовала новая команда:

– Стоять! Беслан, доложи Хозяину, что пленника доставили.

Один из чеченцев вошел в дом. Вскоре вышел оттуда:

– Вводи!

Егора вновь толкнули в спину, он огрызнулся:

– У тебя языка нет, чтобы нормально сказать? Какого хера толкаешься?

– Иди! Разговорилась, свинья русская!

– Чурбан плешивый! – не остался в долгу Астафьев.

– Ну, что там застряли? – раздался громкий вопрос из помещения.

Астафьева втолкнули в дом через комнату, служившую и прихожей, и местом для телохранителей, в своеобразный зал, где на кошме, среди подушек возлежали трое.

Один посередине, скорее всего, сам Хозяин, с черными густыми волосами, обильно побитыми сединой, небольшой аккуратной бородкой, с правильными чертами лица, лет так под пятьдесят, может, чуть больше.