Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Эрика Леонард Джеймс

Все в порядке? Хотел бы я…

– Хорошо провела вечер? – интересуюсь я, сдерживая гнев.

– Да, мы с Кейт закончили собираться, а потом ели китайскую еду с Хосе.

Час от часу не легче. Снова этот гребаный фотограф. Так вот почему она не звонила!

– А ты? – спрашивает Ана, когда я не отвечаю, и в ее голосе звучат нотки отчаяния.

С чего бы это? Что она утаивает?

Ох, Грей, немедленно прекрати себя накручивать! Я вздыхаю.

– Я был на смертельно скучном ужине по сбору средств на благотворительность и ушел оттуда, как только смог.

– Я хочу, чтобы ты был со мной, – шепчет Ана.

– Правда?

– Да, – говорит она с жаром.

О! Похоже, она скучала по мне. Этот факт радует меня куда больше, чем я ожидал и хотел бы. И от этого я злюсь еще сильнее, ведь я совсем не хочу так сильно привязываться даже к самой чудесной нижней. Достаточно того, что я постоянно думаю о ней и вообще веду себя как глупый подросток.

– Увидимся в воскресенье? – уточняю я, стараясь говорить не слишком просительно.

– Да, в воскресенье, – отвечает она и, похоже, улыбается.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, господин.

От ее хрипловатого голоса у меня перехватывает дыхание.

– Удачного переезда, Анастейша.

Она остается на линии, тихо дышит в трубку. Почему она не нажимает кнопку «Отбой»? Не хочет?

– Клади трубку, – шепчет Ана.

Она не хочет вешать трубку, и у меня сразу улучшается настроение. Я ухмыляюсь, глядя на панораму Сиэтла.

– Нет, ты первая.

– Я не хочу.

– И я не хочу.

– Ты сильно сердился? – спрашивает она.

– Да.

– А сейчас сердишься?

– Нет.

Я знаю, что ты в безопасности.

– Значит, ты меня не накажешь?

– Нет. Я человек настроения.

– Я заметила, – поддразнивает она, и я невольно улыбаюсь.

– Можете повесить трубку, мисс Стил.

– Вы действительно этого хотите, господин?

– Иди спать, Анастейша.

– Слушаюсь, господин.

Она все еще на линии, и я знаю, что она улыбается. Настроение становится еще лучше. Ее смех нравится мне куда больше, чем ее слезы. Нетипично для меня. Но что в нашей истории вообще можно назвать типичным? Все идет не так, как запланировано, но я глупо улыбаюсь и чувствую себя… счастливым?

– Интересно, ты когда-нибудь будешь делать то, что тебе велят? – интересуюсь я.

– Возможно, увидим после воскресенья, – говорит эта искусительница и кладет трубку.

Анастейша Стил, ну что мне с тобой делать?

Вообще-то, есть у меня одна задумка, если, конечно, стек доставят вовремя. С этой заманчивой мыслью я одним глотком допиваю остатки арманьяка и ложусь спать.

– Кристиан! – радостно визжит Миа, бежит мне навстречу, бросив тележку с багажом, и крепко обнимает за шею. – Я так соскучилась!

– Я тоже скучал, – говорю я, заключая сестру в объятия.

Миа отстраняется и пытливо смотрит на меня своими черными глазищами.

– Хорошо выглядишь, – одобряет она. – Расскажи мне об этой девушке!

– Давай-ка сначала отвезем тебя и твой багаж домой.

Подхватываю ее тележку, которая весит не меньше тонны, и мы вместе выходим из здания аэропорта, направляясь на парковку. Я сосредоточенно думаю, как избавить себя от вопросов о «моей девушке». И нахожу единственно верное решение.

– Как тебе Париж? Похоже, большую его часть ты привезла с собой.

– C’est incroyable![10]– восклицает Миа. – Впрочем, Флобер оказался мерзавцем. Господи! Ужасный человек! Дерьмовый учитель, но потрясающий шеф-повар.

– Значит, сегодня вечером ты готовишь ужин?

– Ой, я надеялась, что мама сама приготовит.

Миа без умолку трещит о Париже: о своей крошечной комнатушке, водопроводе и канализации, базилике Сакре-Кер, Монмартре, парижанах, кофе, красном вине, сыре, моде и магазинах. В основном о моде и магазинах. А я-то думал, что она поехала в Париж, чтобы научиться готовить.

Я скучал по ее болтовне; она меня успокаивает, и я слушаю с удовольствием. Миа – единственный человек, с которым я не чувствую себя… другим. Это не потому, что рядом с ней я вдруг чудесным образом становлюсь лучше. С самого детства Миа любила меня и принимала меня таким, какой я есть, не задумываясь особо, в силу легкости своего характера, хороший я или плохой. Я играл с ней, заботился о ней, а она взамен и мысли не могла допустить, что ее великолепный старший братец может быть плохим человеком. Она просто родилась такой…

«Это твоя младшая сестренка, Кристиан. Ее зовут Миа».

Мамочка дает мне ее подержать. Она очень маленькая. У нее черные-черные волосы. Она улыбается. У нее нет зубов. Я показываю ей язык. Она смеется, пуская пузыри. Мама снова разрешает мне подержать малышку. Ее зовут Миа. Я ее смешу. Я все время держу ее на руках. Она в безопасности, когда я ее держу. Элиоту с ней неинтересно. Она писается и плачет. А еще она морщит носик, когда покакает. Элиот не обращает внимания, когда Миа плачет. Я беру ее на руки, и она перестает плакать. Она засыпает у меня на руках. «Ми-а», – шепчу я. «Что ты сказал?» – спрашивает мама, лицо у нее белое как мел. «Ми-а». «Да, да, мой дорогой мальчик! Миа. Ее зовут Миа». Мама плачет счастливыми слезами».

Я сворачиваю на подъездную аллею, останавливаюсь у двери родительского дома, выгружаю багаж Мии.

– А где все? – с недовольным видом спрашивает Миа.

В доме нет никого, кроме помощницы по хозяйству. Она приехала по программе студенческого обмена, и я никак не запомню ее имя.

– Добро пожаловать, – с сильным акцентом говорит она Мие, но смотрит на меня большими коровьими глазами.

«О боже. Лапочка, это всего лишь симпатичное лицо». Не обращая внимания на девушку, я отвечаю Мие:

– Мама на дежурстве в больнице, а папа уехал на конференцию. Ты вернулась на неделю раньше срока.

– Я больше ни минуты не могла терпеть Флобера. Нужно было уезжать, пока не поздно. Да, кстати, я купила тебе подарок!

Миа хватает один из чемоданов и, открыв его прямо в коридоре, роется в содержимом.

– А, вот!

Она вручает мне тяжелую квадратную коробку.

– Открывай! – командует сестра, радостно улыбаясь.

Перед ней невозможно устоять.