Секреты прошлого - Кэти Келли

— А я винила себя! — выпалила Мэгги. — Раз меня дразнили… раз издевались, значит, была причина. Меня считали странной, слабой.

— Ерунда это, — отмахнулась Кристи. — Мы все немного со странностями. А уж слабых людей вообще больше половины населения. Просто тебя выбрали козлом отпущения, мишенью для издевок, и ты идеально вписалась в роль жертвы. Но это не извиняет обидчиков. С тех пор ты не видела Сандру?

— Нет. Но я много раз представляла нашу встречу. — Мэгги вздохнула. — Всякий раз я видела себя красоткой с устроенной жизнью, а ее — жалкой неудачницей. Но теперь, встретив тебя и Фей, я как-то пересмотрела свое отношение к проблеме. Быть может, она не стоит того, чтобы думать о ней спустя столько лет?

— Может, и не стоит. Но встреча была бы не лишней. Ты посмотрела бы в глаза своим страхам.

— Вряд ли возможно ее найти теперь, как думаешь? — Мэгги не могла произнести имя обидчицы вслух. — Не может же она появиться в моей жизни только потому, что я сочла возможную встречу полезной?

— Ты будешь удивлена, — задумчиво произнесла Кристи, — но жизнь полна сюрпризов. Проснувшись поутру, никогда не знаешь, кого встретишь вечером. Иногда прошлое вторгается в настоящее, переворачивая все вверх дном. Ведь ты готова ко встрече с давним врагом. Поверь, некие силы чувствуют это. Все в жизни происходит по какой-то причине, с какой-то целью. Иногда предугадать будущее не так уж сложно.

Мэгги собиралась просидеть в библиотеке допоздна в поисках материалов по делам, связанным с исками общественности к властным структурам. Она договорилась с коллегами, что придет к двенадцати дня, но задержится до десяти вечера.

Мысли Мэгги постоянно возвращались к разговору с Кристи. Воспоминания о Сандре Броди все еще казались ей мучительными, но в глубине души она уже была готова к переменам. Ее избрали председателем комитета, доверили важное дело, за беготней она почти забыла о своей боли по поводу расставания с Греем и была благодарна матери за затею с комитетом «Спасем наш парк».

Казалось, Мэгги была готова встретить лицом к лицу любую напасть, но… только не Сандру Броди.

Кристи вошла в здание школы и, оказавшись в прохладе холла, облегченно вздохнула. Еще вчера коридоры были полны бегающими девчонками, преподаватели помоложе порхали из класса в класс, те, что постарше, собирались в учительской и распивали чаи. Всего за сутки атмосфера в школе Святой Урсулы изменилась до неузнаваемости. Июнь заглядывал в окна, до экзаменов оставались считанные дни. Оттого и ученицы, и их учителя стали серьезнее, на лицах читалась озабоченность. Три недели мучений и страданий приближались семимильными шагами, и их тяжелую поступь нельзя было отменить или даже отсрочить.

— Это сродни головной боли, — говорил с досадой мистер Суитман. — Вроде бы не сам сдаешь экзамены, а переживаешь не меньше, чем ученицы. Господи, шестой класс и полкниги «Гордость и предубеждение» не прочел! Как они будут выкручиваться? Да большинство девочек просто посмотрели фильм, даже не заглядывая в текст!

— Ах, вы правы! — вздыхала мадемуазель Леннокс, учитель французского. Она даже во сне цитировала Мопассана, которого проходили сейчас ее любимые пятые классы.

— Прекратите, — стонала мисс Ни Раталли, преподаватель по спортивной подготовке. — От ваших жалоб у меня начинается мигрень. — Ей было нечего волноваться: ее девочки из баскетбольной команды выиграли местный чемпионат, и можно было расслабиться.

— Пф, мигрень! Да у меня каждый день мигрень в преддверии экзаменов! — заявила мадемуазель Леннокс, поджав губы.

Все остальные посмотрели на них, затаив дыхание и гадая, кончится ли перепалка серьезной стычкой. Только Кристи никак не могла сосредоточиться на разговоре, потому что она беспрерывно думала о Воленском. Ей хватило ума не отвечать на звонок секретаря художника, а автоответчик Кристи вообще отключила на случай, если Джеймс вернется раньше и найдет продублированное сообщение. Она надеялась, что Воленский, а заодно и его настырный секретарь отступятся и забудут о ее существовании.

Самой ей забыть о Воленском не удавалось. Газеты пестрели его именем, на столбах были расклеены афиши, даже местное телевидение показало накануне репортаж о выставке, но Кристи немедленно переключила канал.

Утренняя газета вышла не только со статьей о Воленском на первой полосе, но и с фотографией трех его картин. Хорошо хоть, журналисту не пришло в голову поместить в газету фото самого Кэри! Кристи просто скончалась бы на месте, если бы с газетного разворота на нее уставились пронзительные глаза поляка. Зато на картины Воленского она нагляделась сполна. Одна была исполнена в типичной манере художника, которая и принесла ему всемирную славу: агрессивные краски, дикий пейзаж, полный мощи и первозданной ярости. Две другие картины оказались совсем иными и внушили Кристи трепет и ужас. Первая изображала темноволосую женщину, лежащую возле хищно ощеренного каменного льва, украшающего вход в полуразрушенный греческий храм. На второй та же женщина стояла посреди турецких бань, заполненных невнятными силуэтами других женщин — болтающих и совершающих омовения. Женщина стояла в центре и смотрела куда-то вдаль, полуобнаженная, недоступная, с волосами, скрывающими частично один глаз, нос и скулу. Узнать женщину на обеих картинах было едва возможно — настолько неуловимыми были черты лица.

«…в те годы Воленский нашел новый способ поразить своих почитателей, — восхищался автор статьи. — Его картины всегда были энергичными и эмоциональными, но цикл «Темная леди» поднял творчество художника на новый уровень. Это настоящие шедевры современного искусства. Никогда прежде никому не удавалось изобразить столь загадочное существо, как прекрасная муза Кэри Воленского».

Кристи бросило в пот. Символизм в искусстве был одной из самых любимых ее тем. Загадочные женщины, лишенные индивидуальных черт, во все времена означали несбыточные мечты, то, до чего так и не удалось дотянуться. Кэри специально не обнародовал внешность своей музы, потому что не желал выставлять ее на всеобщий суд. Только он знал имя своей «Темной леди».

Как и она, Кристи, знала.

Ее обнаженное тело было изображено детально. Оно было женственно и изящно, без показного нахальства, без вульгарного привлечения внимания к деталям. Груди не были идеально круглыми, на животе едва заметно змеился след от кесарева сечения. Свою первую картину из цикла «Темная леди» Кэри написал еще двадцать пять лет назад, и женщина на картине вовсе не была плодом воображения, как полагали критики.

«В те годы, — говорилось в статье, — Воленский жил в Ирландии, и мы можем по праву гордиться тем, что собирательный образ на картинах из загадочного цикла создан под влиянием на художника красоты ирландских женщин. Сегодня Воленский вернулся в Дублин, чтобы вновь…»

«…Чтобы вновь внести хаос в мою спокойную семейную жизнь», — думала Кристи с болью. Господи, Кэри находился всего в нескольких милях от нее, дышал тем же воздухом, думал, возможно, о том же…