Не один - Отар Кушанашвили

Маргарита Терехова – актриса, в которую мы все влюблялись безрассудно с первой секунды ее появления на экране. Если вы помните фильм «Собака на сене», то это та самая барышня, которая манипулировала юношей, которого играл мой старый знакомец Михаил Боярский. А если кто не видел «Собаку на сене», то все знают сагу про мушкетеров. Та самая коварная Миледи – это и есть Маргарита Терехова. Та самая подчеркнуто не советская, не похожая на всех актриса.

Столько лет прошло, я уже познакомился с дочерью Маргариты Тереховой Аней, я брал у нее интервью года три назад. Она, конечно, похожа на маму, но не очень.

Я не преминул заметить, что ее мама была для меня причиной влажных снов, которые никогда не будут смыты дождями – если цитировать Бродского. И Аня, рассмеявшись, сказала, что она и сейчас вполне может сгодиться для роли эротической модели.

У Маргариты Тереховой не сложилась личная жизнь. Аню она родила, шла по жизни, выбирая роли, отвергала их. Но если человек снялся не более чем в десяти картинах за всю историю, а ей больше 60 лет, и у нее нет каких-то регалий, но есть страна, влюбленная в нее – что такое тогда актерское мастерство? Это не игра в покер, это не журналистика, это рефлексия, самоедство. Это поедом себя ешь, звонков нет, ты не хочешь играть проходные роли, отказываешься от всего, ходишь под конвоем своего омерзительного нрава. Этот омерзительный нрав, который взял тебя в наручники, не позволяет тебе играть в сериалах.

На канале «Культура» не Маргарита уже, а Маргарита Борисовна Терехова появляется, ослепительная, подтянутая и по-прежнему с ума сводящая. Недавно я размышлял о том, как благородно состарился Ричард Гир, а теперь я вижу актрису, прожившую большую жизнь и сохранившую в себе свойство радоваться жизни, как подросток, и судя по ее выступлению, она только начинает жить в этих больших летах.

Когда этим летом на меня обрушились одна профессиональная беда за другой, я нуждался в подпитке, и вот она, подпитка. Когда ты думаешь о себе, что ты самый разнесчастный человек, достойный сочувствия, ты вдруг видишь перед собой женщину, несущую в себе такую энергию, такое жизнелюбие и такую уверенность, что тебе становится неловко за то, что ты своим нытьем измучил всех окружающих.

На вопрос из зала, сформулированный так «Я ненавижу проигрывать, а проигрывать приходилось часто. А вы?», Маргарита Терехова ответила: «Не знаю, я не проигрывала». У нее установка – не проигрывать, даже если кто-то вырвался вперед, по служебной лестнице прокарабкался ближе к Эвересту.

Она никого не расталкивала локтями и сохранила вот это местоимение «я», воспарила над безликим местоимением «мы» и явила миру то, как можно сохранить красоту. Красоту мысли и красоту, что немаловажно, как таковую. И в нее по-прежнему влюбляешься безоглядно. Браво!

Для того чтобы напомнить самим себе, что мы люди, мы имеем дело (а некоторые из нас даже дружат – например, я) с высоким искусством. Я представить себе не мог, что любимый мною за исполнение роли Шерлока Холмса в модернизированном варианте, хулиганском, античопорном, с опровержением всех канонов классического кино, «Шерлока Холмса», Бенедикт Камбербэтч – настолько большой актер, что когда говоришь про него «большой актер», имеешь в виду не только Шерлока Холмса, который нас молниеносно влюбил в себя и положил на лопатки, и не только «Шпион, выйди вон», где он в роли совершенно другого толка изумил нас, но в первую очередь теперь (я делюсь впечатлениями сразу после просмотра) его участие в фильме «Третья звезда».

Что это особенный фильм, говорить не приходится, потому что рассказываю я об этом в пятницу, когда нам нужно было только продержаться до вечера, а потом каким-нибудь образом так организовать пространство, чтобы полезное сочетать с приятным.

Я посмотрел «Третью звезду», у вас есть время, чтобы этот фильм найти. У вас же, в отличие от меня, староверца, пещерного ублюдка, человека, совершенно не дружащего с новациями, не такой контакт, как у меня, с высоким искусством, но есть контакт с технологиями: вы можете найти этот фильм в интернете.

Если вы не заплачете во время просмотра фильма «Третья звезда», значит, вы чернильная душа, канцелярская крыса, человек зашоренный, лишенный тонкой организации (она вовсе не обязательно должна быть такой тонкой, какой наделен я).

Камбербэтч играет парня, обреченного умереть, он болеет раком, и фильм начинается с заявления: «Мне 30, и это мой последний день рождения». Снят фильм неизвестным режиссером (я не кинокритик, и это мне совершенно не важно), важен сюжет.

Три друга, знающих его с детства, съезжаются к нему, в родительский дом, где не говорят об этом вслух, но все знают, что это прощальный вечер. Понятно, что это невозможно смотреть. А смотреть надо.

Его сестра, его родители, которые с трудом сдерживая слезы, изображают жизнерадостность, исповедальная интонация режиссера: он не перегибает палку, он не педалирует тему скорейшего летального исхода.

Этот фильм очень тонко говорит о том, что жизненными соками человек питается только в кругу своей семьи. И вот этот прощальный вечер с моим любимым теперь уже артистом в главной роли, эти паузы, когда он вспоминает, кого обидел, это подведение итогов – это фильм на грани фола, когда ты все ждешь, что герои начнут говорить пошлыми заученными фразами, когда вдруг станет необходимо показать, как герой бьется в судорогах и кричит «Я так ничего и не успел».

Он говорит это, но говорит без надрыва, без истерики, без паники, говорит голосом не парня, но мужа, который понимает, что можно было бы успеть, даже будучи в тисках непреоборимой хвори. Он говорит эти слова, у него скупая-скупая слезинка, его вытянутое лицо – как прижизненная, но уже посмертная маска. И я понемножку начинаю плакать, потом (благо никто этого не видел, потому что я при детях и при остальных гораздо более тупых очевидцах этого стараюсь не делать) я начинаю безудержно рыдать.

Представьте мои рыдания и прибавьте определение «безудержно». Потому что эти трое друзей в течение фильма нет-нет, да и дадут понять, что они не хотят его отпускать. А он дает понять, что он никуда и не хочет уходить, но так сложилось. И силы неоткуда брать, и какой бы ты ни был сильный, приходит осознание того, что в какой-то момент все это прервется.

В один из моментов, душераздирающих, ножом крутящих твое сердце и раздирающих его на куски, они несли его на руках, когда выехали на пленэр в последний раз, и потеряли его лекарство, которым он поддерживает истощенный организм. Потеряли в высокой траве, когда несли его втроем, поочередно и вместе. Он начинает задыхаться, они бегут искать это лекарство, обвиняя друг друга, вспоминая, кто из них более бездушный – это невозможно смотреть. Но необходимо.

Особенно вам, потому что у вас есть я, а я дружу с высоким искусством. У меня вся пятница занята борьбой с ветряными мельницами и со всеми, кто теперь улюлюкает при уходе Саакашвили из президентского кабинета. Я имею дело с такими ублюдками в течение целого дня, что этот фильм мне лично нужен, чтобы укрепить мое представление о жизни, о том, для чего она, жизнь, дарована. Но вам, которые имеют контакт с высоким искусством только в лице меня, надо посмотреть фильм, чтобы напомнить себе, что вы люди.