Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино - Михаил Март

Ждать пришлось долго. Он слышал, как открылась дверь кабины и быстро захлопнулась. Увидев спину в кителе, выскочил и напал на летчика сзади. Несколькими ударами сбил его с ног, оседлал и вцепился в глотку. Оглушенный и растерянный лейтенант не успел прийти в себя, озверевший убийца вцепился в него бульдожьей хваткой и еще долго не мог разжать руки, после того как жертва испустила дух. Вытерев взмокшее лицо, Муратов скинул робу с номером на груди, снял с убитого китель и надел его. Взял ремень с кобурой. Теперь он ничего не боялся. С револьвером в руке решительно шагнул в кабину. Удар рукояткой по голове — и второго пилота не стало. Из-под фуражки потекла кровь.

Голованов обернулся:

— Это ты, Васька?

— Я, к твоему сожалению. Сиди тихо, Славик! Ты на мушке. Держи руки на штурвале.

— Зачем людей губишь, мерзавец?

— И тебя не пожалею, мне терять нечего. Со штурвалом я и без тебя справлюсь, три тысячи часов налетал. Подумай о жене и сыне.

— Уже подумал. А ты о чем думаешь?

— А я думаю, что в Хабаровске нам делать нечего, полетим в Тынду. На востоке от города есть запасной военный аэродром, там и сядем.

— Его после войны закрыли.

— А зачем же нам действующий аэродром? Арестуют. Могут и на подлете сбить. Рацией я тебе воспользоваться не дам.

— Нас в любом случае расстреляют, если я не доставлю пакет в Главное краевое управление внутренних дел.

Муратов прижал ствол нагана к затылку Голованова и взял с приборной панели планшет. Раскрыв его левой рукой, вытащил конверт с сургучными печатями.

— Он у меня, Славик. Из него можно сделать самокрутку и набить махрой, тогда тебя точно к стенке поставят. Прощай жизнь и семья. Вариант другой. Из Тынды по «железке» до Хабаровска рукой подать. Разойдемся по-тихому как в море корабли. У каждого из нас останется шанс.

— Ты помнишь историю, как лошадь на своем горбу переправляла скорпиона через реку?

— А потом он ее укусил. Помню.

— На старый, малопригодный к посадке поросший колючками аэродром с короткими полосами ты тяжелый самолет не посадишь. Сковырнешься на первой же кочке и сгоришь.

— Зачем же мне сажать самолет, когда есть ты.

— А зачем я тебе нужен после посадки. Лишняя головная боль. До железной дороги и одному дойти можно. Рукой подать.

— Я умею быть благодарным, Славик. Но если ты не согласишься с моим предложением, то упустишь шанс проверить на деле мои слова.

— Хорошо. Летим в Тынду. Прокладывай маршрут, штурман.

— С удовольствием, только поясочек с кобурой мне придется с тебя снять.

Старик походил на пересохшую ветку. Лицо желто-серое, помутневшие глаза. Вряд ли он видел людей, вошедших в его чум. Мучамака курил трубку с длинным костяным мундштуком, пуская черный дым изо рта, в котором не осталось зубов. Георгий поклонился в пояс и тихо заговорил:

— К нам пришли путники, отец, они идут к Адским вратам, куда упала железная птица. Они хотят ее найти. За спиной огромный путь, а возвращаться с пустыми руками им нельзя.

— Садитесь к огню, люди добрые, — сказал старик, указывая на оленьи шкуры.

С Георгием к старику пошли Лиза, Журавлев, Пенжинский и Дейкин, остальные остались на дворе.

— Сколько вас человек?

— Десять, — ответил Дейкин.

— Езиды — смелые воины. Чужих они не жалуют. Много лет назад пришли солдаты, они искали золото, слухи о богатстве племени многим не давали покоя. Езиды тепло встретили солдат, но они ограбили их, захватили святыни и выпытали тайну золотой пещеры. Началась война. Солдаты эту войну проиграли и все погибли. Нас езиды тоже не пощадили. Они вырезали всех наших шаманов, обвинив их в содействии солдатам. Правда, женщин, стариков и детей не тронули. С тех пор мы живем с ними в мире, но на их территорию не ходим. Их очень много, темные люди. Живут по своим законам, со своей верой, они хуже сектантов, в чужих видят только врагов.

— Стало быть, наш самолет они встретили, как врага, который напал на их лагерь, — сделал вывод Дейкин.

— Я не думаю, что кто-то в самолете мог выжить, — помотал головой Георгий, — но если такое случилось, то они попали в гиблую ситуацию.

— Что, дикарей бояться? — возмутилась Лиза. — Мы вооруженную до зубов банду разбили!

— Но не вдесятером, — поправил Лизу Журавлев.

— Нам надо подобраться к самолету, включить рацию и поднять зонд с антенной. Это все! — решительно наступала Лиза. — Те, кто придут сюда, разберутся с дикарями и с самолетом. Мы можем выполнить свою задачу и остаться незамеченными.

— Езиды воюют саблями и луками, у них нет ружей, — сказал старик. — Они окружают врага и рубят его.

— Значит, нам надо разбиться на две группы, чтобы одна видела, что происходит со второй. А лучше всего занять плацдарм, который трудно окружить. Гора для этого подходит, — предложил Журавлев.

— Они пойдут на приступ, — уверенно заявил Пенжинский. — Вспомните шахту. За ней пропасть, впереди стена, а они взяли ее с налета.

— Я вижу, вас не отговоришь, — вздохнул Георгий. — Придется отправиться с вами, попробуем обойти их лагерь.

— Со стороны болот, — спокойно сказал старик.

— Трясина нас всех засосет… — с сомнением заметил Дейкин.

— Старые охотники умеют ходить по болотам, — успокоил его Георгий. — Надо плести мокроступы, лыжи из веток, как плетут корзины. Со стороны болот нас никто не ждет, мы сможем подойти к горе с юга, там легкий подъем. Идти надо ночью, без огней.

— Пуля летит дальше стрелы, — все так же спокойно сказал старик.

Гости откланялись и вышли из чума.

— Кто такие езиды? Я никогда о них не слышал, — спросил Гаврюха.

— Персы, иранцы, курды. Трудно сказать точно. Сами себя они считают великим народом, населявшим Междуречье в великую эпоху могущества Ассирии, — начал объяснять Пенжинский. — У них своя религия, основанная на древневавилонских верованиях. Курды, проживающие на севере Ирана, считают езидов мусульманской сектой в рамках курдского этноса. Они ошибаются. В Россию езиды пришли из Армении. В Сибири их точно много. Живут особняком, русского языка не знают, говорят на курманджи. Я изучал их наречие и кое-что понимаю.

— Глубоко забрались ребята, побольше нашего шли, — засмеялся Дейкин.

— Не так быстро, как мы, Гаврила Афанасьевич. Им на это понадобились столетия. В России тоже не жалуют пришлых.

— Даже в тайге свободы нет, везде свои границы и зоны, — проворчал Журавлев.

— Свобода — призрачное понятие, Матвей Макарыч, — улыбнулся Пенжинский.

К вечеру мокроступы были сплетены. В поход взяли самое необходимое — оружие, патроны, бинокли, компасы и легкий паек. За лесом протекала узкая речка, дальше шла тундра, а за ней возвышалась огромная гора с отвесными склонами.