Армстронги. Загадка династии - Эндрю О'Коннор

– Что сделано, то сделано, и сейчас уже нет смысла постоянно возвращаться к этому, – ответил Чарльз.

– Что ж, тогда я собираюсь обеспечить, чтобы такое никогда больше не повторилось. Я выставил наш дублинский дом на продажу. Аукционист полагает, что он будет продан в течение ближайших нескольких недель.

– Что? – пришел в ужас Чарльз. – Ты не имел права продавать этот дом. Ты бросаешь на ветер часть состояния Армстронгов, которое должно перейти ко мне и моему сыну.

– Это ты бездарно разбазариваешь наследие семьи за счет своей ветрености и легкомыслия. Нет, дом в Дублине будет продан. Не желаю, чтобы тебя в дальнейшем влекли огни большого города. Твоя жизнь и твое будущее отныне связаны с Армстронг-хаусом и поместьем, где ты наконец-то немедленно приступишь к выполнению своей роли.

Арабелла находилась с детьми наверху в детской, но эхо разносило крики Чарльза и Лоренса по всему дому.

– Мама, а почему дедушка так кричит на папу? – спросила Пруденс, похоже, не слишком обеспокоенная происходящим – в отличие от Пирса, которого крики, казалось, встревожили.

– О, они просто затеяли один глупый спор, так что не о чем волноваться, – успокаивающим тоном сказала Арабелла, погладив Пирса по головке.

– А, это так же, как бывает, когда вы с папой ругаетесь? – спросила Пруденс.

Арабелла вынуждена была признать, что их дети уже привыкли к постоянным перебранкам, которые возникали у них с Чарльзом. Но Пруденс, нервы у которой были, видимо, просто стальными, это никогда особо не заботило.

– Что-то вроде этого. А теперь почитать вам сказку? – улыбнулась Арабелла.

В тот вечер Арабелла сидела на диване в их спальне и читала у огня, когда в комнату вошел Чарльз с потемневшим от гнева лицом.

Подойдя к шкафу с напитками, он налил себе виски из графина.

– Закончил на сегодня спорить с отцом? – спросила она, не отрываясь от книги.

– В конце я уже просто ушел – не мог его больше слушать.

– А остальное время где ты был?

– Катался верхом.

Она закрыла книгу и положила ее рядом с собой на диван.

– Я его нисколько не осуждаю, – заметила она.

– Легко было догадаться, что меня ты не поддержишь!

Арабелла саркастически усмехнулась.

– Конечно, не поддержу! Ты растратил мое приданое, на что бы оно у тебя ни ушло – на французских шефов или карточную игру.

– Но когда мы жили на широкую ногу, ты почему-то ничего не имела против.

– Я бы была против, если бы догадывалась, что мы катимся в финансовую пропасть! Но нет же: этот факт, как и все остальное, с тобой связанное, было скрыто покровом секретности и обмана.

– Это меня все обманули, – заявил Чарльз, с горечью вспомнив о Фитцрое. – Но больше такого никогда не повторится, клянусь. Я буду делать все, что требуется, но никто и никогда меня уже не проведет. Я по-прежнему наследник всего этого. Я по-прежнему в один прекрасный день стану главой этого семейства. И больше меня уже никому не одурачить.

Арабелла смотрела на него и даже немного растерялась. Она знала, каким жестоким и беспощадным может быть он, но эта его безумная решимость пугала даже ее.

Маргарет зашла в гостиную и застала там Лоренса, который сидел и смотрел на огонь в камине. Она подошла и обняла его.

– Знаешь, я часто думал, что эта система права первородства ошибочна и порочна, – сказал он. – Ну почему титул и все остальное должен обязательно наследовать старший сын? И почему лордом Армстронгом однажды станет Чарльз, который для этого настолько не подходит?

Маргарет встревожилась.

– Так у нас заведено, Лоренс; эта система прекрасно работала много сотен лет, будет работать и дальше.

– Я понимаю. Но из моих других сыновей получились бы гораздо более подходящие наследники, чем из него. Я просто не могу доверять ему, в особенности после этих последних событий.

– Тем не менее, Лоренс, наш наследник – Чарльз. И хотя мы можем изо всех сил направлять его и давать ему советы, мы никогда не должны ставить под сомнение или как-то расшатывать его положение.

Лоренс изучающе смотрел на жену. Она была настоящим бастионом традиций и преемственности. Она никогда не сомневалась в установленном порядке вещей, а имя и репутация семьи всегда стояли у нее на первом месте. Даже в слабохарактерности и лживости Чарльза она по-своему отказывалась видеть вину сына. Маргарет была склонна считать любые промахи со стороны Чарльза результатом его неудачного брака на безответственной женщине. Хотя Лоренс и сам был шокирован поведением Арабеллы до свадьбы, в итоге ему все-таки стало жаль ее. Было очевидно, что Арабелла по-прежнему безумно любит Чарльза, что любовь эта привела ее к жизни, к которой она определенно не привыкла, но в ней присутствовала внутренняя сила, позволявшая ей справляться со всем этим. Лоренс подозревал, что любую другую женщину Чарльз давно бы уже сломал.

Однажды утром Чарльз сидел в столовой и недовольно разглядывал вареное яйцо перед собой, вспоминая великолепные завтраки, которые готовил им месье Юппер. Он бросил взгляд на Арабеллу, намазывавшую джем на тост, и на своих родителей, сидевших на разных концах стола.

– На ферме у О’Хары возникли проблемы с урожаем. Я хочу, чтобы мы с тобой с утра съездили туда и посмотрели все на месте, – предупредил его Лоренс.

Чарльз кивнул, разбивая ножом скорлупу яйца.

– А я, Арабелла, после обеда выступаю арбитром конкурса на самое прелестное дитя в деревне – может быть, вы присоединитесь ко мне и поможете мне судить? – спросила Маргарет.

Арабелла ненадолго задумалась.

– Боюсь, я буду занята с детьми. Пока мы не наняли гувернантку, я должна находиться при них.

– Но мы могли бы взять их с собой, – настаивала Маргарет. – Деревенским детям тоже было бы интересно на них посмотреть.

Арабелла хотела возразить еще что-то, но затем передумала. Не стоило лишний раз сердить Маргарет. Поскольку им предстояло жить вместе под одной крышей, имело смысл сделать над собой усилие.

– А каким образом вы ищете гувернантку? – поинтересовалась Маргарет.

– Через агентство по трудоустройству в Дублине.

– Хотя мы мало что можем себе позволить на мое ничтожное жалованье, которое мне назначено с доходов поместья, – проворчал Чарльз. Он до сих пор не мог понять, было ли это частью наказания со стороны Лоренса или же отец таким образом приучал его к более экономному образу жизни, только жалованье ему было назначено маленькое до нелепости. Он был убежден, что Джеймс получает намного больше его.

Когда Чарльз с семьей вернулся в Армстронг-хаус, Джеймс переехал жить в большой фермерский дом на территории поместья. Чарльзу казалось, что дом этот больше похож на крестьянскую хижину, но раз Джеймс больше не путался у него под ногами, ему было все равно.