Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло - Питер Уотсон

По мнению Айдемы, книги Андерсона во многом отражают «американское одиночество», которое сопровождает ослабление традиционных религиозных практик, и в какой-то мере то же самое можно сказать и об Эрнесте Хемингуэе. «Готорн мог драматизировать душу человека, – писал Джон Пил Бишоп. – В наши дни Хемингуэй написал драму о ее исчезновении». Более того, Хемингуэя, как полагал Айдема, особенно интересовал распад религиозных сообществ, на смену которым у молодого поколения пришли иные сообщества со своими секулярными ритуалами.

Например, Айдема показывает, что главный герой романа «И восходит солнце» Джейк Барнс находит в ужении форели и бое быков «тот мир, которого не может дать ему церковь». «В романе, – продолжает Айдема, – религия уже не влияет на жизнь Джейка и его сверстников. Ловля форели и бой быков становятся ее секулярной заменой. Они действуют подобно церковным ритуалам, а потому их заменяют. Также роман «И восходит солнце» представляет ужение форели и бой быков как явление секулярное (даже языческое), психологическое и частное – не религиозное».[445] Далее Айдема говорит: «Действенный ритуал, будь он священным или секулярным, позволяет соединить мысли с эмоциями. Кроме того, ритуал ограничивает тревогу людей».

Критик Ирвинг Хау охарактеризовал героев Андерсона, населяющих Уайнсбург, так: «Это общающиеся между собой потерянные люди, которые ищут церемонию, социальные ценности, образ жизни, утраченный ритуал, который мог бы как-то восстановить течение эмоций и способность ими обмениваться». В раннем рассказе Хемингуэя «На Биг-ривер», который был как бы наброском романа «И восходит солнце», главный герой, Ник Эдамс, совершает ряд ритуалов в процессе подготовки к ловле форели: он отщепляет кору сосны, натягивает палатку, должным образом ловит кузнечиков. Карлос Бекер, профессор литературы в Принстоне, говорит, что «должным образом» – это было любимое выражение отца Хемингуэя. «Когда он был на природе с сыном, все надо было делать должным образом – разводить костер, готовить удилище, насаживать приманку, ловить мух, держать ружье или печь утку либо кусок оленины».

Генри Айдема сопоставляет это со следующим замечанием супругов Линд о Мидлтауне: «Когда религия начинает терять свое значение, люди пытаются найти секулярные “центры духовной жизни”». В связи с этим Линды вспоминают этику «служения» и «верности обществу» клуба Ротари, а также баскетбольной команды (весьма успешной) городка. «Клуб «Ротари» и его великий идеал Служения – это моя религия, – сказал один из работников воскресной школы в Мидлтауне. – Это дает мне больше, чем когда-либо давала церковь».[446]

В книге «Смерть после полудня» Хемингуэй сравнивает бои быков с ритуалами церкви еще точнее. Он подчеркивает, что те и другие имеют древнее происхождение, сравнивал матадоров с мальчиками-прислужниками в алтаре и писал, что бой быков «уводит человека за пределы его самого и дает ему почувствовать бессмертие», «дает ему экстаз, который, хотя он и преходящий, не менее глубок, чем экстаз религиозный». Кроме того, бой быков строит сообщество, говорил он, временную группу, «включающую всех людей на ринге, в которой интенсивность переживания эмоций постоянно нарастает».[447]

Однако ярче всего, говорит Айдема, эффект секуляризации с 1920-х по 1980-е годы отражает у американцев их одержимость благосостоянием и его символами. Это показал Шервуд Андерсон в своем романе «Уайнсбург, Огайо», где для главного героя по имени Джесси деньги заменяют бога как объединяющий все символ, хотя этот герой все же переживает нервный срыв. Но лучше всего эту суррогатную религию описал Скотт Фицджеральд. Он рос в католической среде, но начал понимать, что источником безопасности служат деньги, а не вера. Один герой рассказа «Алмаз величиной с отель “Риц”» говорит о своем родном городке: «Наивная набожность, свойственная гражданам Гадеса, предписывала прежде всего ревностно поклоняться богатству и безмерно его уважать. Испытывай Джон что-нибудь иное, кроме блаженного смирения перед богачами, родители сочли бы это ужасным кощунством» (Пер. Н. Рахманова. – Прим. пер.).

И еще нельзя забыть о «Великом Гэтсби». Рассказ «Отпущение грехов» создавался как первая часть романа, где описывается становление Гэтсби. В итоге он не вошел в роман, но стал повествованием о Рудольфе Миллере, мальчике, живущем в городе Сент-Пол штата Минессота, которого строгий и набожный отец заставляет исповедоваться во грехе лжи приходскому католическому священнику. Мальчика пугает исповедь, но он с изумлением видит, что священник тоже человек – тот показывает Рудольфу, что находится еще в худшем состоянии, рассказывает ему о парке с аттракционами, где есть «большое колесо из огней, вертящееся в воздухе», и говорит, что мальчик должен это увидеть. «Вся речь казалась Рудольфу особенно странной и страшной, потому что этот человек был священником. Он так и сидел, почти в ужасе, его красивые глаза широко раскрылись и уставились на отца Шварца. Но, несмотря на свой ужас, он почувствовал, что его собственные внутренние убеждения нашли подтверждение. Где-то существовало что-то невыразимо прекрасное, не имевшее к богу никакого отношения» (Пер. А. Руднева. – Прим. пер.).

Фицджеральд не раз возвращался к этой теме, в том числе в рассказе «Алмаз величиной с отель “Риц”», где группа людей в воображаемой деревушке Фиш собирается каждый вечер, чтобы посмотреть на проходящий мимо в семь часов трансконтинентальный экспресс из Чикаго: «…Жители деревушки Фиш были по ту сторону всякой религии, даже наиболее нагие и примитивные догматы христианства не могли пустить корни на этой голой скале; поэтому не было здесь ни алтаря, ни жреца, ни жертвы; лишь в семь часов – ежевечерняя немая сходка у дощатой хибарки, братство, возносящее к небу смутное вялое удивление» (Пер. Н. Рахманова. – Прим. пер.) – здесь снова мы видим некое величественное явление, не имеющее ровно никакого отношения к богу.[448]

Однажды случилось так, что Уоллес Стивенс сломал правую руку в двух местах, затеяв в Ки-Уэсте пьяную драку с Эрнестом Хемингуэем – хотя ему удалось сокрушить челюсть противника, он сам от его ударов упал на пол. В другой момент, когда его жена уже не хотела терпеть его пьянства, он превратился в большого знатока чаев. У нас может создаться впечатление, что мы имеем дело с ярким представителем богемы, но на самом деле Стивенс с 1916 года до дня своей смерти в 1955 году, то есть на протяжении почти сорока лет, был деловым человеком, ходил в костюме и галстуке и возглавлял отделение поручительских гарантий и гарантий лояльности в большой страховой компании в Хартфорде, штат Коннектикут. Стивенса, как и его произведения, трудно отнести к четко определенной категории.