Дворянство. Том II. Ступай во тьму - Игорь Игоревич Николаев

спиртовая перегонка разошлась по всему континенту. Елена никак не могла решить, гордиться ли ей этим достижением или наоборот, стыдиться, потому что использовали «воду» в основном отнюдь не для медицины. К тому же оставалась нешуточная вероятность, что женщина просто чего-то не поняла или сделала неправильные выводы, приписав себе незаслуженное.

Что забавно – медицинский сундучок был, пожалуй, единственной вещью, которая прошла с Еленой почти все ее злоключения, от Пустошей до Пайта. Прочее обреталось и терялось, включая дорогое оружие, а походная аптечка с хирургическим инструментарием оставалась при хозяйке.

Она отпросилась у мэтра на весь день, Ульпиан обошелся без вопросов и укоров, очевидно юрист подумал, что укрепление добрых отношений с Дан-Шином стоят дня без лучшего писца. Елена струсила и не решилась сказать, что в будущем намерена отпроситься на бОльший срок, пару дней самое меньшее. Всему свое время. Вдруг комиссар помрет под скальпелем, тогда и ехать никуда не придется… Хотя кого она обманывает? Придется. И полусотни монет хватит, чтобы выполнить кое-какие добровольно принятые обязательства.

Итак, Елена вышла из дома… точнее вознамерилась. И накатанная процедура открывания дверей дала сбой, причем дважды. Во-первых, по улице суматошно бегал народ, как на празднике, только никакой праздник на сегодня, вроде бы, не приходился. Однако энтузиазм и оживление вполне наличествовали. Больше всего горожане сейчас напоминали родственников, которым сообщили, что умер богатый дядюшка. Покойного жаль, однако наследство, имущество… В славном городе явно что-то случилось (опять), но что именно – оставалось неясным. Во-вторых, Елену ждали.

После того как уличный ажиотаж немного спал, Елена осторожно вышла, дождалась, пока за спиной лязгнет засов и только после этого шагнула к противоположной стороне улицы, туда, где прислонилась к соседнему дому Гамилла. «Госпожа стрел» казалась смурной и даже печальной. Она все также носила сломанный кинжал, добавила к нему еще короткий тесак, но арбалета Елена не заметила.

- С добрым утром, - лекарка сначала поздоровалась, затем посмотрела на кусочек неба между крышами, сощурилась и подумала, что перебрала насчет «утра».

- День добрый, - ответила Гамилла с той же печалью.

- Ко мне? – уточнила Елена.

- Ну… да.

- Ох, - огорчилась лекарка. – Только у меня дело. Иду лечить. Буду ногу резать.

- Ну да… - Гамилла совсем расстроилась. – Тогда в другой день, наверное…

- Слушай, - Елена взяла ее под руку, лекарка была искренне рада встретить спутницу, с которой толком не виделись уже пару месяцев. – А ты спешишь? Если не торопишься, можешь меня подождать.

- Наверное, - задумалась приободренная арбалетчица. – У моей бестолковки песни только после заката.

Елена пару мгновений силилась понять, кого имеет в виду Гамилла, затем сообразила, что «бестолковка» это, надо полагать, юный менестрель.

- Ну, я, надеюсь, так долго не задержусь, - улыбнулась рыжеволосая. – Идем?

- Идем, - с облегчением согласилась Гамилла.

Арбалетчица как обычно разговорчивостью не отличалась, но Елена поняла, что спутницу гнетут мрачные мысли, которыми та не прочь поделиться. Или наоборот, хотела бы выслушать… О, черт! Она же давным-давно обещала сказать арбалетчице что-то важное и совсем забыла! Лекарка с большим трудом удержалась от ругани прямо посреди улицы. Хотя, даже разразись она самой площадной бранью, вряд ли это кого-то удивило бы. Горожане все так же энергично бузили, выражая разные степени довольства, озабоченности, а кое-кто и откровенной злобы.

- Все ярмарки провинции перенесли в Пайт, - отозвалась «госпожа», думая о своем. – «Деревянным» фуэром.

- Что? Ярмарки? – не поняла Елена.

Судя по короткому пояснению Гамиллы, которая не особо вникала в суть, администрация Пайт-Сокхайлхейя объявила, что летние и – главное! – осенняя ярмарка будут проводиться только в столице. Причем объявила серьезно, настолько, что указ об этом был «деревянным», как церковный устав, то есть вырезался на досках, кои устанавливались в местах общей доступности, дабы каждый мог лично ознакомиться.

Ярмарки были главным экономическим событием в Ойкумене, независимо от места и времени. Проводить у себя ярмарку считалось за большую честь и удачу, а потеря ее неизменно оборачивалась упадком и бедностью, зачастую для целого региона. Теперь громадное число людей не сможет продать и купить уйму товаров – по «месту прописки» сбыта нет, а до столицы слишком далеко и дорого. Инструменты, утварь, посевной материал, дерево, глина, сотни и сотни наименований, все это замрет, создав жесткий товарный дефицит и открывая дорогу спекулянтам. Указ бил по экономике всей тетрархии, превращал столицу в огромного вампира, обескровливающего все вокруг.

А еще Указ был абсолютно, прямо-таки вопиюще незаконен.

В голове у Елены сразу же запрыгали варианты и комбинации – как подобное могло случиться. Самое простое и естественное объяснение сводилось к тому, что воинствующие графья выбили у короля очередную мега-преференцию. Оспорить ее можно будет лишь в суде императора, случится это не раньше будущего года, а деньги польются в сундуки еще до зимы. Тем, кто против, графские дружины пояснят насчет справедливости. От такого решения веяло замогильной жутью кристально чистого принципа «умри ты сегодня»… но своя логика в нем имелась. И понятно из-за чего радуются горожане, не им ведь придется сбывать перекупщикам за бесценок все подряд, лишь бы пережить зиму.

Елена подумала еще немного и выразила отношение к происходящему словом, которое ближе всего было к русскому «пиздец». Гамилла кивнула, соглашаясь, но опять же как-то отстраненно, будто из другого мира.

Недалеко от дома Дан-Шина располагалась харчевня, по виду приличная, наполовину открытая, как веранда со съемной крышей. Здесь много играли, но пристойно, даже без воплей и драк. Женщины решили, что Гамилла посидит за бутылкой вина, Хель же подойдет, уладив проблему пациента.

- О, слушай! – встрепенулась Хель. – Тебе рожать приходилось?

- Нет, - озадаченно вымолвила Гамилла. – Параклет миловал как-то.

- А-а-а, жаль, - с явным огорчением протянула рыжеволосая. – Ну, ладно.

На том и расстались.

* * *

- А что император думает о ярмарочном беспределе? – спросила Елена, раскладывая принадлежности на вымытом и отскобленном до желтизны столе, который для верности еще и ошпарили кипятком.

- Я выполняю приказы, а не мысли Его Императорского Величества, - буркнул Дан-Шин, стараясь не глядеть в сторону отвратительно полированных и блестящих железок.

Комит нервничал – а кто сохранил бы на его месте спокойствие? – и срывался. Елена решила, что лучше помолчать, сосредоточившись на грядущей операции. Теперь, наглядно представляя задачу, лекарка уже не чувствовала прежней уверенности, а также подозревала, что Гамилле одной бутылки не хватит.